Гедвига Мейнерт, дочь умершего лесничего, была кротким, застенчивым существом. Отличительным признаком ее характера были мягкость и нежность чувств в общении с людьми.
Ридинг был в восторге от этой милой мечтательной девушки, и его озабочивало лишь то, сумеет ли она найти подходящего мужа до того времени, пока он не умрет… К несчастью, смерть пришла раньше: Гедвиге исполнилось восемнадцать лет, когда умер ее опекун, и она осталась уже круглой сиротой.
Правда, покойный поручил ее теплой, истинно-братской привязанности Геллига, но не могли же они жить вместе?
Ганс был озабочен положением молодой девушки и думал уже обратиться к тетушке за советом. Но его смущало, что Леонора живет в полном уединении и замкнуто и вряд ли захочет придти на помощь девушке.
И вдруг помощь пришла с неожиданной стороны… Деревенский пастор, имевший в своем доме помещение для больных англичан, предложил Гансу поместить у него Гедвигу.
– Но у вас много посторонних! – возразил Ганс. – Это будет стеснительно для молодой девушки!
– Нисколько, – ответил пастор. – Я помещу ее в стороне от этой разношерстной компании англичан-пенсионеров.
– В таком случае, я согласен!
Так была устроена Гедвига, а вскоре и сам Ганс перебрался из господского дома, на который он смотрел, как на дом родного отца, в небольшой флигелек.
Завещание диктовало ему иную дорогу, и он не думал отказываться от своих обязанностей.
Новая владелица приехала сюда после смерти Ридинга. Она приехала не одна, а с отцом и с мачехой, и объявила, что намерена здесь поселиться навсегда!
Очень короткой, но довольно характерной вышла первая встреча Полины с управляющим. Оба холодно друг другу поклонились.
– Вы знаете, я теперь здесь полная хозяйка! – сказала Полина.
– Настолько же полная хозяйка, – отвечал Геллиг, – насколько я здесь полновластный управляющий…
Полина промолчала, Ганс тоже не счел нужным продолжать разговор. Оба чувствовали себя неловко.
Тетка Леонора не скрывала от племянника подробностей своей жизни с бароном Рихардом, и он знал, что она немало пережила по милости Георгины, матери Полины. Она ставила ей в вину, главным образом, ее высокомерное отношение к ней, мещанке, и завещала Гансу игнорировать дворян. Вот почему, столкнувшись с Полиной, представительницей аристократии, он заколебался… Неужели он должен мстить за тетку этой, ни в чем неповинной девушке?…
Полина, чувствуя заранее неприязнь к опекуну, насильно навязанному ей, при первой встрече невольно заинтересовалась им, уловив скрытую борьбу, происходившую в душе молодого человека.
После этого Ганс старался избегать встреч с Полиной, хотя исподволь наблюдал за нею, находя немало загадочного и достойного наблюдения в этой девушке. Ее самоотверженная почтительность к отцу, неустанное стремление гарантировать положение мачехи, в котором она не могла бы уронить своего достоинства, и особенно сила характера молодой наследницы – все это порождало чувство величайшего удивления в молодом человеке.
Как управляющий, Геллиг постарался раз и навсегда посвятить владелицу в положение дел, после чего вступил в права своей обязанности. Он всем распоряжался самостоятельно, не допуская ничьего вмешательства. Господин Герштейн попробовал однажды предложить совет по поводу чего-то, но Геллиг так энергично запротестовал, что тот больше не делал никаких попыток. Также энергично отклонял Ганс и предложение переехать обратно в господский дом. Он заявил, что так ему удобнее: никого не будет стеснять, и остался во флигеле.
Но против желания Полины, чтобы он всегда являлся к столу, Ганс не смог дать отпор, считая это невежливым, и он аккуратно являлся к обеденному столу, но на вечерний чай приходил очень редко.
На чайных вечерах Полина часто бывала нелюбезной, хотя сама корила себя за это. Но ее возмущало, что в словах управляющего, при разговоре, сквозило желание поставить мещанство на одну доску с дворянством.
