- Но ведь не любил же ты Дерчика больше собственной жизни? - с упреком спросила я. - Он тебе не брат?
- Ну знаешь!.. - возмутилась Мария.
- Знаю-знаю. Так реагируют порядочные люди и тому подобное. Я уже это проходила, и у Мети это само пройдет, если только у него с Дерчиком не было каких-то связей, про которые мы ничего не знаем. Потому я и спрашиваю. Могу принести воды. Это ты тут врач, а не я, так что командуй.
Мария держала Метю за пульс, а другой рукой разодрала ему на груди рубашку и дотронулась до грудной клетки. Метя стал помаленьку приходить в себя.
- Да не раздевай же ты меня! - категорически потребовал он в первую очередь. - Ничего со мной не происходит, это просто шок. Неужели нельзя всякие там сведения давать в форме.., форме... Ну, в форме...
- Говори в единственном числе: пока что я только одно сведение вам дала. А в какой форме тебе нужно?
- В более деликатной. Вот черт, значит, все-таки... Я замолчала. Метя что-то знал. Лицо его возвращалось к нормальному цвету, и Мария перестала его ощупывать.
- Гиена кладбищенская, - сказала она мне с упреком.
- Да ведь мы им не закапчиваем ставки! - запротестовала я. - Правда, это по ошибке так получилось, но все-таки! И потом, сейчас уже все знают, что Дерчик не едет. Кроме того, вообще-то кто такой Василь?
- Какой еще Василь? - поинтересовалась Мария.
- Тихо! - цыкнул одновременно Метя.
Меня это заинтересовало до крайности. Метя, должно быть, много знал.
- На курорте здоровье потерять, вот был бы парадокс, - добавил он ни к селу ни к городу. - А откуда у тебя... Зачем ты так вопишь?..
- Он явно в шоке, - озабоченно высказалась Мария. - Водка в буфете есть? Или коньяк?" - Коньяк, коньяк, - с энтузиазмом закивал Метя.
- Внизу есть медпункт, - напомнила я. - Хотя, вполне может быть, они сейчас заняты... Да нет, наверное, ведь "скорая" тут стоит...
- Его и так бы не на "скорой" увозили...
- А коньячок может быть у пана Собеслава или у Вальдемара.
- Да тише вы! - вдруг рассердился Метя. - От Собеслава я не хочу, от Вальдемара тоже, вот из буфета - пожалуйста. Нет никакой надобности это вообще разглашать!
Так и не поняв толком, чего не разглашать, смерти Дерчика или шокового состояния Мети, я поднялась и отправилась в буфет-Коньячок там был. Через пять минут от странностей Мети и следа не осталось. Люди стали возвращаться наверх.
Начался четвертый заезд, и Куявский на Фатиме выиграл только так, на три корпуса опередив остальных. Я выиграла последовательность, и мы начали триплет, против выигрывания которого Мария протестовала энергично и возмущенно, подчеркивая, что на трупах наживаться не собирается. Я утешала ее тем, что Дерчик, может быть, жив, ничего ведь не происходит, может быть, выиграет Мязга. Это не помогало, она по-прежнему была не в себе.
Только потом до нее наконец дошло, что она выиграла свой ошибочный триплет, и это фукс нездешней силы! Юрек, который старательно избегал ставить на Фатиму, поздравил ее, благородно заверяя, что у нее получился рекорд сезона. Зависть слабо попискивала во всей ложе, не очень ядовито, потому что против Марии никто ничего не имел и плохого ей не желали. Мы ждали, пока объявят сумму выплаты, Вальдемар уже начал выкрикивать что-то насчет ужина с шампанским, Мария постепенно смягчалась, ведь, в конце концов, она поставила это просто по ошибке, а к тому же тогда еще ничего про Дерчика не знала...
- Выплата выигрыша триплета из второго заезда один миллион двести двадцать тысяч злотых, - сообщил динамик.
- Сколько?!! - возопил Юрек после секундной тишины, не веря своим ушам.
Собственным ушам в первый момент не поверил никто. Низкая сумма выигрыша была непостижима уму, ведь первый триплет составил двенадцать миллионов, а второй, законченный фуксом, на которого никто вообще не ставил, оказался ниже в десять раз! Что за страшное мошенничество?!
