— Ремонт перед сносом? Тридцать процентов средств?!
— Совершенно верно. Мусницкий благоустраивал дома, которые вскоре шли на слом. Поди потом проверь, что там делали, что нет!
— Недурно. — Пал Палыч снова обращается к сводке Томилина. — А это что за цифра?
— Внизу? То, что истрачено на заселяемые новостройки.
— Когда же их ДЭЗы приводили в порядок? Всегда жильцы сами управляются!
— По-моему, тоже. Но строители говорили: ДЭЗы очень заинтересованы получать дома с недоделками.
— Повод для списания денег? Так…
Некоторое время они смотрят друг на друга: в экую трясину попали!
Напольные часы бьют семь. Знаменский спохватывается, что засиделись. Оба начинают собираться, одеваться. Несколько папок укладывают в сейф, опечатывают его.
Опечатывают снаружи и дверь комнаты. Простившись с секретаршей, натягивающей пальто, выходят на улицу.
Пал Палыч спрашивает:
— У нас есть данные, где сейчас официально ведется капитальный ремонт?:
— В основном да.
— Надо будет на днях прогуляться, поглядеть живьем.
Дорого обставленная квартира Сони. Изабелла привела Алика знакомиться, и чувствуется, что ей очень важно мнение матери. Все трое чинно пьют чай.
— Начальство планирует загнать меня на Цейлон, — рассказывает о себе гость. — Немножко скучновато, но условия прекрасные.
— Представляешь, мама, круглый год лето! — вставляет Изабелла.
Но Соню занимают вещи более практические. Она рассматривает Алика, и тому становится слегка не по себе — столь откровенно она взвешивает «за» и «против».
— Расскажите, как это вышло, что вы развелись с женой?
— Виноват я. В прошлую поездку надо было взять ее с собой. Но — Ближний Восток, перестрелки, взрывы… словом, побоялся. А она молоденькая, хорошенькая, детей не было… все естественно.
— Проводили раздел имущества?
— Даже в квартиру не вошел, хоть куплена на мои деньги. Сел в машину и уехал — весь раздел.
— Значит, вы бездомный?
— После Цейлона решу квартирный вопрос.
Звонит телефон, Изабелла снимает трубку.
— Мама, Мусницкий.
— Слушаю, Максим Семеныч… Собрание? Пожалуйста, проведу… Когда мне удобней? Давай согласуем попозже, сейчас я занята… Да-да, звони, не стесняйся.
Она кладет трубку и снова разглядывает Алика. Решив что-то, говорит дочери:
— Иза, посмотри, что там по телевизору.
— Восемь часов, — смеется Изабелла. — «Спокойной ночи, малыши!»
— Вот и прекрасно. Ступай.
Оставшись наедине с Аликом, Соня приступает к объяснению:
— Три года за границей… То есть вам срочно нужна жена…
— Рад, что вы меня поняли. И Белла, вероятно, догадывается о серьезности моих намерений.
— После шапочного знакомства и сразу — серьезные намерения?
— Софья Рашидовна, я бы с удовольствием долго и красиво ухаживал за вашей дочерью. Каждый день возил бы розы с Центрального рынка! При других обстоятельствах.
— Мне даже не известно, кто ваши родители!
— К сожалению, покойные. Отец был врач. Гомеопат с большой практикой. Маме не было нужды работать. Он умер от сердечного приступа, и мама недолго его пережила. — Алик погружается в печаль.
— Допустим, вы приличный человек, — говорит Соня. — Но почему Иза? Не рассказывайте мне, что влюблены без памяти!
— С такой женщиной, как вы, надо быть абсолютно откровенным, — уважительно признает Алик. — Да, я не влюблен без памяти. Потому что я, Софья Рашидовна, ничего без памяти не делаю. Я на трезвую голову знаю, что мне нужна именно Иза.
— Да почему именно она?! — не отступается заботливая мать.
— Мне такие нравятся. Красивая, веселая, не чересчур умная…
— Приятно слышать! — прерывает Соня. — По-вашему, Иза — дурочка?
— Софья Рашидовна, я чистосердечный человек, я с вами в открытую. Иза — разумная девушка, образованная, но… Вот вы — вы очень умная, а Иза немножко ребенок. И мне такие нравятся, мама такая была. Что еще для меня важно… сейчас свободные нравы, а она держится иначе. За это вам поклон.
— Благодарите, будто уже свадьбу справили!
— Все зависит от вас, Софья Рашидовна, — ласково журчит Алик. — Иза вас глубоко уважает. И есть за что. Я сам такой — немножко несовременный, уважаю родителей. С прежней тещей, знаете, до сих пор друзья. Так сложилось, что близких родственников у меня нет, и я очень без семьи скучаю, не хватает домашнего очага. Вот так посидеть, попить чаю. Для меня семья…
— Погодите! — восстает Соня против его обволакивающих речей. — Если вы не уговорите Изу и меня, что тогда? Найдете себе другую красивую и веселую?
— Как вы меня неправильно поняли, Софья Рашидовна! Ай-ай-ай! Разумеется, я не поеду на Цейлон, пошлют кого-то еще. А я останусь, буду возить цветы и добиваться только вашей дочери! Но боюсь, потом придется нам ехать на Ближний Восток.
Разговор прерывает звонок в дверь, Изабелла вышла открыть.