— Есть способы.
— Что, например?
— Ты — москвич? — Надя повернула руль. Потом взяла кассету.
— Нет.
— Откуда ты?
— Из Краснодара.
— Тогда оставайся в Москве. — Щёлкнув кнопочкой, Надя открыла кассетник.
— Но у меня, ведь, нет прописки. — Андрей развёл руками.
— Если будешь у нас работать — вопрос с пропиской решим.
Снова Андрей внимательно, с интересом, смотрел на Надю. Что всё это значит?
Детство Андрея прошло в атмосфере тихой интеллигентной провинциальной семьи. Жизнь, которую он не знал и которую не понимал, научила его всего бояться. Андрею было хорошо известно, что нельзя пить с попутчиком в поезде (даже чай) — не заметишь, как булькнет в стакане снотворная таблетка, а проснёшься уже без чемоданов и без бумажника. Нельзя никак идти домой к незнакомому мужику — педерастов-маньяков полно кругом. И не заметишь, как в ход пойдёт всё та же таблетка, а потом с тебя тихо спустят штаны. С женщиной незнакомой тоже нельзя связываться — гонорея, сифилис, а тут ещё и СПИД…
Но больше всего пугает то, чего нельзя объяснить, понять. Андрею казалось: ему предлагают халяву. А ничего бесплатного не бывает. За бесплатное платишь два раза. Это Андрей тоже знал.
Машина остановилась, и он увидел вывеску какого-то явно недешёвого и явно элитного заведения.
— Выходи. — Сказала Надя. — Пошли.
Андрей послушно отстегнул ремень. Что всё это значит? Зачем они сюда приехали?
— Я хочу тебя угостить. — Голос у Нади прозвучал так мягко и так по кошачьи, что все возражения сразу же отметались.
Когда вошли внутрь, Андрей почувствовал себя ещё неуютнее. Здоровенная стойка с кучей бутылок и надменным барменом посередине. В помещении царил полумрак. Между столиками плавали официантки. Андрей вспомнил, где он уже видел всё это — в западных фильмах.
— Что ты будешь пить? — Спросила Надя тем же самым кошачьим своим голосом.
— Я… я не знаю. — Андрей развёл руками. Он в самом деле не знал. Из спиртного ему пить приходилось только вино, водку и пиво.
— Ты не хочешь попробовать кока-колу с ромом?
— Кока-колу с ромом?
Кока-колу Андрей несколько раз пил, а про ром он читал в книжках.
— Этот коктейль пользуется успехом на Карибах, — продолжала Надя. — Попробуй, тебе понравится.
Официантка принесла два бокала. Себе Надя взяла джин с лимонадом.
— Вообще-то, это пьют с тоником, — объяснила она, — но тоник я не люблю. Горький.
Андрей смотрел на свой бокал, где плавали кусочки льда, торчала тростинка, а сбоку громоздился сочащийся ломтик лимона. Он не решался пить. Надя подняла бокал и сказала тихо, почти прошептала:
— За тебя.
Коктейль Андрею понравился. После нескольких глотков он почувствовал себя свободнее. Напряжение отпускало потихоньку.
— Вы были на Карибах? — Спросил Андрей.
— Рядышком — в Мексике. Я там отдыхала.
Это — опять что-то новое, неведомое ещё. Он знал, что отдыхают обычно на берегу Чёрного Моря, где самое крутое местечко — Сочи. Элита расслабляется в Крыму или в Юрмале. Андрей никогда не слышал, чтобы кто-нибудь отдыхал в Мексике.
— Там хорошо? — Спросил он осторожно. Хотя, зачем спрашивать? Понятно и так.
— Классно, — ответила Надя, таинственно улыбнувшись.
Андрею вдруг стало как-то очень легко. Ему казалось, что знает он Надю страшно давно — с самого детства. Она поставила свой бокал на стол.
— Расскажи мне теперь о себе. Я хочу послушать.
Андрей виновато пожал плечами. Что рассказывать? Он привык стесняться своей биографии, где не было ровно ничего хоть сколько-нибудь необычного. Родился. Ходил в детский сад, а потом в школу. Всё было серо и буднично. Скучный унылый двор с загаженным лифтом, соседскими хулиганами и вечно праздными бабушками на лавочке у подъезда. Школа с занудами-учителями, вечно бубнящими что-то заученное и бессмысленное. Одноклассники, которые ругались матом, дрались, играли на значки в школьном сортире и втихоря показывали друг другу невесть откуда взявшиеся мутные копии порнографических снимков. А ещё мёртвый Ленин, возвышающийся посередине двора школы. Он смотрел бессмысленным взглядом куда-то. Ленину не было дела до того, что происходило вокруг. Зимой падал снег, и засыпал идолище. Ленин становился грузином с характерной горбинкой на носу. У него появлялись меховой воротник и дурацкая шапочка. Школьники тихо глумились, глядя в окно. Но Ленину было всё безразлично.
Андрей пожал плечами. Что, в самом деле, рассказывать?
— Ты пытался поступить в МГУ? На какой факультет?
— На механико-математический в первый раз, а потом — на филологический.
— И без толку?
— Без толку.
— Советские вузы на деньгах сидят. Надо заплатить, чтобы поступить.
Андрей кивнул.
— Надо, наверное.
— А вы… вы платили, когда поступали туда?
Надя улыбнулась.
— Обращайся ко мне на «ты». Я ещё не такая старая.
Потом добавила:
— Я не платила. Иногда так бывает.