— Догадываюсь.
— Опять же и себя не забывает.
— В каком смысле?
— Половой гигант. Перещупал всех наших девочек, включая ту же Пахомову. Пока с ним собеседование не пройдешь, с места не сдвинешься. Вернешься ни с чем. Еще и долги потом отрабатывать приходится, но уже на местном, здешнем материале. Вы меня понимаете?
— Думаю, что да. Как ты оказалась у Пахомовой дома?
— Время от времени она берет кого-либо из девочек в качестве даровой прислуги. Квартира громадная, две трехкомнатные в одну соединены, работы хватает. Когда вы появились, как раз моя очередь подошла. Кому-то из нас повезло, — усмехнулась Оля. — Может быть, даже обоим. А, Павел Николаевич?
— Вполне возможно, — согласился Пафнутьев.
В этот момент зазвонил телефон.
Оказалось — Худолей.
— Паша! — закричал он обрадованно. — Жив?!
— Местами.
— А я звоню домой — нет тебя, думаю, может, вернулся к Халандовскому — тоже пусто. Мелькнула мыслишка — неужто на службе? Точно.
— Сидим вот, беседуем. С Олей.
— О! Я некстати?
— Да нет, ничего... Есть новости?
— Есть, Паша.
— У меня тоже.
— Тогда я мчусь к тебе?
— Встретимся утром. У меня еще маленькое мероприятие. Ты будешь лишним. Я сегодня очень занят. Ну просто очень.
— Паша! Неужели?! И тебя, оказывается, жизнь может пробрать до костей?
— Почему же до костей? В таких случаях кости ни при чем.
— Виноват, Паша! Виноват! — И Худолей отключил мобильник.
— О вас могут подумать что угодно, — заметила с улыбкой Оля. — Обычно в таких случаях думают худшее.
— Знаешь, Оля, в таких случаях худшие мысли и лучшие — это одни и те же. А что касается, кто чего подумает... Я уже это проехал. Наверное, ты тоже.
— Еще нет, Павел Николаевич. Здесь, в городе — да. Но что касается Пятихаток... О! Мне далеко не безразлична людская молва.
— Это правильно, — сказал Пафнутьев. — Теперь вот что, Оля... Едем к тебе домой.
— А здесь не найдется подходящего местечка?
— Найдется. И не одно. Но чуть попозже. Снимки нужны, Оля. Снимки, о которых ты недавно говорила. Вся ваша компания на фоне роскошного автобуса марки «Мерседес». Ты не передумала? Не дрогнула?
— Два трупа на кону.
— Это правильно, — повторил Пафнутьев и набрал номер мобильника Андрея. — Андрей, ты где?
— Во дворе. Жду.
— Мы выходим.
Город был совершенно пуст. Прошли времена, когда по весенним улицам до утра бродили теплые компании мужичков, решающих проблемы Южной Африки, марсианских пустынь, обсуждавших загулявших жен, отбившихся детей, когда до рассвета неприкаянно бродили влюбленные пары или же пары, считающие себя влюбленными, когда вообще в городе на ночь не прекращалась человеческая жизнь.
Теперь она прекратилась.
Слишком велик риск быть зарезанным, задушенным, просто потехи ради забитым юными отморозками, насмотревшимися американских фильмов — которые для того и крутятся по всем каналам, чтобы вдохновить юных отморозков на подобные подвиги.
Да-да, ребята, идет крутая работа, брошены бешеные бабки, чтобы из самой духовной нации мира сделать нацию отморозков. И у этих затейников есть успехи, у них есть успехи. Это надо для себя твердо знать — деньги они не тратят зря, и у них есть успехи.
— Если вы, Павел Николаевич, надеетесь, что я приглашу вас к себе домой, то ошибаетесь, — сказала Оля.
— А! — Пафнутьев беззаботно махнул рукой. — Одной ошибкой больше, одной меньше... Переживем.
— Я понимаю, что должна это сделать по законам жанра... Но не могу. Там сейчас девочки.
— Хорошие девочки? — живо спросил Пафнутьев.
— А ночью других не бывает, Павел Николаевич. Разве вы этого не знали?
— Догадывался, — виновато протянул Пафнутьев. — Ты, Оля, сейчас произнесла очень мудрые слова. И сама это знаешь.
— Но если вас не смущает наша компания...
— Смущает.
— Тогда дождемся другого раза, — на Олю, кажется, нашло шалое настроение.
— Да, — согласился Пафнутьев сокрушенно. — Чуть попозже.
— Вот здесь остановите, пожалуйста, — сказала Оля, когда машина поравнялась с унылой серой пятиэтажкой, на стенах которой даже при свете тусклых уличных фонарей были видны ржавые потеки от балконов, сваренных из арматурных брусков. — Вот здесь я и живу. Если, конечно, это можно назвать жизнью.
— Пахомова поселила?
— Нет, это Игоревая квартира. Загляните как-нибудь, а, Павел Николаевич?