до политической нигилистки. Ругала она все и вся, не верила никому
и к превозносимому преемнику президента (читай - престолонаследнику)
относилась с прохладцей. Это, впрочем, не мешало ей трезво оценивать
обстановку и точно знать, что общая масса послушно проголосует
за того, кого ей укажут.
- А я голосовать пойду, чтобы моим голосом не могли распорядиться,
и проголосую против всех, - заявила она, направляясь на кухню,
чтобы накормить Симу заботливо приготовленным ужином.
После увиденного в приемной доктора Симе кусок в горло не лез, ее слегка мутило. Чтобы не обижать мать, она сказала:
- Ма, не беспокойся, я ужинала. Только чайку с лимоном попью. А котлетки оставь мне на завтрак.
Марина Алексеевна с жалостью посмотрела на Симину худобу, но настаивать не стала. Что ж, в конце концов у них теперь мода такая. Сама Марина Алексеевна помнила времена, когда ценились круглые румяные щечки, налитые плечи, пышная грудь и увесистый зад, правда, при тонкой талии, сантиметров этак пятьдесят, что достигалось путем неимоверных утягиваний и шнурований.
- У Борьки была? Дал он тебе кассеты?
- Не-а, не успела, - безразлично протянула Сима,
прихлебывая чай.
Всю ночь ей снились бронзовые античные девы, замахивающиеся на нее огромными бронзовыми амфорами.
* * *
Аня открыла дверь мужчине и мельком взглянула на себя в зеркало. Царевна-лебедь, она была чудо как хороша. Тоненькая, с легкими светлыми волосами, в чем-то длинном, белоснежном, полупрозрачном, она действительно напоминала прекрасную птицу. Мужчина с порога протянул ей охапку кремовых, почти белых роз.
- Ты сегодня удивительна, дорогая, - восхищенно
сказал он. - Каждый из твоих образов по-своему неповторим.
- На сей раз это не образ, это я, кем я себя чувствую,
Одетта.
- А разве прошлый раз тебе не понравилось?
- Да, в тот момент, когда все происходило, я была
в восторге. Я даже не думала, что сумею так перевоплотиться, из
тихой скромницы - в женщину-вамп, из пушистого кролика - в тигрицу.
- И из Одетты - в Одиллию, - добавил мужчина.
- Не говори так, дуэт Одетта и Одиллия слишком
много для меня значит.
- Но ведь и Одетта, и Одиллия - всего лишь две стороны одного и того же, как добро и зло, которые никогда не существуют сами по себе, которые, лишенные друг друга, теряют всякий смысл.
- Да, я понимаю, это философский взгляд, но есть еще
и конкретный человек. Я - Одетта, она - Одиллия. Но не злая, она замечательная, мое второе "я".
- Прости, милая, у тебя несколько детские представления о дружбе.
- Все чистое кажется наивным. Если даже ты этого не понимаешь,
зачем тогда жить... - грустно сказала девушка.
Мужчина приблизился к ней и осторожно обнял, стараясь не измять прозрачные шелковые одежды. Он отвел от ее лица длинную прядь волос и прошептал:
- Поверь мне, все только начинается. Расскажи мне лучше, что ты чувствовала в роли женщины-вамп.
- Это была не я. И звали меня не Аня и не Одетта. Я
была совсем другой личностью, да? Когда мы с тобой выпили это,
я почувствовала себя сильной, бесстрашной, казалось, одним ударом
я могу пробивать стены, одним движением переворачивать машины. И знаешь, что еще? Я больше не хотела умереть, я хотела жить вечно, меня захлестывали горячие волны, и я не сразу поняла, что хочу мужчину.
Аня стыдливо подняла глаза и спросила:
- Ты же знаешь, у меня никогда раньше не было мужчины... Я
не знала, что такое сексуальное желание. Где же ты был? Почему
ты меня бросил, почему не ты был со мной, не ты был у меня первым? Девушка была готова заплакать.
- Ты потом поймешь, так нужно. Ты должна пройти через все
это, чтобы найти себя. А сейчас ты хочешь? - Мужчина поднял
ее голову за подбородок и посмотрел в глаза.
Аня отвела взгляд.
- Расскажи мне, как тебе с ним было. Все, до мельчайших подробностей, - потребовал он.