чтобы поинтересоваться, все ли у того в порядке, не хочет ли он
обновить заказ. Снегирев не слишком вежливо и довольно злобно мотал
головой, продолжая корчить рожи в Симину сторону. А ведь он всего
лишь хотел остановить ее от неумеренного употребления алкоголя и напомнить
ей, что она все же находится на задании.
А парочка тем временем успела перепробовать все виды коктейлей, причем, похоже, шли они согласно детской присказке, описывающей последовательность цветов радуги: каждый ("Красный дракон") охотник ("Тропикана") желает ("Дезерт бум") знать ("Изумрудный Будда"), где ("Голубые Гавайи") сидит ("Синий бархат")
фазан ("Поцелуй Виолетты").
Такое разнообразное меню духовно сблизило парочку, они сидели обнявшись и роняли пьяные слезы. Снегирев, как ни старался, не мог разобрать, о чем они говорили. До него лишь доносились высказываемые в чей-то адрес упреки: "А она такая сука, но я ж ее люблю...", "А я так его хотела, мерзавца..."
Наконец они засобирались и нетвердой, но сосредоточенной
походкой направились к выходу. Сима оказалась более стойкой и почти несла маленького и расползающегося, как медузка, одетого в костюм от Черутти Арабского. Наверное, алкоголь распределялся у них не на килограмм веса, а на сантиметр роста. Надо сказать, зрелище они представляли презабавное. Снегирев немного расстроился, но нежные объятия Симы и Арабского запечатлел.
Пьяницы погрузились в бесшумно подкативший черный "Лексус", при посадке Сима умудрилась опять потерять туфлю. Швейцар в ожидании щедрых чаевых услужливо подобрал ее и надел на бесконечно длинную Симину ногу. Снегирев быстро прыгнул в свой скромный неновый джип и поехал следом.
* * *
- Миш, а где жена? - спросила слегка протрезвевшая Сима, проходя в шикарную квартиру Арабского, занимавшую целых два этажа в старом отреставрированном доме. Она с облегчением сбросила туфли на утомительных шпильках и прошла в огромную гостиную с камином, зеркалами, лепниной, более всего напоминавшую зал приемов во дворце. Было красиво, но неуютно, все равно что жить в музее.
- А она здесь никогда не живет. Всегда в загородном доме.
Ей все равно, где я, с кем я... - Арабский обреченно махнул рукой. Затем, как будто что-то вспомнив, стал рыться в карманах, вытащил телефон и нажал на кнопку. Послышались длинные гудки, и недовольный женский голос ответил.
- Ну как ты, лапуля? - заискивающе спросил бизнесмен. - Нет, нет, что ты, вовсе не напился, просто немного устал. Да нет, что ты!
В трубке недовольный голос перешел в крик. Михаил со вздохом отключился.
- Вот так всегда. Слушай, давай еще выпьем.
- Выпьем, - пьяно кивнула Сима. Она хихикала про себя,
представляя, как вокруг дома бродит трезвый и замерзший Снегирев,
пытаясь сообразить, как продолжить слежку. Сима сжалилась над ним
и подошла к огромному, чуть не в стену размером окну. Она не
сразу сообразила, как раздвигаются шторы, и слегка подергала их
за шелковые кисти.
- Нет, - Арабский подошел к ней и нажал кнопочку на стене.
Шторы медленно и бесшумно раздвинулись, впуская в ярко освещенную гостиную промозглую февральскую ночь, слабо освещенную уличными огнями тихого центра.
- Да, не Нью-Йорк, - разочарованно сказала Сима, вглядываясь во тьму и пытаясь разглядеть там несчастного коллегу. - Тебе бы, Миш, в пентхаузе жить. Я читала, что это очень, очень круто.
- А, мне все равно, - отозвался Арабский, обнимая
Симу за талию. Его голова уютно покоилась на ее груди, она чувствовала
сквозь тонкое платье его теплое, наполненное парами алкоголя дыхание.
Только не понижать градус! - внезапно встрепенулся он и резво поволок скользящую по наборному паркету Симу в сторону бара.
А бар у него и вправду был как настоящий: стойка, высокие
табуреты, зеркальные полки с огромным выбором напитков. Арабский сбросил пиджак, закатал рукава рубашки и старательно изображал профессионального бармена.
- Что леди желает выпить? Шампанское "Дом Периньон", коллекционное, замечательного урожая 1995 года? Подать карту вин?
- Только не понижать градус! - завопила Сима, понимая,
что залить плещущуюся в ней алкогольную смесь шампанским смерти подобно.
- Что же, мудро, мудро, - по-отечески похвалил ее
Арабский. - Могу предложить что-нибудь на свой вкус?
- А то! - немедленно откликнулась Сима, - Эх,
Майкл, не поверишь, я ведь всегда по водочке заходила, селедочкой закусывала.
- А по тебе и не скажешь. - Арабский недоверчиво окинул
ее взглядом с ног до головы. - По виду - шампанское, Париж,
норка, икорка.
- Это сейчас, - спохватилась Сима, поправляя дорогие
Инкины часики на запястье. - А ведь выросла я в семье алкоголиков.
Сима мысленно попросила прощения у мамы и скрестила пальцы.
Безрадостное детство, корка хлеба, свист ремня... Гены не спрячешь.
- Ах, бедная моя девочка, - со слезами в голосе произнес
Арабский, вылезая из-за барной стойки, чтобы нежно прижать к себе девушку. - Что я могу для тебя сделать? Хочешь поступить в университет? Хочешь, я открою для тебя фирму, например туристическую? Или салон красоты?