Оперативники переворошили всю квартиру, но больше ничего полезного для следствия не нашли.
То, что парень, чей фоторобот был составлен с помощью Людмилы Похомовой, оказался сыном Анны Логаж, многое объясняло. Святославу был доступен электронный ключ с открытым доступом почти во все помещения «Камеи». Предстояло выяснить, кто руководил парнем: мать или он действовал самостоятельно. Если идейным вдохновителем являлась Анна, то мотивом убийства Мараклиева, скорее всего, послужил личный конфликт. Бескомпромиссность главного архитектора способствовала развитию ссор и склок. Женщина могла использовать сына в слепую – например, попросила забрать коробку с картриджами и заодно «вернуть» Кириллу Андреевичу сахар, перемешанный с ядом. Эта версия казалась Андрею симпатичной: в ней все выглядело логичным и не вызывало вопросов. Если допустить, что Святослав пробрался в кабинет главного архитектора без ведома матери, то о мотивах, движимых им, оставалось только догадываться. Что могло связывать молодого балбеса, интересы которого вращались вокруг пивного павильона с мэтром архитектуры? Что послужило мотивом убийства? Каким образом пересеклись люди из совершенно разных, не соприкасающихся социальных слоев? Ответы на эти вопросы придется искать, если Анна окажется не причастной. А, может, и Святослав не имеет никакого отношения к убийству? Стащил у матери брелок, чтобы банально обокрасть «Камею». Влез в первый попавшийся кабинет, показавшийся перспективный в качестве наживы – воришку могла привлечь громкая табличка на дверях: «главный архитектор» звучит, почти как «генеральный директор». Кто знает, может, в представлении Славика кабинет Мараклиева должен быть завален дорогой техникой? Как он разочаровался, увидев там только не ахти какой компьютер, старенький «ксерокс» и на ладан дышащий принтер. С паршивой овцы хоть клок шерсти, и парень прихватил с собой картриджи.
Такие картины рисовало воображение Атаманова, пока Носов с Костровым рыскали по городу, проверяя слова Святослава Логаж. Парень категорически отрицал как свою причастность к убийству Мараклиева, так и визит в «Камею».
- Я вообще никогда не был у матери на работе. Что я там забыл?
- Тем не менее, вас видели в «Камее». Первого июня, в девять вечера. Вспоминаете? - поинтересовался Мостовой.
Славик вспоминать не хотел. Он упрямо твердил историю своих похождений. В ночном клубе «Гарпия» в честь дня защиты детей проводилась акция: вход за пол цены плюс стакан фанты в обмен на четыре штрих-кода от пачки из-под сигарет. Приходить следовало заранее, чтобы занять столик. Славик с компанией с семи часов болтались около клуба – надо было подготовится к вечеринке: принять для разогрева, дешевые, по с равнению с продаваемыми в «Гарпии», напитки.
Дальше пошли неудачи. Алиби Святослава Логаж полностью подтвердили его приятели, с которыми он ходил в клуб, а так же охранник «Гарпии».
- Чего убегал тогда, дурень? – набросился на Славика Юрасов.
- А чего вы догоняли? – по-детски оправдался парень. - Я думал, районная гопота собралась кулаки почесать. Что я дурак, ждать пока по шее дадут?
Мостовой не спешил отпускать Славика. Для очистки совести он решил устроить опознание. Для этой цели была срочно найдена и привезена в РУВД свидетельница – Людмила Похомова.
Люда обвела взглядом трех молодых людей – Славика и двух подставных. Сына Анны Логаж она сразу узнала. «Прыщавый урод, - подумала она. – Такой же неказистый, как мать». Одного из подставных Людочка рассматривала с интересом: молодой человек был весьма симпатичным.
- Нет, - покачала головой Похомова, - никого из них раньше я не видела.
- Вы уверены? – задал вопрос следователь, не сомневаясь в ответе.
