- Миша? Я у Атаманова. Тащи сюда список сотрудников «Камеи».
Через минуту появился Костров с пухлой папкой.
- Ну, вот, - ткнул пальцем Шубин в страницу. – Сапогова Дарья Александровна. Уборщица. А вот домашний адрес: Полярников шесть, квартира девятнадцать. Как и у нашего Николая Ефимовича.
- Вишневой и Мараклиеву яд был подмешан в сахар, - стал размышлять вслух Атаманов. - Сапогов, Красильников и остальные алкаши отравились самогоном, для изготовления которого, как известно, используется сахар. В протоколе осмотра квартиры Красильникова, о сахаре что-нибудь написано?
- Вот, - Миша достал из папки копию протокола.
- О сахаре ничего, - заключил Андрей, бегло прочитав документ. – Придется осматривать повторно.
Немудрено, что никто из следственной бригады сразу не обратил внимания на валяющийся на полу полиэтиленовый пакет – мусора в квартире Красильникова было достаточно и детально рассматривать его ни времени, ни желания не у кого не было. В этот раз, оперативники искали целенаправленно: следствие интересовали любые емкости, в которых можно хранить сахар.
Экспертиза подтвердила – в пакете вместе с сахаром находился яд. Между всеми убийствами стала прослеживаться связь. Отравленный сахар объединял архитекторов из «Камеи» и алкоголиков, а тех, в свою очередь, Дарья Сапогова.
В бедной, потрепанной, но чистенькой квартире овдовевшей Сапоговой следственная бригада пробыла не долго. Осунувшаяся и постаревшая хозяйка сидела в углу на стуле и равнодушно наблюдала за происходящим. Понятые – две соседки по лестничной площадке – стояли в стороне и перешептывались, качая головами. Хмурые молчаливые служители закона скупыми, отточенными движениями скучно выполняли свою работу: по стандартной схеме производили обыск – один на кухне, другой в санузле и в ванной, остальные в комнатах. Выворачивали сломанные ящики серванта, срывали скатерти и коврики, открывая глазу всю нищету жилища. У кресла оказалась подвязанная веревкой ножка, кровать вместо каркаса стояла на кирпичах, шифоньер скрывал в себе кучу старого тряпья, место которому на свалке. Нажитое за годы добро теперь ворошили, теребили, перебирали чужие руки. И все напрасно: никакого яда обнаружено не было, впрочем, как и отравленного сахара. Тем не менее, Дарье Александровне пришлось проехать в отделение для обстоятельной беседы.
Версия о том, что Сорокина отравила вовсе не жена, и, в крайнем случае, не риэлторы, Скородумцеву не нравилась – столько сил было потрачено, а выходит, все зря. Против Ольги Сорокиной нашлись улики, правда, косвенные, но следователь не терял надежды дожать вдову. А тут еще и уборщица какая-то появилась – у нее тоже, надоевший до смерти, муж-алкаш. Знала, что мужик самогон будет гнать, подкинула ему отравленный сахар – пусть травится. А что? Просто и элегантно – она тут вроде и не причем, сам сахар из дома уволок, сам и виноват. Теперь еще и с Сапоговой нужно возиться. Заниматься Сапоговой следователь совершенно не хотел. Это на первый взгляд кажется, что все на поверхности: вот труп мужа-алкаша, вот намучавшаяся с ним женщина. Хватай ее, предъявляй обвинение. Только кроме мотива ни единой прямой улики нет, все косвенные. С такой доказательной базой ни один суд дело не примет. Тут придется здорово потрудиться, чтобы найти приличное доказательство или же расколоть подозреваемую.
Артему Скородумцеву повезло. На верху покумекали и приняли решение дела всех отравленцев объединить, и передать Мостовому.
- Можно, Антона Викторовича? – пропищал в трубке тонкий девичий голосок.
- Сейчас попробую переключить, – Андрей перевел звонок, но трубку так никто и не взял. Как понял, Атаманов, Юрасов куда-то вышел. - Его нет, перезвоните позже.
На том конце кто-то вздохнул, и нерешительно спросил: - Кому можно рассказать про убийство?
- Какое убийство? – насторожился Андрей. - Вы о чем?
- Убийство Инны Вишневой. Меня зовут Света Когтина. Антон Викторович приходил к нам в «Камею», просил позвонить…
Из невнятного рассказа Светланы Атаманов понял, что Вишневу убила офис-менеджер Анна Логаж. Света была убеждена, что видела, как та незадолго до гибели Инны входила в ее кабинет с сахарницей. Света сначала не была уверенна в том, что Логаж убийца, но после смерти Мараклиева у нее не осталось никаких сомнений.
«Логаж. Что-то не припомнить, - подумал Андрей, напрягая память. - Это та хрупкая женщина с вечно опущенной головой. Очень невзрачная, неприметная особа. Когда я с ней разговаривал, она про сахарницу ничего не сказала. Хотя ее спрашивал. Ответила что-то невразумительное».
Анна Логаж до сих пор была на больничном, и Мише Кострову пришлось ехать к ней домой. Он предпочел заранее не предупреждать о своем визите, чтобы явится неожиданно. В этом случае был риск не застать хозяйку дома, но зато она не сможет заранее продумать ответы на возможные вопросы.
