— Да? — удивился Пафнутьев.
— Вы еще более безрассудный человек.
— Неужели?
— Взгляните на себя со стороны... Вы хоть представляете то, что мы с вами затеяли?
— А что мы затеяли? — невинно спросил Пафнутьев.
— Мы вдвоем бросаем вызов банде, с которой не могут справиться прокуратура, милиция и суд вместе взятые.
— Неужели мы с тобой такие крутые ребята?
— А почему бы и нет? — усмехнулся Андрей. — Главное — не мельтешить. И не задумываться о последствиях.
— Согласен, не будем задумываться о последствиях. Ты уверен в себе?
— Павел Николаевич, я не отступлюсь, даже если вы дрогнете и я останусь один. Вряд ли добьюсь успеха, но не отступлюсь.
— Даже так? — озадаченно спросил Пафнутьев. — Почему?
— Две причины... Мне не нравится эта публика... Неклясов с компанией.
— А вторая?
— Мне нравится Вика.
— Ну что ж, — рассудительно произнес Пафнутьев. — Обе причины достаточно уважительные.
И в этот момент раздался звонок. Пафнутьев тут же бросился к телефону, но Андрей положил руку на трубку и осуждающе посмотрел на Пафнутьева.
— Не надо торопиться, — сказал он. — Только со спокойным дыханием. И с легким пренебрежением. И с полной уверенностью в победе, — пока он произнес все это, прозвучали три звонка. И Андрей убрал руку с трубки.
— Да? — сказал Пафнутьев. — Слушаю.
— Павел Николаевич? Добрый вечер... Неклясов беспокоит. Вовчик.
— Слушаю тебя, Вовчик.
— Вы все еще хотите со мной говорить?
— Да надо бы...
— Значит, наши желания совпадают, — усмехнулся Неклясов. — О чем будем беседовать?
— О женщинах.
— Обо всех? Вообще?
— Нет, об одной. И в частности.
— Как я вас понимаю, Павел Николаевич... Как понимаю... Когда пропадает близкий, нужный, любимый человек... Это печально. Но все в человеческих силах, все можно исправить. Вы со мной согласны?
— Конечно, Вовчик, конечно. Сегодня мне остается только соглашаться.
— А завтра?
— Будет день, будет пища, — уклончиво ответил Пафнутьев. — Повидаться надо, Вовчик. Нам с тобой есть о чем поговорить.
— Мы же говорим, а?
— Повидаться надо, — повторил Пафнутьев жестко.
— Мне страшно, — засмеялся Неклясов. — Мне говорили, что человек вы чреватый, доверяться вам опасно.
— Не надо мне доверяться. Доверься своим ребятам. Встретимся у Леонарда. Через полчаса. Приду один. Не возражаю, если твои ребята за мной приедут. Чтобы тебе уж совсем спокойно было. Ну? Подойдет твоя машина, меня отвезут к Леонарду. Там у тебя все схвачено. И потолкуем.
— Поторгуемся? Отдашь Ерхова?
— Можем и поторговаться, — уклонился Пафнутьев от прямого ответа.
— А у Леонарда уже двадцать твоих оперативников за столиками сидят? — усмехнулся Вовчик.
— Никого там нет. Я не буду рисковать Викой. И Леонард не будет рисковать. Он же знает, что шутить с тобой нельзя, что его голова первой покатится.
— А почему не по телефону? — продолжал упрямиться Неклясов.
— Есть причины.
— Понял, — сказал Неклясов. Пафнутьев наверняка мог утверждать, что ничего, кроме возможного прослушивания, в голову Неклясову не пришло.
— Ну? Высылаешь машину? Неклясов молчал. Потом спросил:
— Хвоста не будет?
— Если будет хвост, не будет встречи. Только и всего.
— Высылаю... Мой «мерседес» знаешь?
— Все они одинаковы, — усмехнулся Пафнутьев, зная, что слова его не понравятся Неклясову: у того «мерседес» был не такой как у всех, большой какой-то, посольский, что ли.
— Не все, — поправил Неклясов. — Мой узнаешь. Через пятнадцать минут он перед твоими окнами фарами помигает. Садись и... Ни о чем не думай. Ужин за мной.
— Ну что ж, — Пафнутьев помедлил. — Поужинаем. — Он почувствовал, что снова настаивать на том, что встреча должна состояться только у Леонарда, было бы ошибкой, слишком налегать было нельзя, но, подхватив разговор об ужине, он тем самым еще раз заставил Неклясова подумать о Леонарде.
— Если аппетит будет, — рассмеялся Неклясов.