Анну с сыном отпустили домой. Изнеможенная женщина, еще недавно мысленно проводившая сына в тюрьму, медленно ступала по пыльной жаркой улице. Под руку ее вел Славик. Он в отличие от Анны воспринял случившееся, как приключение. Ему стало даже интересно участвовать в игре, вот только мать что-то сникла, видать, немного переволновалась. У Анны ни осталось никаких сил радоваться завершению этой ужасной истории. С того момента, когда стало известно, что Вишнева отравилась сахаром, Анна считала себя убийцей. Ведь это именно она насыпала сахар в желтую сахарницу и принесла ее Инне. Пусть без всякого умысла, но она совершила убийство. Анна ничуть не сомневалась в том, что если в милиции об этом узнают, то церемониться с ней не станут – тут же привлекут к ответственности и с чистой совестью закроют дело. Все это время она очень переживала. Устала бояться и мучится неопределенностью. Когда следователь предъявил для опознания фоторобот Славика, Анна чуть не сошла с ума. Славик, ее единственный и горячо любимый ребенок, каким-то образом оказался причастен к преступлению – иначе, откуда у милиционеров его портрет? Если на свою судьбу Анна уже махнула рукой и смирилась отправиться по этапу, то когда дело коснулось Славика, женщина встала за него горой. Она была уверена, что стоит человеку по какой-нибудь причине угодить в поле зрение стражей порядка, выбраться из него без неблагоприятных последствий вряд ли удастся. А когда это происходит рядом с двойным убийством – тут пиши «пропало». Оклеветали ее Славика. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы он попал в милицию. Не признаваться, что на фотороботе сын, не называть его имени - может, тогда его так быстро не найдут, и ей удастся спрятать своего Славика.
Люда возвращалась из отделения разбитая. Ее мысли были заняты личной драмой.
Мишка совсем ее забыл – за все время, как она уволилась, он не разу не позвонил. Она не знала на кого больше злиться: на Варшавина, который так бессовестно увлекся Инной или же на Инну. На Вишневу обижаться глупо и неправильно, она мертва, ей-то и так досталось дальше некуда. На Варшавина Люда сердиться не могла – любимому человеку многое можно простить, а если он и поступил не правильно, то скорей будет виноват кто угодно, только не он, благо кандидатов пруд пруди. Да хотя бы Анна Логаж. Подумать только, с виду тихоня, казалась безобидной, как мышь, а на такую подлость оказалась способной. Хуже Светки Когтиной. Та хоть вся на виду со своими колкостями. Была бы умнее, может, и вреда от нее больше было, а то дура дурой. У Логаж мозгов больше, чем у Светки – она зря воздух не сотрясает, в коридорах с кумушками не стоит, кости всем подряд не перемывает, а как скажет однажды, так скажет. И кому надо скажет. От нее Миша Варшавин и узнал подробности той истории, которой она, Люда, ужасно стеснялась и старалась забыть. Только забыть ей не давали – нет, нет, а кто-нибудь намекнет, невзначай обмолвится о какой-либо детали, относящейся к прошлому. Девчонки знали, что Похомовой этот эпизод из ее жизни очень не нравится, и поэтому игра в «воспоминания» их очень забавляла. Едва не озвучивали при посторонних суть дела, доводя до нервного тика бедную Люду, в последний момент замолкали, потупив взор - дескать, вот какие мы деликатные – все помним, но вслух не произносим. А Логаж играть не стала – без игр выложила все Михаилу. И за чем ей это было нужно? Впрочем, Люда объяснение низкому поступку офис-менеджера нашла быстро: Анна – одинокая женщина с выросшим сыном, некрасивая, бесперспективная и никому не нужная. Завидует она Люде, что той, в отличие от нее, мужчины интересуются, вот и решила свинью подложить.
Марат Геннадьевич Варшавин, технический директор «Камеи», приятный энергичный мужчина, был любителем до женского полу. Особенно он питал слабость к блондинкам «в теле» - чтобы щечки были, ручки, ножки пухлые, как у куклы. Ну, вылитая Люда Похомова. Люда пришлась по вкусу Марату Геннадьевичу не только внешностью, техническому директору импонировали ее задумчивость, немногословность и тихий голос, забавляла рассудительность девушки – в столь юном возрасте (относительно его пятидесяти четырех лет), такие серьезные мысли. Варшавину старшему было приятно не только созерцать Людочку, но и болтать с ней на разные темы. Сначала невинный поход на выставку, потом в театр, в ресторан…
Слухи об их романе быстро растеклись по архитектурной мастерской. Кто-то видел их вместе, что-то услышали, что-то придумали, оценили «как он на нее смотрит», и понеслось. Не то, чтобы совсем ничего не было - было, Люда и не думала отпираться, но все-таки не то, о чем болтали.
Марат Геннадьевич здоровался при встрече, глядя сквозь нее, и спешил удалиться. С женой он развелся. Слава богу, не из-за Люды – без нее причин хватало. Но разве для Михаила это что-то меняло? Он очень любил своих родителей и сильно переживал их размолвку. А когда Марат Геннадьевич окончательно ушел из семьи, Миша едва не свихнулся – настолько все стало мрачным и безрадостным. Миша ненавидел распутных женщин, которые вешаются на шею женатым мужчинам – это они разбивают семьи, из-за таких расстались мать с отцом.
