- Вы с ней будете об этом говорить?..
- Пока еще не знаю... Скажите, пожалуйста, вам не случалось видеть отца в обществе какого-нибудь другого человека?
- Никогда.
- Он никогда не давал вам никакого адреса?
- Мы всегда встречались где-нибудь около Сены, у Нового моста или у моста Искусств.
- Последний вопрос: во время этих встреч он бывал одет так же, как обычно, то есть в ту же одежду, которую носил у вас дома, на улице Де-Дам?
- Однажды, это было только один раз, недели две назад, он пришел в сером костюме, которого раньше я на нем не видела, потому что дома он никогда в нем не появлялся.
- Благодарю вас... Вы, разумеется, ни с кем об этом не говорили?
- Ни с кем.
- А нет у вас дружка где-нибудь по соседству?
- Клянусь вам...
Он был доволен, хотя причин для этого не было: дело не только не прояснялось, но, наоборот, запутывалось. Возможно, он был рад, что интуиция не подвела его и ночная догадка подтвердилась? А может быть, причина была в том, что он уже "заболел" своим беднягой Трамбле, который столько лет умудрялся водить за нос эту зловеще унылую Жюльетту и скрывать от нее свою вторую жизнь?
- Люка, вели войти этому господину...
Теодор Жюсьом, продавец птиц с Луврской набережной в Париже.
- Я пришел в связи с фотографией...
- Вы узнали убитого?
- Еще бы, мосье. Он был одним из моих лучших клиентов... И вот приоткрылась еще одна сторона жизни Мориса Трамбле. Не реже раза в неделю он заходил в лавку Теодора Жюсьома и просиживал там целые часы, слушая пение птиц. Его страстью были канарейки. Он покупал их во множестве.
- Я продал ему не меньше трех больших вольеров.
- Вы отвезли их к нему на дом?
- Нет, мосье. Он увозил их сам, в такси.
- А его адреса вы не знали?
- Я не знал даже его фамилии. Он просил называть его мосье Шарлем. Так все его и звали, не только мы с женой, но и наши продавцы. О, это был ценитель, истинный ценитель. Я никогда не мог понять, почему он не показывает своих канареек на конкурсах. Некоторые из них отлично пели и могли бы завоевать не один приз, уверяю вас, это были бы первые призы...
- Как, по-вашему, он был человеком богатым?
- Богатым? Нет, мосье... Обеспеченным... В нем не было заметно скупости, но счет деньгам он знал...
- В общем, человек вполне положительный?
- Превосходный человек, и клиент, каких у меня не много...
- Он никогда не приходил к вам еще с кем-нибудь?
- Никогда...
- Благодарю вас, мосье Жюсьом...
Но мосье Жюсьом не уходил.
- Есть одно обстоятельство, которое меня занимает и несколько даже беспокоит... Если верить газетам, то в квартире на улице Де-Дам нет никаких птиц. Если бы канарейки, которых он покупал у меня, находились там, об этом, разумеется, не преминули бы написать, не правда ли? Их было у него никак не меньше двух сотен, а ведь это не каждый день...
- Иначе говоря, вы опасаетесь, что они...
- ...Да, находятся в таком месте, где теперь, когда нет мосье Шарля, о них некому позаботиться...
- Хорошо, мосье Жюсьом, я обещаю: если нам удастся разыскать их, мы вас об этом тотчас поставим в известность, и вы сможете позаботиться о них должным образом, если, конечно, не будет поздно.
- Благодарю вас... Это, главным образом, моя жена тревожится...
- До свидания, мосье Жюсьом...
Дверь закрылась.
- Ну-с, дружище Люка, что ты обо всем этом думаешь? Заключения экспертов получил?
- Только что принесли...
Прежде всего заключение судебно-медицинского эксперта. Из объяснений доктора Поля следовало, что смерть Трамбле была делом чистой случайности.
Сорок строк медицинских терминов и рассуждений, в которых комиссар ничего не смыслил.
- Алло, доктор Поль?.. Не будете ли вы любезны объяснить мне, что вы хотели сказать в своем заключении?
- Что, собственно, пуля не должна была проникнуть в грудную клетку убитого, потому что обладала для этого недостаточной пробивной силой, и что, не угоди она каким-то чудом в тонкую мышечную ткань между ребрами, она никогда не достигла бы сердца и не могла бы причинить ранения, опасного для жизни. Ему просто не повезло, вот и все! - заключил доктор Поль. - Нужен был известный угол прицела... И чтобы он сидел именно в такой позе...
- Вы полагаете, что убийца учел все это, когда целился?
- Я полагаю, что убийца - болван... Болван, который, быть может, стреляет и не совсем уж плохо, раз он сумел застрелить вашего Трамбле, но который никогда не сумел бы прицелиться так, чтобы пуля попала именно в сердце... По-моему, он вообще слабо разбирается в огнестрельном оружии...
Это подтвердил также и Гастин-Ренетт, эксперт по оружию. Согласно его заключению, пуля была от пневматического ружья, какими пользуются в ярмарочных тирах, свинцовая, трехмиллиметровая.
Любопытная деталь: убийца тщательно отточил пулю, чтобы сделать ее более острой.
Когда Мегрэ обратился за разъяснениями, эксперт ответил:
- Да нет, ее убойная сила от этого нисколько не увеличилась. Наоборот. Проникая в тело, закругленная пуля причиняет больше вреда, чем остроконечная. Человек, сделавший это, несомненно, воображал, будто он придумал что-то очень умное, в действительности же он в огнестрельном оружии ничего не смыслит.