- Вы никакой истории не рассказали, ни хорошей, ни плохой, - буркнул Фонзека, подтащил поближе табурет и сел лицом к да Силва, вновь потянувшись за бутылкой. На этот раз, судя по мине на лице, он все же осознал, что пьет что-то получше своего обычного репертуара. - В чем идея?
Да Силва покосился на обезображенное шрамом лицо и вздохнул.
- Теперь я помню, что не говорил. И, полагаю, не скажу. Но это не то, о чем ты думаешь. Никто в трущобах замешан не будет, слово даю.
Фонзека нахмурился. Если да Силва дает слово, можно положить его в банк и получать проценты. Он был жестокий, беспощадный сукин сын, но в этом отношении безупречно честен. Беда в том, что он не всегда дает слово, но когда дал, этому меченому оспой ублюдку можно верить.
Да Силва подавил улыбку. Он почти видеть, как маленькие шестеренки скрежещут в голове Фонзеки, и терпеливо ждал, пока все станет на место.
- Ты не единственный, у кого в Кататумбе есть хибара. Поэтому решай живее, нужны ли тебе хорошие деньги.
- Хорошие?
- Достаточно хорошие. Пятьсот конто...
Какого черта, - подумал да Силва, - не будь скупердяем, не твои деньги!
- Даже тысячу конто.
Фонзека ещё больше нахмурился.
- И никаких неприятностей? Тысячу конто? Не верю.
- Лучше поверь, - посоветовал да Силва, - даю слово.
- Конечно, но...
- Никаких но, - смуглый детектив раскинул руки. - Послушай, Клаудио, я дал тебе слово только за себя, а что решит Господь - не в моей власти.
Фонзека помедлил, размышляя, и кивнул.
- Заметано.
И осушил до дна бутылку, словно ставя печать под уговором.
- Хорошо, - спокойно кивнул да Силва и чуть расслабился. - Очень хорошо. Давай поднимемся в Кататумбу и ты покажешь мне свою лачугу.
Он заметил взгляд, который Фонзека бросил на Перейру, и все понял.
- Нет, без него; он слишком хорошо одет. И за милю видно, что он полицейский. Он подождет нас здесь и потом отвезет тебя назад.
Жестом удерживая Фонзеку на месте, капитан перекинулся с Перейрой парой слов. Подозрения на минуту всколыхнулись в Фонзеке, но тут же улеглись и он пожал плечами. Если не будет неприятностей в трущобах, все остальное к черту. Тысяча конто - куча денег.
- Эй, да Силва, а как насчет денег?
Капитан сунул руку в карман и вытащил пачку денег, полученных от девушки, надеясь, что та была в ладах с арифметикой.
- Здесь пятьдесят два конто. Когда вы с лейтенантом поедете в город, получишь остальное.
- Хорошо.
Фонзека очевидно понял, что никто его не собирается обманывать, и сгреб пачку в карман, не считая.
- А в Кататумбе как мне объяснить...
- Что объяснить? Что и когда ты хоть кому-то объяснял? парировал да Силва. - Если кто спросит, скажи, что я твой дед: я слишком молод, чтобы быть твоей бабушкой.
Выбора у Фонзеки не было, хотя один вопрос ещё оставался. Ткнув пальцем в сторону Вильсона, он спросил:
- А он? Он тоже едет?
- Тоже, - поспешно заявил Вильсон и повернулся к да Силве. - Зе, я всегда хотел взглянуть на трущобы изнутри... - он перешел на английский.
- Знаю, - кивнул да Силва, задумчиво глядя на него.
Фонзека подозрительно нахмурился при звуках чужого языка; да Силва посмотрел на человека со шрамом почти сочувственно, потом взглянул на Вильсона.
- Все американцы - от туристов до проживающих в Бразилии лет по двадцать - хотели бы побывать в подлинных трущобах, настоящих фавелах Рио, но только большинство боится. И не без оснований.
Он слабо улыбнулся и язвительно добавил:
- Видимо, чувствуют, что наши трущобы куда колоритнее, чем в Нью-Йорке или Детройте; но, честно говоря, я все их видел, и разницы особой нет, конечно, исключая то, что у трущоб в Рио одно большое преимущество.
Вильсон, набычившись, уставился на него.
- Какое?
Да Силва улыбнулся далеко не искренней улыбкой.
- Наши трущобы населены нами. Тогда как в Вашингтоне, или Кливленде, или Буффало - вами.
Вильсон уставился на него, осознавая, что да Силва прежде всего был бразильцем с обостренной национальной гордостью, и лишь потом - его другом. И сдержал аргументы, уже готовые сорваться с губ, стараясь не вступать в конфликт.
Да Силва долго вызывающе изучал бледное скованное лицо, потом повернулся к Фонзеке.
- Он пойдет с нами. Ты готов? Тогда пошли.
Глава 7
В квартиру Вильсона они вернулись уже под вечер. Солнце уже спускалось за вершину Корковадо, отбрасывая длинные неровные тени на стены и воды залива, Лишь короткие сумерки отделяли тропический вечер от ночи.
В тесной кабине лифта никто не нарушил молчания. Вильсон открыл дверь квартиры, включил свет и направился к бару, чтобы достать непочатую бутылку коньяку. Он отвернул пробку и налил себе хорошую порцию.
- Осталось только две.
Пустая, слабая замена нужных слов...