- Не знаю.
- Вы звонили к нему на работу?
- Его там нет. Он поехал на встречу с немцем.
- С каким немцем?
- Его фамилия Штирлиц. Он из группы Веезенмайера.
- Чем вы докажете, что пришли по поручению Везича?
- Вы сошли с ума? - спокойно удивилась Лада. - Петар мне говорил, что вы его друг.
- Именно поэтому я и задал вам этот вопрос.
- Вы должны напечатать материалы Везича, - повторила Лада, закуривая. - Я передаю вам его просьбу и черновики. Почему я должна доказывать вам, что пришла от него?
- Потому что того репортера, которому Везич утром показал этот свой материал, убили. Его сына утопили в корыте. Мать закололи шилом, а жене перерезали горло.
Лада почувствовала, как мелко задрожала сигарета в ее руке. Это заметил и Взик.
- Вам страшно за Везича?
- Конечно.
- А мне страшно за моего сына.
- Вы подведете Везича, если не напечатаете этот материал.
- А может быть, наоборот, спасу?
- Может быть...
- Вы хорошо держитесь. Моя жена на вашем месте наверняка заплакала бы.
- В Другом месте это можно сделать и без свидетелей.
- А может, и не заплакала бы, - скорее себе, чем Ладе, сказал Взик, виновато улыбнувшись.
- Заплакала бы. Женам положено плакать. Что же мы будем делать, господин Взик?
- Где он должен был встретиться с немцем?
- В клубе "Олень".
- Поезжайте туда.
- Вы не хотите составить мне компанию?
- У меня идет номер. Я выпускаю газету.
- А если Везича там нет? Стоит обратиться в полицию?
- Стоит. Но вас спросят, кем вы приходитесь Петару.
Лада вдруг вспомнила своих знакомых мужчин и свое маленькое ателье и подумала, что теперь снова будет там одна или с кем-нибудь еще, похожим вот на этого, который рассказывал ей про то, что его жена заплакала бы. И ощутила усталость. "Господи, какая же я была дура. Когда он сказал, что ему могут снять голову, я должна была просить его не лезть в это дело, я должна была умолить его остаться со мной".
- Господин Взик, вы должны исполнить просьбу Петара, - тихо сказала Лада. - Я ничего не понимаю в ваших делах, но я знаю Везича. Ему это очень, очень, очень нужно. Пожалуйста, не поступайте так, чтобы он разочаровался в вас...
- Как вас зовут?
- Лада.
- Послушайте, Лада. Я бы ответил Петару так, как отвечу вам. Мы все играем. Все время играем. Но, когда приходит смерть и ты знаешь, что она пришла в результате твоей игры, начинается переоценка ценностей. Я не буду этого печатать. Не сердитесь. У меня есть сын. Я не вправе рисковать его жизнью. Если бы я был один, я бы сделал то, о чем вы просите.
"Я сейчас врал себе, - понял Взик, глядя вслед Ладе. - Я бы не сделал этого, даже если бы был один. Я маленький трусливый лжец. И нечего мне корить Ганну".
Веезенмайер вызвал Штирлица в генеральное консульство около полуночи.
- Как вы себя чувствуете, Штирлиц? - спросил он, участливо разглядывая лицо собеседника. - Не очень устали от здешней нервотрепки?
- Устал, признаться.
- Я тоже. Нервы начинают сдавать. Сейчас бы домой, а?
- Неплохо.
- Хотите?
- Конечно.
- Я с радостью окажу вам такую услугу, только не знаю, как это получше сделать. Может, отправить вас в Берлин как проштрафившегося? Пожурят, побранят, да и простят вскорости. Зато отдохнете. Согласны? Не станете на меня сердиться?
- Я не знаю, как сердятся на начальство, штандартенфюрер. Не научился.
- На начальство сердятся точно так, как сердятся в детстве на отца: исступленно, но молча, боготворя в глубине души.
- Надо попробовать.
- Я вам предоставлю такую возможность. Берите ручку и пишите на мое имя рапорт.
- Какой?
- Вы же хотите домой? Вот и пишите. Или изложите мне причины, по которым вы ослушались моего приказа и назначили Везичу встречу в клубе "Олень". И то и другое означает ваш немедленный отъезд в рейх. В первом случае вас будут бранить за дезертирство, во втором - за нарушение приказа. Даю вам право выбора.
- И я тоже.