– Липецкий, – ответила я коротко, одним глазом погладывая в бинокль, а вторым пытаясь следить, что я себе на чем записываю. – И Цеста отпала.
– А ну ее, Цесту, – буркнул Юрек.
– Где Теренция?!
– Третья. Она еще держится…
– Давай, Цеста! – предложил Метя.
– Убей его! – яростно попросила я Марию.
– На прямую выходит Джубар, – продолжал динамик. – Гусля отстает…
Свинг перешел на большую дорожку и потерял преимущество.
– Занесло его! – завопил Вальдемар. – Идиот жокей, паралитик!
– Лидирует Джубар, второй идет Теренция, потом Свинг, Джубар, Теренция, Джубар, Теренция…
– Давай, Джубар! – ревело пол-ложи.
– Давай, Теренция! – заорали мы с Марией одновременно.
Теренция выдвинулась вперед на полкорпуса, пришла с Джубаром, а Свинг был третьим. Я, разумеется, ставила на Теренцию со Свингом. Джубара я поставила исключительно на первое место, проиграла последовательность, но меня это не очень огорчало. Теренция заканчивала нам триплет.
– Кажется, ты выигрываешь по ошибке в восемнадцатый раз? – обратилась я к Марии. – И я к тебе примазалась по случаю.
– Есть! – победно заорал Юрек. – У меня закончился триплет!
– И у нас тоже. Интересно, сколько дадут.
– Да уже с четвертого заезда известно было, что Дерчик не едет, – напомнила Мария. – На Болека ставили. Ну, может, еще на Теренцию…
За триплет дали девятьсот семьдесят тысяч, почти миллион, так что мы немного обогатились. Кроме того, Теренция начинала у меня последний триплет, дальше у меня был Фавор, абсолютный фаворит, и в конце еще четыре лошади. Метя своей Фонтаной довел до сумасшествия всех, я упрямо объявила, что на эту падаль ставить не собираюсь, но меня соблазнил нулевой билет на табло, я не выдержала и поставила. Это была последовательность пять-шесть, Фавор с Фонтаной.
Девушка за моей спиной, по-моему, приросла к креслу, потому что с места не двинулась.
– Я начинаю кое-что понимать, – доверительно сказала она мне. – Я вижу, что на лошади номер шесть, на Фонтане, садит парень, Осика, я его знаю. Он первый раз едет?
Фонтана до сих пор вызывала во мне глухое омерзение, и я старалась ею не интересоваться. Теперь я посмотрела в программку и на табло.
– Осика, – подтвердила я. – Первый раз. А что это за парень?
– Ну, парень как парень. Он был на конезаводе, его отец – директор конюшен, а сам он обожает коней, просто преклоняется перед ними. Он ездит, похоже, с самого рождения, страшно хотел бы стать жокеем, и, как я вижу, он начал свою карьеру. Как вы думаете, он мог бы выиграть?
– Ни в коем разе, абсолютно нет. Во-первых, Фонтана – самый худший конь в этом заезде, правда, она трехлетка, и, может, ее прятали, но… минутку… Она четыре раза шла, три раза последней, а один – предпоследней Во-вторых, на арабской лошади надо уметь поехать. А в-третьих, в первом в жизни заезде каждый, говорят, дуреет и только начиная с пятого заезда отдает себе более-менее отчет в том, что делает. Если бы лошадь его сама собой вынесла, это другое дело, но Фонтана его не вынесет, будьте покойны.
– Почему? У нее такая хорошая бабка… Обе бабки, по жеребцу и по кобыле.
Я почувствовала к девушке интерес.
– А вы действительно лошадей знаете. Откуда это у вас?
– Мой отец – ветеринар. Матери у меня нет, она умерла, когда мне был всего год. Я воспитывалась возле отца в разных конезаводах и в прошлом году тоже пошла на ветеринарию. Но я знаю коней, так сказать, с противоположной стороны, понимаете, у меня есть собственный, он пока еще жеребенок. На бегах я первый раз в жизни, хотела посмотреть, как это выгладит.
– А с вами был один пан, – вспомнила я. – Я его тут и раньше видела. И он вам ничего не рассказал? Ведь вы вроде как с ним приехали?
– Да, это знакомый моей тетки. Случайно так совпало, и он сказал, что может меня сегодня сюда привезти, хотя у меня есть право бесплатного прохода от конезавода… Ну вот, он и привез меня сюда. А после четвертого заезда этот тип куда-то пропал. Я должна его подождать.
– Он выиграл на этом четвертом заезде? – поинтересовалась я.
