- Баасистские агенты. Помните тех троих, что играли в таро в холле отеля до двух часов ночи? Вот-вот. Им приказано слушать, о чем говорят иностранцы. Иракцам запрещено общаться с приезжими из других стран. Портье - тот парень в белой чалме, что открывает дверцы машин, - тоже "оттуда". Он подслушивает адреса, которые пассажиры называют таксистам. На этажах также полно агентов. Они обыскивают багаж, просматривают ваши книги. Не особенно доверяйте таксистам: половина водителей работает на баасистскую контрразведку. И вообще: как только увидите уверенного в себе молодого человека с усами и в темных очках, знайте - это сыщик. Они опасны, потому что Баас вербует их из числа уголовных преступников. Никто не знает, где расположен их штаб и кто ими руководит. Всякий, попадающий им в лапы, исчезает бесследно. В лучшем случае родственникам могут когда-нибудь возвратить тело умершего. И ни один врач не согласится делать вскрытие.
Турок отхлебнул пива. Он все распалялся, и Малко слушал его с предельным вниманием. Все, что он узнал, было очень важно, но совершенно не радовало.
- Полгода назад так случилось с местным директором компании "Кока-Кола", - продолжал турок. - Ему было тридцать шесть лет. Как-то раз он наорал на двух баасистов, и однажды вечером его похитили. Через месяц жене привезли его труп и сказали, что он покончил с собой в тюремной камере. На самом деле они подвесили его к вентилятору и вертели, пока он не потерял рассудок. А потом задушили.
Малко, в свою очередь, рассказал о судьбе еврейского врача. Исмет кивнул:
- Ничего удивительного. Месяц назад они заставили здешнего Верховного раввина принять иностранных журналистов и заявить им, что иракские евреи живут как в раю. Бедняга не мог поступить иначе: его сына держат в тюрьме заложником.
Вдруг Исмет встал и сделал знак Малко: за соседним столиком расположились двое иракцев. Малко и его спутник вышли и пешком направились к Саадун-стрит.
- Это были сыщики, - пояснил Исмет. - На улице нам будет спокойнее.
Малко инстинктивно почувствовал, что турку можно доверять. Чтобы не остаться перед ним в долгу, он рассказал об Элько Крисе, правда, чуть приврал, сообщив, что нашел ему работу в Австрии. Исмет подпрыгнул от радости:
- Элько? Да я же его знаю! Мы познакомились в Корее, когда я был там военным корреспондентом. Рад слышать, что он жив и здоров!
Беседуя о своем общем знакомом, они дошли до памятника погибшим на площади Аби-Новас.
Вдруг на противоположном берегу Тигра, где-то в районе Мирия, раздалась автоматная очередь. Потом послышалось еще несколько одиночных выстрелов, и наступила тишина. Через минуту мимо них на полной скорости промчались два такси; вдогонку машинам залаяли собаки.
- В чем дело? - спросил Малко.
Исмет Ванли пожал плечами:
- Трудно сказать. Может быть, агенты безопасности пытались убить коммуниста. С тех пор, как у правительства установились теплые отношения с Москвой, оно официально не преследует красных, но время от времени уничтожает их втихомолку. Каждый вечер на кого-нибудь да нападают. А может быть, это курды решили покарать иракца, который слишком налегал на пытки. Но в таком случае это произошло бы в северной части города, в офицерском квартале. Курды - люди жесткие. В январе прошлого года они приговорили к смерти полковника Бадредцина, который выжег напалмом несколько деревень курдов. Их посланцы приехали в Багдад, убили его прямо в офицерском квартале и вернулись к себе на север.
Малко уже слыхал о курдах, но прежде не придавал никакого значения их выступлениям. Теперь же перед ним забрезжила удача - возможность выпутаться из создавшегося положения.
- В этой дерьмовой стране, - заключил турок, - они одни чего-то стоят...
- Хотелось бы мне их повидать, - осторожно сказал Малко.
Исмет рассмеялся.
- Я вас, конечно, понимаю, но это не так-то просто. Их в Ираке около миллиона, и они прочно удерживают горы на севере страны - от Сулеймание и дальше. За тридцать лет иракцам так и не удалось их покорить. Несмотря на используемые против них напалм и "МИГ-21", курды занимают почти весь Курдистан, и их поддерживают собратья из Ирана и России.
Они незаметно дошли до "Али-Бабы", крупнейшего в городе ночного клуба, расположенного в километре от "Багдад-отеля". Когда они пересекали площадь, Малко спросил:
- А как попасть на север?
