- И на Болека ставили, понятия не имею, почему я его выбросил. Может, трех миллионов и не дадут, но какие-нибудь два с половиной-то уж точно...
Я записала результаты и вспомнила про Монику Гонсовскую. Триплет и квинту черти взяли, последовательности с Сарновским я не ставила, поэтому шансы выиграть могли у меня появиться только в четвертом заезде. В обморок я, разумеется, не упала, потому что заранее была готова к неудачам. Уже много лет я клялась и божилась самой себе, что третий заезд буду ставить только "стенкой". И столько же лет я клятву не сдерживала. Привычность собственного поведения даже успокоила мои чувства.
За триплет дали два миллиона восемьсот с мелочью, Юрек обрадовался. Последовательность вышла средненькая, десять тысяч двести Моника Гонсовская оказалась с неплохим выигрышем, Мария с Метей тоже.
- Метя от этого триплета окончательно выздоровеет, - предсказала я уверенно. - Вы как, дальше продолжаете?
- Самой странно, но продолжаем! Вроде у нас квинта на мази. Боюсь, что после Сарновского выигрыш страшно снизится.
- Особенно если Куявский приедет. А мне кажется, что он дважды выиграет. А если бы Сарновский сейчас не поехал?..
- Эх, если бы Сарновский не поехал, я бы выиграла. В могилу меня эта сволочь уложит, если б я знала, что он думает, я бы выигрывала раз за разом!
И тут до меня дошло, что здесь творится нечто особенное. Копенгагенских лошадей я не знала уже много лет, в Канаде на бегах была три раза в жизни. И там среди семнадцати коней, за которых платили только в одном сочетании, я умела выбрать даже квадриплет! Год назад я угадала шесть-пять-восемь за паршивые пять крон, вытащила Алицию в турпоездку в Париж, где в августе можно было копыта отбросить от жары; в Канаде угадала последовательность на четыреста долларов, а тут, глядя на этих лошадей три раза в неделю, при том, что платят за трех коней, в какой бы последовательности они ни пришли, я не в состоянии угадать, кто выиграет! Да что же это, черт побери, делается?!..
"Недолго думала старушка"... Без особого труда я сообразила, что карьера лошади на этих хреновых бегах зависит только от отношений и сговоров между людьми. Ну да, я выиграю, если мне удастся угадать, что эти люди выдумали. Что там скомбинируют Глебовский, Бялас, Вишняк, Ровкович, Капуляс, Войцеховский, мастер ставить сам на себя, Скорек, вечно в оппозиции к собственному тренеру, Вонгровская и весь синклит! Если я угадаю, что они напридумывали, то выиграю, если нет - то фиг. А это, кажется, намного труднее, чем оценка всех лошадей на свете, вместе взятых...
Ну да, ломжинская мафия и этот... Василь...
Я договорилась с пани Зосей, что Завейчика для Моники Гонсовской вызовут. Моника, однако, вела себя так, словно этот Завейчик перестал ее интересовать, два выигранных заезда явно ее отвлекли. Она вернулась из паддока и сказала мне, что две лошади производят незабываемое впечатление, Этернит и Жаба. Она поставит на них, никто не имеет права их обогнать.
- Теоретически, - охладила я ее пыл, - да, конечно, обе от коней дерби-класса, должны бы выигрывать раз за разом, но Батька, пардон, Убий-батько, не умеет ездить на арабских лошадях, а ученик Мязга тем более. Разве что лошади сами по себе придут.
- Придут! - решительно заверила меня Моника. - Если у меня есть хоть капелька представления о лошадях, они не могут не выиграть. Не знаю, которая, они более-менее одинаковы.
Этернит был фаворитом, на Жабу ставили мало, видимо, из-за ученика Мязги, который снижал ее ценность. Я поставила на всякий случай и на них, в триплете у меня их не было, я начинала Куявским. Рупор прогремел воззвание к пану Завейчику, которого просят зайти в секретариат. Старший комиссар Ярковский поймал меня под лестницей.
- Это что такое? - спросил он, мотнув головой в сторону иерихонской трубы.
