— Брат Вульфстан должен торопиться к своему больному, — сказала она, встревоженно глядя на мужа.
Николас поднялся и принялся расхаживать по кухне. Неприятная пауза затянулась, и Вульфстан начал опасаться, что аптекарь просто не знает, какое посоветовать лекарство, но потом Уилтон повернулся и как-то странно вздохнул.
— Моей обычной микстурой здесь не обойтись. Ступайте к своему больному, брат Вульфстан. Я приду чуть позже, еще до сумерек, и принесу лекарство. — Вид у него был смущенный, он избегал смотреть Вульфстану в глаза.
Монах испытал разочарование. Опять отсрочка.
— Выходит, это не такой простой случай? Из-за ранения?
— С тифом всегда непросто справиться.
Вульфстан перекрестился.
Люси ласково опустила ладонь ему на плечо.
— Неужели все так серьезно, Николас?
— Не могу сказать, — резко ответил тот. Но потом, видимо, осознал это, наклонился и нежно поцеловал жену в лоб. — Тебе здесь незачем оставаться, Люси. — На этот раз он заговорил мягко. — И нет причин для беспокойства. Если поторопишься, то успеешь укрыть последний куст.
— А я хотела поучиться, посмотреть, как ты приготовишь лекарство.
Николас взял ее за руку.
— Я позже тебе все подробно расскажу, любовь моя. Но снег не будет ждать. — Во взгляде Уилтона были нежность, забота и непонятная грусть.
Больше не споря, Люси набросила накидку и вышла в сад.
Вульфстан вздохнул.
— Она сокровище, — сказал Николас.
— Бог обоих вас благословил любовью, — согласился монах.
Николас уставился в пол и промолчал. Вульфстану показалось, будто приятель избегает смотреть ему в глаза. Возможно, в этой семье не все было так уж благополучно.
— Так вы приготовите лекарство?
Николас вздохнул, возвращаясь от своих размышлений к делу, и кивнул.
— Займусь немедленно. А вы поскорее возвращайтесь к больному. Обязательно напоите его мятным отваром, чтобы он хорошенько пропотел.
— Я дал Генри подробные наставления, — запротестовал Вульфстан, но, заметив странное раздражение Николаса, поспешил уйти.
На обратном пути холод ощущался особенно остро. Уилтон был прав: первый снегопад отыгрался за опоздание.
В сумерках, когда Вульфстан клевал носом у постели больного, кто-то разбудил его, потрепав по плечу. Николас Уилтон, наконец-то. Но с аптекарем творилось что-то неладное. Вульфстан потер лицо и пристально вгляделся в его лицо — оно было бледным, а в расширенных глазах застыл ужас.
— Вы неважно выглядите, Николас. Наверное, было бы лучше прислать с кем-нибудь лекарство.
Больной застонал. Веки его подрагивали. Николас отвел Вульфстана в сторону.
— Он выглядит хуже, чем я ожидал, — прошептал аптекарь.
«Ну да, — подумал Вульфстан, — это все объясняет».
— Вы должны немедленно дать ему лекарство, — продолжал Николас. — Торопитесь. Одна драхма[2] на кружку кипятка. Я посижу с ним.
Вульфстан бросился к очагу.
Видимо, пилигрим очнулся: Вульфстан услышал, как он вскрикнул, потом прозвучал голос Николаса, бормотавший что-то успокаивающее. Больной снова закричал. Монаха это не удивило: бедный рыцарь горел в лихорадке и бред был неизбежен.
Монах проверил воду, с нетерпением ожидая, когда же она вскипит. Пилигрим всхлипывал. Наконец вода закипела, Вульфстан тщательно отмерил лекарство, произнес над ним молитву, хорошенько размешал и поспешил к больному.
К его удивлению, Николаса и след простыл. Он оставил пилигрима одного.
— Как странно, ушел и не сказал ни слова, — пробормотал Вульфстан.
— Убийца, — с трудом выговорил пилигрим. — Отравитель. — Лицо его горело и было влажным от пота.
— Успокойтесь, друг мой, — сказал Вульфстан. — Вам вредно волноваться.
Пилигрим с трудом дышал. Он метался по подушке, и глаза его лихорадочно блестели.
Вульфстан попытался его успокоить, нашептывая ласковые слова.
— Это все болезнь, друг мой. Дьявольские видения, призванные сломить вашу волю. Не обращайте на них внимания.
Наконец взгляд больного прояснился.
— Он явился мне в кошмаре?
— Ну конечно. Здесь нет никаких убийц. — Вульфстан поднес чашку к побелевшим губам больного. — А теперь выпейте. Вам нужно как следует отдохнуть. Вы заснете, а сон — лучшее лекарство.
Больной испуганно взглянул на чашку, потом перевел взгляд на Вульфстана.
— Вы сами это приготовили?
— Собственноручно, друг мой. Выпейте же.
Пилигрим так и сделал.
— Значит, он все-таки мертв. Я действительно его убил, — прошептал он.
Эта ужасная мысль, видимо, его успокоила, и вскоре он погрузился в сон. Но когда прошла последняя служба дня, он начал стонать, проснулся весь в поту и пожаловался на боли в руках и ногах. Наверное, Вульфстан ошибся с диагнозом, решив, что это тиф. Но ведь прежде таких симптомов у больного не наблюдалось. Вульфстан попытался снять боль с помощью компрессов с ведьминым орешником, но улучшения не наступило.
Тогда лекарь позвал Генри. Вместе они приготовили примочки и наложили на руки и ноги пилигрима. Ничего не помогало. Вульфстан вконец растерялся. Он сделал все, что мог, никто бы не придрался. Только Господу было известно, как глубоко он переживал из-за страданий пилигрима. Он уже подумывал, не послать ли за мастером Сорианом, врачевавшим монахов, если им случалось заболеть, но вспомнил, что тот почти не помог, когда пилигрим слег с очередным приступом, да и час был поздний, так что Вульфстан опасался получить отказ. Сориан мог просто сказать, что на все воля Божья. С этим никто и не спорил, и старый лекарь не хотел вытаскивать из постели Сориана посреди ночи, чтобы еще раз услышать из его уст эту истину. К тому же Божья воля не всегда доступна пониманию обыкновенного смертного.