Кострову повезло. После короткой трели звонка за дверью послышалось шуршание, и на пороге появилась невысокая женщина в застиранной футболке и трикотажных шортах. В «Камее» Миша с ней еще не беседовал и поэтому не запомнил, а дама его сразу узнала, иначе вряд ли бы так сразу открыла.
- Лейтенант Костров, уголовный розыск, - представился Михаил. – Мне нужна Логаж Анна Владимировна.
- Это я, проходите, - засуетилась женщина.
Прихожая была совсем маленькой, от нее расходились две двери, одна плотно закрытая, другая вела на кухню, куда и пригласила Мишу хозяйка. Костров расположился на высокой банкетке у окна, Анна стала напротив, оперевшись на широкий кухонный стол.
- Как вы, наверное, догадались, я к вам по поводу убийства Вишневой. Вы не знаете, откуда в тот день в Инненой сахарнице появился сахар?
И без того бледное лицо Ани стало еще бледнее, руки ее задрожали, и она поспешила их спрятать за спину.
- Не знаю, - чуть слышно прошептала женщина.
- А если подумать.
- Не знаю. Я ничего не знаю!
- Тогда придется проехать к нам, собирайтесь, - бесстрастно произнес Костров.
Аня чуть не плакала: все, наказания ей не избежать. Как это называется – убийство по неосторожности? А если, и того хуже, обвинят в умышленном? Кто поверит, что она не знала про яд в сахаре? В милиции работают одни циники. Им безразлично, кого сажать, лишь бы дело закрыть.
- Итак, все сначала, - Мостовой уже терял терпение. Он битый час допрашивал Анну Логаж и не к чему толковому не пришел. Женщина замкнулась и на контакт не шла. Было видно, что она сильно напугана. У Анны дрожали руки, она куталась в куцую кофту, хотя в кабине было достаточно тепло. – У меня есть показания свидетельницы, согласно которым, именно вы принесли Вишневой сахарницу с ядом.
- Нет.
- Что, нет? У меня нет оснований не верить Когтиной. Она лицо не заинтересованное.
- Нет, я не убивала! – отчаянно произнесла Логаж.
- Никто вас пока не обвиняет. Вы знали, что в сахарнице?
- Там был сахар. В тот день к Вишневой должен был приехать какой-то важный гость, - заговорила женщина дрожащим голосом. – На деловых встречах положено предлагать чай - кофе. А у нее сахар закончился. Вот Инна меня и попросила наполнить сахарницу.
- Откуда вы взяли сахар?
- Обычно я насыпаю из общего пакета. Он у нас в хозяйственной комнате стоит. Чай, сахар, кофе – на это все фирма деньги выделяет, специально для презентаций. Но в тот раз мешок закончился, а чтобы новый открыть, его еще сверху надо было достать. Когда мешок с сахаром привезли, его на верхнюю полку поставили, мне самой от туда не снять. Надо к мужчинам обращаться, а они все заняты. Был бы Димка-программист, он бы без вопросов помог, всегда помогает, не то, что остальные. Так вот. Есть у нас одна кладовочка в конце коридора. Она ни за одним отделом не закреплена и пустая стоит. Ее убрать хотели, чтобы коридор удлинить, но все никак руки не доходят. Однажды, я заметила, что в кладовке стали появляться разные предметы: чайные ложки, чай, сахар, салфетки, бумага для принтера. Видно, кто-то решил использовать кладовку для хранения своих вещей. И правильно – чего зря месту пропадать? Вот я и вспомнила про сахар в кладовке. Там пакет небольшой был, открытый, килограмма на полтора. Я отсыпала. Думала, на следующий день из дома принести и вернуть. А потом это случилось, - Аня закрыла лицо ладонями, - Инна погибла. Получается, что я ее убила.
- А что с тем сахаром, который в кладовке стоял?
- Не знаю. После того ужасного случая я к кладовке и близко не подходила. А скажите, это точно, что Инна отравилась тем сахаром, что был в сахарнице? – Аня подняла глаза, в которых было столько страданий, что Мостовому стало неуютно.
- Точно. Но многое еще нужно проверить.
При осмотре кладовки, в которую раньше следственная бригада обошла вниманием, злополучного сахара не оказалось.
- Это же моя ложка! – удивилась Екатерина Навзина, приглашенная в качестве понятой.
- Блюдце, как у Бузыкиной. Она его искала, - заметила Мария Николаевна.
В кладовке кроме блюдца и ложки Навзиной, была картонная коробка с пакетиками чая, разных сортов. Там же банка с гранулами растворимого кофе, заполненная на треть.
Дарья Александровна собирала дань с вверенной ей территории. Где ложку бесхозную прихватит, где ручку, что плохо лежит. Чай, сахар – это само собой. Если по горстке отсыпать, никто не заметит. За неделю, глядишь, килограмм наберется.
- Я же не последнее брала, - оправдывалась Сапогова, - только если, что людям не нужно. Карандаш, бумагу подберу – вон ее сколько ежедневно переводят, так от одного листочка не убудет. А ручки, карандаши архитекторам бесплатно выписывают. Им столько не надо, а я соседке за пятерку уступлю, у нее сын обалдуй в школе все теряет. И ей выгода, и мне хорошо.
- А посуду сотрудникам тоже за счет фирмы выписывают, - поддел Момстовой. Его забавляла простота, с которой уборщица рассказывала о своих мелких кражах.
- Какую посуду?- не поняла Дарья Александровна.