Геллиг, упоминая о том, что Полина и Гедвига находятся под его опекой, неизменно говорил:
– Обе девушки под моей опекой! – не делая ни малейшего различия между нею, аристократкой, и дочерью бедного лесничего.
Полина немало знала случаев, когда мещане, достигнув высокого положения, старались забыть о своем круге, а этот вдруг кичится именно мещанством… а на дворянство смотрит свысока.
Неужели он не такой, как другие?…
Решить этого Полина не могла, вот почему иногда была резка с управляющим во время вечернего чая, за которым можно было вести разговоры.
Полина не раз слышала, с какой теплотой говорил Ганс о своей подруге детства – милой и кроткой Гедвиге… В темных глазах его тогда вспыхивал проблеск живого чувства, и глаза делались неотразимыми, а все лицо чрезвычайно привлекательным.
Мягкая и прочувственная звучность его голоса при этом заставляли приливать кровь к сердцу Полины, с нею он никогда не говорил таким тоном.
И все же она не делала ни малейшей попытки к сближению с Геллигом, хотя чувствовала себя до того одинокой, что порой смертельно скучала.
Однажды она с отцом и мачехой навестили пастора, у которого находилась Гедвига, но ее не было дома. В разговоре о молодой девушке не было упомянуто, и когда пасторша делала обратный визит, она не взяла с собой Гедвигу. По этому поводу возникло небольшое пререкание между барышней-аристократкой и мещанином-управляющим.
– Я думала, что фрейлейн Гедвига навестит меня! – заметила Полина.
– Почему вы это могли подумать, если вы не пригласили ее к себе?
– Но я была не у нее, а у пастора! – оправдывалась Полина.
– Но она же там живет!
– Я знаю!
– Так почему же вы не пригласили ее?
Полина пожала плечами, а управляющий прибавил в заключение:
– Гедвига – девушка достойная во всех отношениях!
Полина отвернулась и промолчала, хотя ей очень хотелось познакомиться с Гедвигой. Она была заинтересована, что представляет собой подруга детства Геллига… Но разговора об этом больше не начинала.
И Полина продолжала скучать…
Даже отец теперь не нуждался в ней… В столице он спасался в ее комнату для отдыха, здесь же было столько комнат, что он мог где угодно отдохнуть без помехи.
Но мачеха тоже скучала и решила поэтому обратить внимание на управляющего…
Стояло чудесное утро…
Сусанна вышла на прогулку и шла по аллее парка, разбитого вблизи дома, когда навстречу ей попался Геллиг.
– Не хотите ли пройтись? – любезно предложила она ему.
Ганс сдержанно ответил:
– Извините, некогда!
– Ах, вы, делец! – рассмеялась госпожа фон Герштейн. – Бросьте все и давайте погуляем, утро такое прекрасное.
Геллиг удивленно взглянул на нее и холодно заметил:
– У меня нет времени для прогулок, баронесса!
С этими словами он зашагал прочь.
– Медведь! – презрительно бросила ему вслед баронесса.
В следующий раз, когда она увидела управляющего за разборкой почты, она кокетливо сказала ему:
– Новые журналы получили?
– Да, получил!
– Почитайте мне что-нибудь!
– Здесь только серьезные вещи!
– А вы женщин считаете не способными интересоваться чем-либо серьезным?
– Разные бывают женщины!
– А я, по вашему, не принадлежу к разряду серьезных женщин?
– Извините меня, я думаю, что не принадлежите!
Баронесса ушла, недовольно фыркнув, а при случае сказала мужу:
– Терпеть не могу этого мужика!
– Какого мужика?
– Да Геллига! Ужасный неуч, говорить с порядочными людьми не умеет!
И тогда баронесса стала приставать к мужу, чтобы поехать в столицу развлечься! Но он счел за лучшее пригласить несколько офицеров своего полка.
Когда Полина узнала об этом, она промолчала, считая, что для нее лично выгоднее терпеть присутствие офицеров здесь, в деревне, чем ехать в столицу, где они могли бы задержаться надолго. Столица вовсе не прельщала Полину, где ей снова пришлось бы переживать, слыша насмешки по адресу своего отца.