Мария скорчилась в приступе хохота. Метя и Вальдемар попытались ее утешить, Юрек упорно допытывался, что это должно значить. Полковник словно заведенный повторял два слова: "Ну, знаете.., ну, знаете..." Пан Эдя утверждал, что все дело в махинациях кассиров. Пан Мариан коротко бросил: "Знали!" - и покинул ложу. Я молчала, полная ужаса, поскольку начала кое-что соображать.
Пришла пани Зося и сказала мне на ухо, что меня просит директор. На всякий случай сперва я сбегала вниз и поставила свои последовательности, а потом отправилась в ложу рядышком. Неизвестно было, не займутся ли мной основательно, и на пятый заезд я хотела поставить заранее.
Рядом с директором сидел у стола тип, которого я знала в лицо.
- Я понимаю, что вы тут очень заняты, - сказал он вежливо. - Позвольте представиться, старший комиссар полиции Ярковский. Могу я получить ваши анкетные данные, потому что нам потом придется разговаривать, а сейчас я бы не хотел вам мешать.
- Езус-Мария, - сказала я остолбенело, потому что до сих пор принимала его за обычного игрока, и сообщила ему фамилию, адрес и телефон. - Речь пойдет о Дерчике? Мы можем сразу начать, если хотите. До старта у нас еще время есть.
- Ради Бога! Во сколько вы туда пошли?
- Пять минут первого. С часами на руке. Он не задавал мне идиотских вопросов насчет того, откуда я знаю, что было пять минут первого и почему я так следила за временем. Он самым обычным голосом спросил меня, с какой целью я отправилась в заросли. Я объяснила, что из пристрастия к травкам всякого рода, потом задумалась и предложила ему нанести мне визит. Никто не поймет, о чем я говорю, и никто мне не поверит, если не увидит моей квартиры, где бзик на почве засушенной растительности бросается в глаза и все объясняет. Он может прийти хоть завтра, ну, в понедельник - все, что у меня в доме стоит, находится в состоянии полного иссушения, и это исключает приготовление потемкинских деревень в течение двух дней.
Приглашение он принял, заверил меня, что кто-нибудь нанесет мне визит, и спросил, что я о происшедшем думаю.
- Даже не знаю, что и думать, - осторожно сказала я. - Я не вполне уверена в том, что именно я там видела. Труп или результат белой горячки?
- Первое. А вы не проверили?
- Трудно было подойти близко. И между нами говоря, он довольно-таки малопривлекательно выглядел.
- А вы никого другого не видели?
- Живой души вокруг не было. От чего он умер?
От перепоя?
Директор посмотрел на меня таким взглядом, что я стала волноваться за свой абонемент на ипподром. Того и гляди отберет...
- Мне кажется, это я вам могу рассказать, потому что слухи и так разойдутся, - сказал старший комиссар Ярковский. - Он был убит. По-простому это называется "перелом шеи", и сам себе он такого причинить не мог. У вас есть какая-нибудь идея в этой ситуации?
- Я вижу три возможности, - ответила я не задумываясь. - Тренер, букмекеры или какой-нибудь игрок. Разочарованная барышня, наверное, отпадает? А что касается игроков, так вернее всего это лысая макака.
Директор, невзирая на хладнокровие, слегка вздрогнул, а старший комиссар явно заинтересовался.
- А что такое лысая макака?
- Один такой. Я понятия не имею, кто это, вроде как иностранец, румын, венгр, югослав - ну, что-то в этом роде. В любом случае, из стран бывшего соцлагеря. Три раза его уже два директора отсюда вышибали, в третий раз весьма успешно, но он совсем недавно мелькнул у меня перед глазами за сеткой, на той трибуне. У него сговор с тренером Дерчика, он играл по сведениям из конюшни, нагло, дерзко и на дикие миллионы. Большой и лысый, а больше я о нем ничего не знаю.
- Выигрывал?
- Более или менее: один раз из трех, но и так это лучше, чем все эти олухи из толпы. Зато много...
Старший комиссар с директором обменялись взглядами, и я поняла, что у них будет много интересных тем для разговора. Директору мое отношение к лысой обезьяне было хорошо известно, поскольку именно я обратила на него внимание директора. Можно, конечно, играть в сговоре с тренером, но есть границы, хоть капельку такта можно было бы и проявить...
- Почему? - спросил старший комиссар.
- Что - почему?