В то время, когда весь коллектив архитектурной мастерской смаковал подробности личной жизни технического директора и Люды Похомовой, Миша Варшавин в «Камее» еще не работал и про Людмилу ничего не знал. Теперь знает – нашлись доброхоты. Как он раньше относился к Людмиле – не понятно – Миша был сдержан и никогда не показывал своих чувств. Судя по всему, с симпатией. После того, как Логаж «открыла истинное лицо» Похомовой, отношение его к Людочке круто изменилось.
Отец, конечно, тоже хорош, но не любить его Миша не мог. Зато Похомовой презрения досталось сполна.
Когда глазастый оперативник прижал ее фактами, Люда решила воспользоваться ситуацией. Составляя словесный портрет незнакомца, она описывала Славика. Люда однажды видела его с Анной около их бизнес-центра. Она стояла в стороне и с любопытством разглядывала отпрыска «серой мыши». «Ничего выдающегося», - заключила Похомова, оценив щуплую фигуру и невыразительное лицо парня.
Как в действительности выглядел визитер, Люда помнила смутно, но ничего общего со Славиком у них не было. Чего стоили одни глаза: глубокие, яркие, - такие способны прожечь насквозь.
Переиграть ситуацию – сознаваться в оговоре - Людмила не собиралась. Чревато последствиями – дача заведомо ложных показаний и ввод в заблуждение следствия. Лучше промолчать – и безопасней и нервы будут целей, не придется по каждому поводу таскаться в милицию. И потом, все равно толку от ее признания мало: по тем приметам, которые запомнились, опознать настоящего преступника затруднительно, а семейку Логаж и так отпустили. «Отделалась легким испугом, - с ненавистью подумала Люда о виновнице любовной неудачи, – чапают сейчас домой, размышляя над своими грешками». Людмиле очень хотелось, чтобы Анна знала, за что на ее долю выпали мытарства, но благоразумие взяло верх: «Эта змея потом всю душу вымотает, уж лучше держать язык за зубами», - решила Похомова.
Виктор Мараклиев имел довольно редкое для своего возраста увлечение – он любил читать. Большинство его сверстников болтались по дискотекам и собирались в барах за пивом; кто-то увлекался спортом, некоторые пропадали в сети, поглощенные виртуальным миром. Витя со своим пристрастием к чтению выглядел очень несовременно. Он окончил первый курс государственного университета - досрочно сдал сессию и до сентября мог наслаждаться бездельем. Вместо того, чтобы гулять с компаниями до рассвета, Витя лежал на диване и читал. На яркой глянцевой обложке красовался трехголовый дракон с веселыми глазами. Жанр фэнтези – его любимый, а эта серия про союз змея Горыныча с эльфами - самая интересная. Витя прочел из нее все пять романов, шестой - «Мир золотого уха» - он купил три часа назад и уже дошел до середины. Кроме фэнтези юношу интересовали и другие жанры: мистика, фантастика, детектив, историческая проза. Стеллажи во всю стену в его комнате содержали одинаково большое количество книг всех жанров. Среди них было не мало образовательной литературы, и не только по экономике, на факультете которой он учился. Тут были всевозможные словари, справочники и книги по психологии. Причем, психология превалировала.
