- Могу я видеть мосье Куврэра?
- По личному делу?
- По сугубо личному.
- Весьма сожалею. Мосье Куврэр умер пять лет назад.
- А мосье Бельшас?
- Мосье Бельшас уехал в Нормандию. Если угодно, вы можете поговорить с мосье Мовром.
- Кто это?
- Доверенное лицо фирмы Он сейчас в банке, но скоро вернется...
- Скажите, а мосье Трамбле здесь?
Недоумение:
- Простите, как вы сказали?
- Мосье Трамбле... Морис Трамбле...
- Я такого не знаю
- Ваш кассир...
- Нашего кассира зовут Мажин, Гастон Мажин...
"Вот так история с географией!? - подумал Мегрэ. Положительно, его так и преследовали сегодня трафаретные фразы.
- Вы будете ожидать мосье Мовра?
- Да, придется.
Сидеть и нюхать приторный запах галантереи и картонных коробок. К счастью, это продолжалось не слишком долго. Мосье Мовр оказался шестидесятилетним господином, одетым с головы до ног во все черное.
- Вы хотели поговорить со мной?
- Мегрэ, комиссар сыскной полиции...
Если слова эти имели целью произвести впечатление, то Мегрэ ошибся.
- Чему я обязан честью...
- Если не ошибаюсь, у вас работает кассиром некий Трамбле?
- Работал... Довольно давно... Погодите... Это было в тот год, когда мы модернизировали наше отделение в Камбре. Да... Семь лет назад... Даже немного больше, потому что он ушел от нас в середине весны... - Мосье Мовр поправил пенсне: - Словом, мосье Трамбле не служит у нас уже семь лет.
- С тех пор вы его больше не видели?
- Лично я - нет.
- Вы были им довольны как служащим?
- Безусловно... Я знал его очень хорошо, потому что он поступил сюда всего лишь на несколько лет позже меня... Это был человек в высшей степени добросовестный и пунктуальный... Ушел он от нас, насколько мне помнится, по какой-то очень уважительной причине, с соблюдением всех формальностей... Ну да, по семейным обстоятельствам. Он написал в заявлении, что собирается обосноваться у себя на родине: в Оверни, кажется, или в Кантале, сейчас уже не помню...
- Касса у него всегда была в порядке?
Мосье Мовр даже слегка подался назад, точно ему нанесли личное оскорбление.
- Простите, у нас таких вещей не бывает.
- А вам никогда не приходилось слышать, будто у мосье Трамбле есть любовница или что он предается какому-нибудь пороку?
- Нет, мосье. Никогда. И я убежден, что с ним этого не могло быть.
Коротко и ясно. И если Мегрэ не желает понимать, что он заходит слишком далеко даже для комиссара сыскной полиции... Однако Мегрэ не сдавался:
- Странно... Дело в том, что в течение семи лет, до вчерашнего дня включительно, мосье Трамбле каждое утро уходил из дому и отправлялся на работу к вам в контору и каждый месяц приносил жене жалованье.
- Прошу прощения, но этого не может быть. Ему недвусмысленно указывали на дверь.
- Значит, это был образцовый служащий?
- Отличный служащий.
- И в его поведении не было ничего...
- Нет, мосье, ничего. Прошу извинить, но меня ожидают два оптовых покупателя из провинции, и...
Уф! Ну и духотища! Почти как в комнатках на улице Де-Дам. Приятно было очутиться снова на воздухе, снова увидеть свое такси, шофера, уже успевшего выпить в соседнем бистро стаканчик минеральной воды и теперь вытиравшего усы.
- Куда прикажете, мосье Мегрэ? - Все шоферы знали его, и это как-никак тоже было приятно.
- На улицу Де-Дам, старина...
Так-так, значит, семь лет подряд этот самый Морис Трамбле уходил в положенное время из дому и отправлялся к себе на работу, и семь лет подряд...
- Остановишься где-нибудь по дороге, я заскочу выпить у стойки...
Перед встречей с мадам Трамбле и господами из прокуратуры, которые, должно быть, уже толкутся в квартирке на улице Де-Дам.
"Бедняков..."
Только таким ли уж он был бедняком, вот в чем вопрос.