- Не будь хуже, чем ты есть. Она от такого зрелища вообще концы отдаст. Отвернись лучше.
Янсон суетился у кресла Полины. Прыснув в лицо водой, легонько пошлепал по щекам.
- Может, отнесем её на мою кровать? - предложил Жора.
- Еще чего.
Полина стала приходить в сознание. Открыв глаза, она увидела перед собой обеспокоенного Янсона, почувствовала влагу на щеках.
- Что со мной?
- Ничего страшного. Видимо, вино свалило тебя в сон. Ты чуток вздремнула, тебе что-то нехорошее приснилось, вот я тебя и разбудил.
- Да? Вино, действительно... А приснилось...
Полина вдруг вспомнила! На неё смотрел Георгий Янсон и никто другой.
- Приснилось, будто...
Она вдруг вжалась в кресло.
- Это было наяву?
- Что, Поля?
Он впервые назвал её Полей. Нет, она спала... А волосы?!
- Зачем ты распустил свои волосы?
Гоша не успел отпрянуть. Полина схватила его за голову и справа, где должно быть ухо, нащупала... нос! Они вскрикнули одновременно. Полина от испуга, Жора от боли.
- Это не сон!
Со стороны виска Янсона раздался Жорин голос:
- Так что ж, за это в нос давать?
На этот раз Шкворень потеряла чувства надолго. Братья, незлобиво поругиваясь, перенесли её на диван в Гошиной комнате, сделали холодный компресс.
Жора: Надо было бабу подготовить, нежный ты наш.
Гоша: Если б ты не скрипел, как бричка, а говорил чуть мягче...
Жора: Ты лезешь к ней как нормальный человек, а сам - урод. Понятно, если б гадкий утенок на глазах превратился в лебедя, а у нас наоборот вышло. Какая вынесет подобную перемену?
Гоша: Тише, она приходит в себя.
Жора: Сам затихни, давай я её встречу из обморока.
Гоша: Она такое не переживет.
Жора: Женщины любят настойчивость и дерзость. У меня получится. Отвернись.
Янсон уселся в кресло возле дивана и стал ждать, когда Полина очухается.
ЛЮБОВЬ ЗЛА
Шкворень слегка приподняла голову:
- Где я?
Жора закинул ногу на ногу.
- В потустороннем мире, барышня. Ахаешь в обмороки как девица из Смольнинского института после аборта. А ещё командир. Из пистолета в тебя стреляли, морду били - и ничего. А от моего уродства, то есть, нашего с Гошей, падаешь на спинку. Хватит раскисать. Возьми себя в руки.
Резко выбросив руку вперед, Жора легонько шлепнул Полину по щеке.
- Еще?
Полина инстинктивно отбросила руку мужчины.
- Другое дело. Ожила баба. Лежи пока, не вставай. Я братцу своему говорил, что если она, то есть ты, увидит такого Тяни-Толкая, как мы, то или пристрелит или в обморок грянет. Есть такая шутка: грянул Иванушка оземь и... стал инвалидом 2 группы. А Гоша знаешь что сказал? Будто ты всякого дерьма на своей службы навидалась и мы тебе не покажемся такими уж противными. Идеалист, падла. Помолчи пока.
Полина смотрела на волосатую морду говорящего и пыталась сообразить что это - способность перевоплощаться или в теле, что сидит напротив, действительно два человека. Нет же, их правда двое, сросшихся близнецов. Они разыгрывают её жестоко, мерзко... Шкворень хотела сказать, что ей все это надоело, чтобы ей дали уйти, но мужчина грубо заставил её замолчать.
- Молчи и слушай. Мы твой танец не прерывали, не стали обнажаться одновременно с тобой. Так что затихни.
Хамство и фривольность Жоры будили в Полине самолюбие и это помогало ей держаться в реальном мире. Хотя, какая к черту реальность. Протяни руку и нащупаешь на месте уха нос или того хуже - попадешь пальцами в рот.
- И не двигайся . Меня по носу съездила - хватит. Пощади братана, хотя он тычки в нос и заслуживает. Жалости к себе захотелось, женского тепла, задушевной беседы, к титькам прижаться... Он не виноват, что у матери был любимчиком. Штаны порвем вместе, а ругали только меня.
Жора засмеялся нехорошим смехом:
- Но пороли сразу обоих! Задница-то одна на двоих. И хоронить будут сразу обоих - сердце одно. Ну, чего вылупилась? Думаешь, я сумасшедший? Или думаешь, что у тебя крыша едет?
Шкворень вдруг громко спросила:
- Где Гоша?
- Здесь он, успокойся. Слышь, братан, у меня получилось. Пять минут без обморока. А теперь, киска...
- Я тебе не киска, урод!
- Совсем выздоровела, - грустно сказал Жора, но тут же засмеялся, Урод! Урод и есть!
Полина смутилась.