Исмет покачал головой:
- Это практически невозможно. Нужен специальный пропуск, который иностранцу не дадут. Официально курдской проблемы здесь не существует. Никто не должен видеть разоренные деревни и знать, что центр не может контролировать север страны. К тому же и курды могут встретить вас ружейными залпами.
- Но ведь должен существовать способ попасть туда тайно? - настаивал Малко.
Исмет улыбнулся:
- По-моему, вы забыли, где находитесь. Через каждые двадцать пять километров на дорогах установлены армейские контрольные пункты. Впрочем, дорога туда только одна: через Киркук. Но ни один местный житель не отважится вас сопровождать.
Они вошли в клуб. Вход охраняли шестеро полицейских в опасных кепи и с чехословацкими автоматами. Поскольку Малко и Исмет были гостями из-за рубежа, обыскивать их не стали.
"Али-Баба" состоял из огромного темного зала с высоченным потолком и эстрады, на которой играл арабский ансамбль. Развлекая публику, на сцене извивалась в танце живота огромная толстуха. Исмет и Малко расположились в уголке, подальше от эстрады. Как только они заказали все ту же неизменную "Фариду", турок наклонился к австрийцу:
- Видите тех двоих, напротив? Это сыщики. Они записывают фамилии завсегдатаев и требуют от них добровольных пожертвований... Не вздумайте пригласить за наш столик девушку: это стоит тридцать динаров!
Но Малко было не до ухаживаний. Когда официант отошел, он тихо спросил:
- А в Багдаде есть курды?
Турок скорчил презрительную гримасу:
- Большинство из них - "джаш", предатели, которые работают на иракцев за жалкие гроши. Когда они попадают в руки к партизанам Барзани, те режут их на куски.
Танцовщица удалилась, и на сцену выскочили девушки в коротких юбках и майках с блестками. Они принялись исполнять танец, средний между французским канканом и пасодоблем, широко демонстрируя обнаженное тело. Зрелище было весьма удручающее.
- Почти все - кубинки, - пояснил Исмет, питавший явную сладость к прекрасному полу.
Но Малко гнул свое:
- Вы, похоже, немало знаете о курдах... Помогите мне встретиться с кем-нибудь. Я хотел бы о них написать. Исмет отхлебнул пива, помедлил и неожиданно сказал:
- Ладно. Здесь, в Багдаде, у меня есть знакомый курд. Джемаль Талани. Я ему позвоню. Если он согласится, мы к нему зайдем.
- Но ведь, кажется, курды здесь скрываются от посторонних глаз? удивился Малко.
- Не все, - ответил Исмет. - Этот курд - особенный. Он принадлежит к очень знатному роду, который вершил здесь великие дела на протяжении трех поколений. Он отлично помогал кое-кому из нынешних членов правительства в те годы, когда генерал Кассем преследовал партию Баас. Так что теперь они его не трогают. Но он не имеет права продавать принадлежащие ему ома и земли, иначе давно бы уже уехал.
Такой полупредатель не внушал Малко особого доверия.
- Он связан с остальными курдами? - спросил он. Исмет усмехнулся.
- Конечно. Многие из его родственников находятся в тюрьме или примкнули к партизанам. Поэтому он ведет себя очень осторожно. Зато вот в Сулеймание ездит частенько. Но погодите, сейчас я ему позвоню.
Пока турок отсутствовал, Малко попытался отвлечься выступлением второй танцовщицы. Ее трюк состоял в том, чтобы время от времени попросить у кого-нибудь из посетителей янтарные четки, протащить их под узенькими трусиками и затем выбросить в зал, где после этого начиналась едва ли не свалка. Малко уже начинал скучать, но тут вернулся радостный Исмет.
- Он согласен. Поехали.
Дом Джемаля Талани находился в северной оконечности Саадун-стрит, в старом частном квартале. Когда они вышли из такси, Исмет указал Малко на высокую радиотрансляционную антенну в сотне метров от них. На ней горели красные предупредительные огни.
- Это штаб армейской службы безопасности. Хорошенькое соседство...
Они постучали, и курд сразу же открыл. Малко почувствовал к нему невольную симпатию: от этого горбоносого брюнета в дорогом европейском костюме исходило ощущение силы и благородства. Он пригласил их в просторную гостиную, где уже стояли на столе три чашки кофе по-турецки.
Хозяин прекрасно говорил по-английски. Поначалу шла обычная светская беседа. Малко не торопил события, полагаясь во всем на своего нового друга. Джемаль и Исмет несколько раз переходили на арабский. Наконец Исмет повернулся к Малко: