- Конечно, тогда, может, вы сами предложите что-нибудь? - с достоинством спросила Сима.
- Да, мадам, это моя работа, - поклонился грузин, продемонстрировав аккуратную плешь среди черных вьющихся волос.
Костров с интересом следил за их диалогом.
Метрдотель щелкнул пальцами и негромко сказал несколько слов по-грузински подлетевшему официанту. Через пять минут тот бережно, как драгоценность, принес невзрачную бутылку темного стекла, покрытую пылью и паутиной.
- Надеюсь, вы понимаете, что пыль не стерта специально,
чтобы показать вам, что вино это действительно старое, что оно
долго хранилось в одном месте. Это настоящая "Хванчкара" урожая 1947 года из сталинских подвалов! - торжественно произнес он. - Драгоценное вино! Только для таких дорогих гостей, как вы!
Он осторожно вынул пробку, налил немного вина в бокал и отставил вино на поверхности могло впитать запах пробки. Затем наполнил на четверть второй бокал и предложил Кострову. Тот со знанием дела подержал бокал в руках, посмотрел на свет, вдохнул аромат, попробовал, перекатывая вино во рту, и наконец выдохнул:
- Восхитительно!
Сима тоже попробовала, стараясь повторять его действия.
Гранатовые капли растеклись по языку, наполнив рот вкусом солнца, травы, цветов, фруктов, выросших когда-то, более полувека назад, тщательно собранных и хранившихся все это время, чтобы дать ей, Симе, почувствовать аромат того послевоенного лета.
Она открыла глаза, Костров смотрел на нее нежно и немного насмешливо.
- А почему ты для них такой дорогой гость? - поинтересовалась Сима.
- Так, помог однажды. Что будем есть?
- Полностью доверяю тебе, дорогой, - многозначительно
произнесла Сима, пребывающая в романтической расслабухе, вызванной замечательным напитком.
Между лобио, сациви, чанахи и шашлыком разговор о деле все-таки состоялся.
- Я не понимаю, почему ты до сих пор не встретилась с Викторией, сказал Костров.
- Пойми, я хотела сначала собрать о ней как можно больше сведений, чтобы было о чем говорить, - оправдывалась Сима.
- И что же ты узнала? - Сергей аккуратно отрезал
сочащийся золотистым маслом кусочек ачма-хачапури.
- Ну, девочка она странная, возможно, психически больная,
до сих пор посещает психиатра. Я, кстати, была у него, кажется, все
беседы с пациентами он записывает на кассеты, потом их анализирует.
Мама говорит, что это обычная практика, чтобы не ускользнуло нечто
важное, на что можно не обратить внимания при беседе. Но, как ты понимаешь, это - врачебная тайна. Просидела я у него полтора часа, практически ничего не узнала, зато захотелось рассказать ему о себе - он психиатр от бога, мама говорит, этому не научишься, с этим надо родиться.
Сергей молча слушал, иногда одобрительно кивал, подливая в бокалы вино.
- Гораздо больше я узнала от ее няньки. Очаровательно говорливая старушка. Похоже, Вика не слишком любила свою мать, зато обожала отца. Но она стала свидетелем несчастного случая, происшедшего с матерью, и ее смерти. И впала в "реактивное состояние". Я немного знаю, что это. Обычно такие состояния довольно хорошо лечатся, но только не в Викином случае. Шли месяцы, а лучше ей не становилось. Пока не обратились к Гольдину. Она почти выздоровела, но, похоже, только "почти". Я была в университете, ее характеризуют замкнутой, малообщительной, странной, она не участвовала в студенческих тусовках, не принимала ухаживания сверстников, возможно, употребляла наркотики. Ты слышал о посттравматическом стрессовом расстройстве?
- Это что-то вроде вьетнамского, афганского или чеченского синдрома?
- Не только. Это психические расстройства после переживания
катастроф, - пояснила Сима. Выросшая в семье психиатра, она
чувствовала себя почти профессором. - Катастрофа может быть
любой: война, стихийное бедствие, угроза жизни, в данном случае
смерть матери у нее на глазах.
- Ты молодец, - похвалил Симу Костров. - Могла
бы Вика убить своего отца?
- Она очень его любила и патологически ревновала. Девочка она
как минимум психически неуравновешенная, всего можно ожидать. Но это
было бы слишком просто.
- Почему?
- Неясно, при чем здесь Хлопин. Затем, логичнее было
бы убить Светлану, как главную соперницу. Кроме того, в прошлом Светланы
не все чисто.
- С чего ты это взяла? - спокойно спросил Костров.
- Она говорит, что была бедна, приехала работать сиделкой.
Но в то же время я точно знаю, что у нее был, а может быть,
и есть, любовник. Кто и когда, - Сима предупредила вопрос
Сергея, - не знаю. Но обязательно узнаю.
Сергей пожал плечами.