– Не знаю. Наверное, да, потому что он покраснел весь и как-то так… засиял. Но ничего не сказал и просто пропал с моих глаз. Хотя ему, казалось бы, должно быть все равно, потому что он жутко богатый.
– Нет на свете такого богатого типа, чтобы его не потряс выигрыш как проигрыш на бегах, – безапелляционно сообщила ей я. – Человек или вовсе не играет, или всякий раз переживает потрясение. Это страсть. Бзик, пунктик, хобби, называйте как хотите. Игроки – это особая раса, не имеет значения, во что они играют.
– Наверное, да, – признала она мою правоту. – Судя по тому, что я тут вижу… Меня это не притягивает, мне коневодство больше нравится, тренировки, соревнования… Этого парнишку, Осику, я очень люблю и желаю ему всяческих благ. О, шестерка! Это Фонтана! Да что вы мне такое говорили, это же очень хорошая кобылка!
Кони отбывали пробный галоп перед трибунами, и я посмотрела на это с большим сомнением. Ну да, Фонтана двигалась очень неплохо, но что толку, она всегда производила хорошее впечатление, а приходила последней. Я проверила, кто на ней ездил: раз Ковальский, два раза ученик Лейба, а один раз – жокей-любитель Котяковская. Ну нет, караул, Фонтана имела право обидеться раз и навсегда! Ковальский вообще не должен был бы ездить, он слишком большим вырос, ему приходилось голодать, чтобы сохранить вес, а набирал он его, по слухам, от листика салата. Его мать все причитала, что он беспрерывно голодный ходит и от голода ослабел, а от ослабевшего индивида трудно требовать, чтобы он грамотно погонял коней. Ученик Лейба до сих пор выказывал поразительный антиталант, то же самое относилось к любительнице жокейства Котяковской. Может, девушка права, может, эта Фонтана совсем не такая плохая, просто ездили на ней всякие недоумки…
– Давай, Фонтана! – радостно верещал Метя с самого начала седьмого заезда.
Я отказалась от мысли перерезать ему горло. Фонтана вырвалась вперед и лидировала все с большим отрывом. Я подумала, что, если она придет первой, я наплюю себе на туфли – ну что бы мне было поговорить с этой девушкой с самого начала, сыграть с Фонтаной триплет или хоть бы ее одну…
– Не догонишь ее уже! – пророчествовал в ужасе пан Эдя.
– Давай, Фонтана!!! – драл глотку Метя.
– Ты смотри, она ведь убегает! – крикнул Юрек.
– На прямую выходит Фонтана, – информировал лишенный человеческих страстей динамик. – Второй Эскимос, потом финиширует Фавор.
Фавор догнал чертову Фонтану в последний момент. Она ослабела после такого напряженного лидирования, и Фавор обошел ее на три четверти корпуса. Третьим был Эскимос, отставший на голову.
– Слишком резво принял, – высказалась девушка за моей спиной. – Он, наверное, был на нервах, не почувствовал расстояния. Надо было дать ей передохнуть на полдороге и только потом поехать как следует. Но я и так очень рада, вы увидите, Зигмусь Осика еще станет жокеем!
Зигмуею Осике я от всего сердца желала всего наилучшего. Я поставила именно так. Фавор с Фонтаной, пять-шесть, правда, только потому, что это был последний нулевой билет с Фавором, но все-таки. Наполовину фукс, кроме того, у меня складывался триплет. Я почти забыла о Дерчике.
В конце концов триплеты я выиграла, правда, весьма средненько, по сто пятьдесят тысяч. Я и так посчитала это огромным успехом, потому что в середине у меня был избитый фаворит. Метя куда-то пропал перед концом заездов. Мария заинтересовалась лошадьми на завтра. Дерчик должен был ехать четыре раза, и, по крайней мере, две из его лошадей могли пройти в финиш. До объявления выплаты мы занимались исключительно программками…
Полиция была в моем распоряжении частным образом, в виде одного человека, жившего на одной лестничной клетке со мной и питавшего ко мне огромные чувства. Не исключено, что и взаимные. Мне всегда так невероятно везло…
– Я каждые четверть часа проверяю, пришла ты или нет, – возвестил он мне через пять минут после моего возвращения. – Заходи поболтать. Если, конечно, не хочешь прямо тут.
– Лучше у тебя. После таких развлечений человеку хочется отдохнуть, вот ты и чай заваришь, и стаканы вымоешь. Я приду через десять минут.
Когда я пришла, то оказалось, что у Януша гость: там сидел какой-то незнакомый тип. Я остановилась на пороге, и меня чуть ли не силой втянули внутрь.