Громыхнул выстрел. Миша опустил пистолет.
Куда я попал? — Спросил он.
— А тебе не один хер? — Ответил Коля. — Куда выстрелил — туда и попал. Поехал дальше.
Ехал из тира Миша уже совсем в другом настроении. Мозги вернулись на место. Снова можно соображать.
Остановившись у светофора, он замер, как мумия. Кто это? Кто там сидит в кафе за столиком? Неужели… неужели Диана? Сидит одна. Миша подумал, посоображал, потом, решившись, отвёл машину в сторону, постовил её напротив какого-то ресторана. Грозный кавказец появился тут же. Качая пузом, он очень недружелюбно оглядел Мишу. Тот показал удостоверение. Кавказец подобрел сразу и куда-то исчез. Миша, заперев машину, деловито-блатной походкой направился к столикам и зонтам открытого летнего кафе.
— Хорошая погода, — сказал он, оказавшись у дианиного столика и тут увидел откупоренную и на четверть высушенную бутылку армянского коньяка. «Ага, — понял он. — Пьянствуем тут себе.» Диана подняла голову, оглядела Мишу, и по лицу её побежала счастливая улыбка.
— Добрый вечер, молодой человек, добрый вечер.
Миша уселся за столик. Потом сразу же встал.
Пойду — возьму себе кофе. Неудобно просто так сидеть.
Он вернулся с кофе через несколько минут. Диана внимательно на него смотрела. «Хорошо она нарезалась» — подумал Миша.
— Ты не знаешь случайно, — спросила Диана, — почему наша жизнь такая мерзкая? Я сегодня проснулась и думаю: выброситься из окна или нет? Думала, думала и решила. Брошу монетку. Если выпадет герб — прыгаю. Другая сторона — иду пить коньяк.
— Герб выпал. — Предположил Миша.
Диана покачала головой.
— Выпал не герб.
— Но ты всё равно пьёшь коньяк.
— Я пью коньяк.
— Разумное решение. Прыгнуть из окна и потом можно. А, вот, коньяка уже выпьешь.
— А я представила себе, как лежу на дороге. Мозги по тротуару…
Миша сочувственно покачал головой. А про себя подумал. «Наскребла Надюха клиентов… сливки общества. Как они ещё до сих пор друг друга не попередушили?» На другой стороне улицы появилась аккуратно одетые двое молодых людей и девушка. Они раздавали прохожим брошюрки. Те брали, быстро и не слишком заинтересованно просматривали. После совали в карман и шли дальше.
— Баптисты. — Сказала Диана. — В Бога верят. А я — нет. Не верю. То есть верю, что Его нет. Даже, знаю, что нет. Как-то раз решила проверить. Сказала: «Если Ты есть, сделай так, чтобы прямо сейчас…» Ерунду какую-то попросила — уже не помню что. Просто хотела проверить, убедиться хотела… — Она пожала плечами. — И — ничего. Тогда-то я и поняла, что нет никакого Бога. Хотя иногда всё равно страшно. Один раз приснилось, что будто попала в ад. Прямо ад настоящий. Сатана на меня смотрит. Глаза у него большие такие и злые очень. Говорит: «Ты к нам надолго. Навсегда.» Потом говорит: «Тебе когда-нибудь палец обжигали? Теперь обожгут всё тело. И будут жечь долго. Мучилась когда-нибудь? Сколько? Секунду? Две? А чтобы пять минут? А десять? Попробуешь час, два, сутки попробуешь. Ты не знаешь ещё, что такое вечность. Это — не час, и даже не день, не год и не столетие. Любой период времени вообрази: вечность всегда дольше.» Диана плеснула себе коньяка и залпом выпила.
— Ничего хорошего нет в этой жизни. Совсем ничего хорошего. Я поездила по разным странам: везде тоже самое. Хорошего ничего нет.
Тем временем молодые люди, что раздавали брошюрки, подошли ближе.
— Вы что-нибудь знаете об Иисусе Христе? — Спросила девушка из-за оградки-заборчика.
Диана медленно покачала головой. Девушка протянула ей брошюрку. Диана взяла, посмотрела суровым взглядом, и потом, вдруг, чиркнула зажигалкой. Проповедники оторопели. Пламя побежало по книжной обложке. Диана внимательно смотрела, как огонь поедает бумагу.
— Вы будете гореть точно также. — Вдруг очень спокойно сказал молодой человек.
Пошли. Не связывайся. — Девушка взял его за рукав.
— Что они хорошего видят в жизни? — Спросила Диана, глядя на уходящих по улице проповедников. — Ради чего всё? И сейчас не живут и потом не воскреснут.
Миша посмотрел себе под ноги. Потом — на часы. Пожалуй, ему пора в Клуб. Пожалуй, пора. Он поднялся.
Увидемся в Клубе. — Сказал Миша. — Сегодня вечером.
Миша нашёл Надю на кухне. Та пила кофе и напряжённо о чём-то думала. Ему, вдруг, стало жалко её. Он не знал, что сказать и как. Пожал плечами.
— Надя. — Миша уселся напротив неё. — Бросила бы ты это всё…
Она подняла голову. Посмотрела на Мишу внимательно. Взгляд её прояснился.
— Бросила бы всё это. Твои клиенты — больные люди. Им психиатр нужен. Ты не можешь отвечать за них — они сами за себя не отвечают. Это — только начало проблем. Всё ещё впереди… Поверь мне.
— Это — бизнес, Миша, — спокойно сказала Надя. — Обыкновенный бизнес. Надо что-то вкладывать и чем-то рисковать. Такие законы. Чем крупнее ставка — тем больше выигрыш.
— Но ты ставишь жизнь. — Миша смотрел на неё, пытаясь поймать в глазах у Нади волнение или страх. Не увидел ни того, ни другого.
— Отлично. — Надя пожала плечами. — Значит, и выигрыш будет солидный.
«А она — симпатичная, — подумал Миша, разглядывая Надино лицо, волосы…
— Красивая, даже.» Надя прочитала эту мысль. Ей стало очень грустно. Всё-таки, уходят безвозвратно некоторые вещи, и их не вернуть. Хотя бы и хотелось… Надя, вдруг, поняла, что если Миша её попросит опять, но только… другими словами, то она, наверное, согласится.
И Миша явно хотел сказать что-то ещё, может — то самое, но тут в холле увидел Андрея. Тот только что пришёл.
— Андрей — первый твой… работник? — Спросил Миша негромко.
Надя покачала головой.
— Второй. До него один был.
— Второй? — Миша заинтересовался. — А первый? Что с ним случилось?
Надя встала со стула, подошла к плите.
— Самоубийство.
— Чего? — Миша выпрямился. — Чего он сделал?
— Перерезал вены бритвой.
— Это давно было?
— Месяца полтора назад.