- Гонсовская, та девушка, которая хочет его найти, я же вам говорила, - объяснила я. - Я ей сама посоветовала, чтобы она искала по радио, потому что он может быть всюду.
- А что она про него знает?
- Да почитай, что ничего. Это все ее тетка. Как я поняла, это теткин бывший воздыхатель, а ныне друг жизни. Мне что, надо познакомиться с теткой?
- Нет, упаси вас Бог. Мы уж как-нибудь своими силами справимся...
Я хотела было спросить, разговаривали ли они с этим Завейчиком вообще, но тут к Ярковскому обратился кто-то незнакомый, - а я увидела, как лысый с кудряшками направляется к кассе по двести тысяч. Меня вдруг страшно заинтересовало, на что он поставит, я бросила Ярковского и помчалась за Фигатом. Он поставил на то же самое, что и Моника Гонсовская. Три-четыре, Этернит с Жабой.
- Вы когда возвращаетесь в свой Лонцк? - спросила я наверху у Моники.
- Да я все время там. Только в ноябре перееду в Варшаву. Я вчера приехала, потому что тетка звонила, она страшно разволновалась из-за этого Завейчика и потребовала, чтобы я ей помогла, но завтра я возвращаюсь. Разве что она упрется, чтобы я осталась... Я собираюсь возвращаться, скажем так, но начинаю сомневаться, что это у меня получится.
- Может, найдется этот Завейчик...
- Метя заканчивает двумя лошадьми, тройкой и четверкой, - сообщила мне Мария. - Дай-ка мне эту железяку для бутылок. Этернит фаворит, а лучше бы Жаба. Болека могу пропустить.
- Гарцовник, господа, Гарцовник! - возвестил пан Здись. - Тут выигрывает Гарцовник! Будет два-шесть!
- И ухо от селедки! - рассердилась я. - И от жилетки рукава! Соецкий, как же'..
- А Этернит что? - ехидно поинтересовался Вальдемар. - Ногу сломает?
- Шестерка, почитай, уже висит! - твердо изрек пан Эдя.
Моника Гонсовская наклонилась ко мне.
- А почему они говорят "висит"? Я все слышу и слышу - "висит". Простите, вы не могли бы мне объяснить?
- Это на табло. То есть на такой там штуковине около судейской вышки вывешивают результаты, номера лошадей, которые выиграли. То есть не вывешивают, а всовывают в такие рамочки, но называют это "висит, кто выиграл". А в разговоре остается только одно "висит".
- А" понимаю...
- Для араба вес не имеет значения! - упрямился пан Здись. - Даже если и так...
- На короткую дистанцию! - не выдержал Юрек. - Это же тысяча восемьсот!
- Ну вот именно! Гарцовник! Пятьдесят пять кило!
- Лысый с кудряшками поставил то же самое, что Метя, - сообщила я Марии. - Я случайно подсмотрела, за двести три-четыре. Этернит с Жабой. Что-то мне кажется...
- Мне уже все везде кажется, - перебила меня Мария, просматривая свои триплеты. - Ты можешь посмотреть" что я тут натворила? Погоди, у меня тут проходит Болек... Но два я начинаю Жабой и один Этернитом. Болеком - ни одного!
Я заглянула в ее программку.
- Снова не поставила то, что записывала?!
- Да не успела я протолкаться! Диктовала по одной лошади и опять напутала! А квинта показалась мне дорогой, и я ее урезала, Боже мой...
Из квинты, которую она заранее себе выписала, три лошади уже пришли первыми, а теперь она записала Жабу, Этернита и Куявского на Фикусе. Шанс выигрыша был огромный, а квинта вся состояла из фуксов.
- Чего у тебя нет?
- Как это чего? Сарновского я выкинула! Слишком дорого показалось!
- Ну да. Скупой платит дважды...
- И что тут делать с таким ботинком, теперь-то уж и сапожников нет...
- ., русские продают у Дворца культуры. Это для пищеварения, а это от насморка. За гроши купить можно!..
- Дешево вам это самоубийство обойдется...
- Ну что они там копаются, на десять минут уже опаздывают!
- Бухгалтерия не успевает...