человека. Наверное, Володя даже не понял, как произошло, что он оказался
на ней женат. Он обожал дочь, но ради Светы отселил ее. Вика не
выносила мачеху, они постоянно ссорились, а Володя страдал. Но
пожертвовал дочерью. Они оба, и он, и Вика, страдали от разлуки,
Вика устраивала истерики, говорила, что не может там жить, но он был непреклонен. Все ради своей прекрасной Светланы.
- Вера Сергеевна, как вы думаете, а Вика могла
бы убить из ревности? - неосторожно спросила Сима.
- Чушь! - фыркнула Артемова.
- Но ведь она, мягко говоря, неуравновешенная девочка?
- Ну и что? У нее были проблемы с психикой, но теперь все в порядке.
- А ее болезненная привязанность к отцу? - спросила Сима.
- Я думаю, любовь к отцу не может быть болезненной, - патетически заметила Артемова, поправляя очки.
- Было бы логично предположить, - продолжила Сима, - что убийца шантажист.
- Вы имеете в виду водителя брата?
- Его. Если бы не одно обстоятельство. Его убили той же ночью,
что и вашего брата.
Вера Сергеевна непонимающе посмотрела на Симу, затем медленным, неуверенным движением отодвинула чашку и ушла, даже не попрощавшись.
* * *
Сима с интервалом в полчаса названивала Вике. Трубку девушка не брала, на занятиях не появлялась.
Вика, Вика. Загадочная девочка, папина дочка, которую он
внезапно отселил, хотя и в дорогую квартиру. Что же происходит? Или любимая женщина оказалась сильнее любимой дочери? Что же, такое тоже встречается. Симин опыт в этой области был невелик, своего отца она не знала, а мать... Несмотря на громкие скандалы, Сима не могла себе представить, чтобы та бросила ее ради какого-то, может быть, любимого, но чужого мужика. Она даже поежилась, представив себе на мгновение, как мать ее, маленькую, беззащитную, отдает в интернат, чтобы наслаждаться жаркими ночами, не потревоженными ребенком, с любовником. Правда, Вике почти двадцать, и она
не была маленьким беспомощным ребенком, а проживание
отдельно от родителей зачастую благотворно сказывается на
личной жизни... Сима вспомнила домашние скандалы, связанные с ее бурными, но кратковременными романами, и решила, что она
бы, пожалуй, не отказалась от маленького чудного гнездышка типа "студио". Сима плохо представляла себе, что это, но слово ей нравилось. А
потом она вообразила свою мать, строгую Марину Алексеевну, с ее пристальным
взглядом над маленькими очками для чтения, с жестом, которым она стряхивает
пепел, когда он вот-вот должен упасть, в роли страстной, безумно
влюбленной женщины, готовой на все, чтобы удержать любовника, и хихикнула.
Да, с этим явно перебор.
Размышляя над горькой судьбой миллионерши-сиротинушки, Сима въехала на пустую аллею, ведущую к огромному зданию университета. Она уверенно сунула в лицо нетрезвому старичку-охраннику у шлагбаума яркую корочку детективного агентства, и тот от растерянности открыл ей въезд. Когда Сима объезжала выбоину, он спохватился и закричал ей вслед:
- Эй, ты! Чтой-то за пропуск у тебя? А ну стой! - и угрожающе замахал руками.
- Поздно, дедуля, проехали! - ехидно бросила Сима, приоткрыв
окно, и прибавила газу, разбрызгивая серый подтаявший снег.
* * *
Секретарь в деканате, миловидная пухленькая блондиночка, из тех, что годами не могут поступить, а затем отрабатывают зачисление в деканатах и на кафедрах, сперва насторожилась, а затем бросилась выполнять Симину просьбу. Удивительно, но большинство людей никогда не спрашивают документы, удостоверяющие личность. Видимо, боятся этим обидеть собеседника. Невинная ложь Симы, представившейся следователем прокуратуры, заставила толстушку поставить лестницу-стремянку и забраться на нее в попытке достать до верхней полки огромного стеллажа, забитого толстенными черными папками. Девушка подтянулась на носочках, и без того короткая юбочка туго обтянула круглый зад и высоко открыла толстенькие короткие ножки в блестящих от лайкры колготках. Они напоминали неестественно большие, словно сделанные для Гулливера, сосиски в целлофане.
Хотя, скорее всего, именно это и нравится декану, высокому, худому, лысому человеку в роговых очках. Он только что вошел и проследил взглядом, спрятанным за стеклами очков, за телодвижениями девушки. Почему-то Сима не сомневалась, что та питает к боссу романтические чувства. Что-то приторное, словно взятое из любовных романов-однодневок, было в ее облике, движениях, манере говорить. "Дивная парочка, - подумала Сима, - ржаной сухарик и клубничное мороженое".
- Снежана Робертовна, у нас посетители? - строго спросил
он. Его строгий тон не вязался с масленым взглядом, направленным на круглый зад и полные бедра секретарши.
"О боже, еще и Снежана Робертовна!" - ужаснулась Сима, перенявшая у матери привычку подозревать за вычурными именами как минимум родительскую истерию. Почему-то Симу заинтересовало, как ее зовут дома. Снежа? Жанна? Все, что она могла придумать, звучало довольно глупо.
Снежана обернулась и, увидев на уровне своих коленей лысую голову начальника, зарделась. Что-что, а кожа у нее была чудо как хороша: белая, прозрачная, с нежным румянцем. Но в этом был и существенный недостаток: девушка краснела, как пожарная машина. Она поспешно спустилась, натягивая тесную юбочку на бедра и прижимая к себе искомую папку. Подать ей руку и помочь спуститься декан и не подумал. Сима знала этот тип людей, которые больше всего опасаются, как бы кто-нибудь что-нибудь не заподозрил. Наверняка боится жены как огня.
- Юрий Викторович, это следователь прокуратуры...
- Серафима Григорьевна, - Сима представилась и протянула декану руку.
- Прошу вас. - Юрий Викторович церемонно открыл дверь в
свой кабинет. - Снежана Робертовна, меня ни с кем не соединять.
Снежана закивала головой и сделала вид, что что-то ищет в компьютере.
- Итак, чем могу? - его манера говорить неуловимо раздражала Симу.
- Можете. На четвертом курсе вашего факультета учится
Виктория Артемова.