Он был польщен, что понадобился вдруг архиепископу. Но Дарем! Сейчас это невозможно. Он должен быть рядом с Николасом, когда нужен ему больше всего.
— Прошу простить меня, ваша светлость. Заболел один мой хороший друг. Боюсь, он находится на смертном одре. Мне бы очень не хотелось покидать его именно сейчас.
— Вы говорите о Николасе Уилтоне?
Ансельм удивился, что Торсби сразу догадался, о ком речь. Это ему польстило. Приятно все-таки, что архиепископ настолько интересуется его особой.
— Это мой давнишний друг. И он сейчас очень одинок.
— Я знаю о вашей дружбе. И понимаю, что вам трудно расстаться с Уилтоном. Но вряд ли можно считать его одиноким. Уилтон находится в хороших руках, а вы мне нужны в Дареме. Сэр Джон Далвили раздумывает о том, чтобы передать в фонд собора значительную сумму. Мы должны проявить к нему уважение и поддержать, рассказав об уже сделанных подобных дарах. Я доверяю эту миссию вам, архидиакон. Это большая честь. Или вы хотите, чтобы я пожалел о своем доверии к вам?
— Нет, ваша светлость. Я понимаю, какая это честь, и очень вам благодарен, но нельзя ли подождать с отъездом?
— Нет, нельзя. Мне нужно, чтобы вы отправились в путь сегодня же. Как только соберетесь.
— Но я служу мессу…
— Я все устроил.
Ансельм поклонился. Он знал, когда лучше не настаивать.
— Я вас не подведу, ваша светлость.
— Отлично. — Торсби поднялся. — Отдайте своему помощнику необходимые распоряжения на ближайшие пять-шесть дней. Йоханнес сообщит вам подробности и даст рекомендательные письма.
Когда Ансельм вышел из приемной архиепископа, с Йоханнесом беседовал пронырливый Оуэн Арчер. Говорили они очень тихо, так что Ансельм не расслышал слов, а как только его заметили, то сразу замолчали.
— Архидиакон, — сказал Йоханнес, — прошу вас, присядьте, а я пока доложу его светлости о капитане Арчере.
Секретарь проскользнул в другую комнату. Ансельм почувствовал на себе взгляд проходимца.
— Вы сегодня рано, Арчер.
— Провел бессонную ночь.
Ансельм заметил, что Арчер смотрит хоть и одним глазом, но весьма недружелюбно. Возможно, Господь лишил его второго глаза в наказание за такой дерзкий взгляд.
— Плохо спали? Нездоровится?
— Нет.
Вернулся Йоханнес.
— Его светлость готов вас принять незамедлительно, капитан Арчер.
Торсби поднялся при виде Оуэна.
— Йоханнес рассказал мне, что был пожар.
— Ваш архидиакон постарался услать миссис Уилтон к праотцам, ваша светлость. Если б я не оказался случайно у окна, а потом не взломал дверь в сарай, Ансельма бы ждал успех.
— Вы уверены, что это был он?
— Миссис Уилтон уверена.
Торсби кивнул, пошелестел бумагами на столе, выбрал одну, прочитал ее, потом взял перо и поставил витиеватый росчерк.
— Я только что подписал приказ о приведении в исполнение его смертного приговора. Можете больше не беспокоиться: он не вернется.
— Когда он отправляется в путь?
— Незамедлительно.
— Тогда мне нужно вернуться в лавку. А то вдруг ему вздумается зайти попрощаться.
— Он этого не сделает, Арчер.
— Я все-таки прослежу.
Как только Люси вошла в комнату, то сразу поняла — что-то не так. Уж очень неподвижно лежал ее муж. Она распахнула ставни неловкими от страха пальцами. Изо рта Николаса тонкой струйкой стекала слюна, дышал он часто и неровно.
— Николас, ты меня слышишь?
Ответа не последовало.
Она нащупала его пульс. Слабый и неровный.
— Милостивый Боже.
Еще один приступ. Она хотела сделать ему больно. Но не так.
Когда Бесс зашла проведать подругу и убедиться, что Люси пришла в себя после ночных страхов, она удивилась, увидев, что та сидит в изножье кровати и неподвижно смотрит на Николаса.
— В чем дело, Люси?
— У Николаса случился еще один приступ. Он умирает, Бесс.
— Девочка моя. — Бесс присела рядом с Люси и убрала пряди волос у нее с лица. — Он давно уже умирает, милая. Лучше тебе смириться с этим и подумать о себе. Никто из нас не в силах спасти его. — Лицо у Люси было холодным, как лед. — Ради Бога, дитя мое. — Бесс накинула ей на плечи шаль и отвела от кровати.
— Я убила его, Бесс.
— Как же ты это сделала, ради всего святого?
— Я сказала ему, что в сарае меня запер архидиакон. Я рассказала, как тот меня обзывал, что говорил. Я поделилась с ним, как и с тобой, своими подозрениями. — Люси взглянула на Бесс покрасневшими от бессонницы и дыма глазами. — Я хотела причинить ему боль. Этот приступ — из-за меня.
— Вот еще. А как же та ночь в аббатстве? Тогда ты тоже была виновата? Чепуха. У этого человека нечиста совесть, и это его убивает. Ты тут ни при чем. Как твоя рука? Дай посмотрю. — Люси морщилась, пока Бесс снимала повязку. — Тебе бы не следовало так пересушивать рану, Люси. Почему ты забываешь о своей выучке, когда больна сама?