Витя не носил очков, как это часто бывает с людьми, много времени проводящими за чтением. Рослый, широкоплечий, он больше походил на спортсмена, нежели на «ботаника». Курчавые волосы ниже плеч, собранные в хвост ботиночным шнурком, широкий курносый нос в сочетании с пухлыми щеками напоминал свиной пятачок - такое лицо красивым можно было назвать, только обладая недюжей фантазией. Но зато у юноши были необыкновенно выразительные глаза – яркие и проницательные. Витя имел переменный успех у противоположного пола. Девушкам импонировала его эрудиция, но отталкивал замкнутый образ жизни – домоседы хороши для семьи, но никак не для развлечений. Поэтому продолжительных отношений не получалось - неделя, вторая и подруги исчезали. В какое-то время личная жизнь Виктора начала приобретать стабильность - его отношения с сокурсницей перешли на стадию романа. Вера - стройная, эффектная брюнетка – сразу ему понравилась, еще в начале учебы в университете, когда он ее впервые увидел. Витя несколько раз пытался за ней ухаживать, но тщетно – красавица не желала его замечать. И вдруг однажды, Вера неожиданно попросила его помочь разобраться с задачей по линейной алгебре. Витя очень удивился – Вера и сама неплохо ориентировалась в предмете, тем более, что кроме него ей было к кому обратиться с подобной просьбой. Он не стал долго анализировать, чем вызван такой порыв девушки, и с нескрываемым удовольствием согласился помочь. Потом последовали консультации по философии. Благо тут ему не было равных – начитанный юноша мог конкурировать с преподавателем. Знания философа были глубокими, но лекции скучными, а Витя Мараклиев, нахватавшийся по верхам, рассказывал весьма увлекательно. После очередной помощи в учебном процессе, Верочка предложила прогуляться. Они стали вместе обедать в студенческом кафе и пару раз сходили в театр. Витя решил, что у него есть все шансы. Он преподнес девушке букет белых роз и письмо, в котором выразил свои чувства. Ответа не последовало. Никакого. Будто бы ничего не произошло. Вера все также садилась с ним за один столик в кафе и мило щебетала, но от совместных прогулок отказывалась, а потом и вовсе отдалилась. Спустя какое-то время Вера снова стала проявлять к нему внимание, и счастливый Витя забыл все обиды и недоразумения. Но идиллия продолжалась недолго, пока Вере снова не вздумалось охладеть. Девушка играла с ним, как с мячом - то бросит, то подхватит. Витя был в отчаянии, ему надоело каждый раз испытывать одно и тоже: постоянно быть отвергаемым. Он несколько раз обещал себе забыть своенравную девицу, ненавидел ее, но стоило Верочке улыбнуться, как все обиды тут же растворялись. Виктор не понимал, что происходит. Он очень не любил, когда в его жизни происходило что-то, чего он объяснить не мог. Эта черта была им унаследована от деда – Кирилл Андреевич тоже не терпел, когда вокруг него происходило что-либо непонятное. Юноша накупил книг по психологии, особенно тех, что предназначались для женской аудитории - "Уроки потрясающей стервы" и "Как покорить мужчину". С автором трудно было согласиться если не во всем, то по многим аспектом точно. Виктора возмущали, приводимые советы, он не хотел им верить и забрасывал книги, но во всех остальных изданиях подобного плана излагалось примерно одно и тоже. В этот период у него и началось увлечение психологией. Теперь он обращался к более серьезным книгам, авторы которых являлись известными психологами. Юноша не преминул использовать знания на практике. Первой жертвой стали родители. В результате Витя с легкостью заполучил лишние деньги на карманные расходы. Потом он экспериментировал на преподавателях и сокурсниках. Ему прощались прогулы и легко ставились зачеты. В студенческой среде Витя стал серым кардиналом, манипулирующим коллективом. Определенных целей он не преследовал – все делалось ради забавы. Досталось и Верочке. Витя срежиссировал ситуацию, в которой не он, а девушка выглядела брошенной. Воодушевленный результатом, он продолжал оттачивать мастерство. Это стало его хобби – ставить психологические опыты на окружающих.
Звонок в дверь раздался в неудобный момент – когда Виктор дошел до наиболее интересной сцены. Он с большим нежеланием оторвался от страницы и, не выпуская из рук «Золотого уха», поплелся открывать. Витя сам никого не ждал, но к отцу должны были прийти из милиции по поводу деда. Отец предупредил его об этом по телефону, и попросил принять гостей, пока сам задерживается.
- Лейтенант Костров, - представился визитер.
Юноша жестом пригласил его войти. Внешний вид служителя закона Виктора разочаровал.
Щуплый, невзрачный, на лице простоватая улыбка. «Невысокий рост в сочетании с энергичной походкой выдает человека амбициозного и честолюбивого, - тут же пронеслось в Витиной голове. – Глаза с опущенными уголками – склонность к одиночеству, брови домиком указывают на веселый нрав и оптимизм, низкий лоб – практичность, широкие ладони – добродушие. Валенок», - сделал вывод Мараклиев.
Витя, как и положено гостеприимному хозяину, предложил Кострову чай. Тот не стал отказываться. Они сидели за большим столом в просторной кухне-столовой. Лейтенант наворачивал печенье и пил уже вторую чашку земляничного чая. Он задавал дежурные вопросы про деда, Кирилла Андреевича Мараклиева: образ жизни, круг знакомых, когда в последний раз виделись… Кирилл Андреевич с отцом Виктора, как и со всей семьей, благополучно рассорился, и их вражда автоматически перешла на Виктора. Витя в последний раз общался с дедом, когда был еще в нежном возрасте. Поэтому никаких подробностей о жизни покойного рассказать не мог.
Витя стал откровенно скучать, но оставить гостя в одиночестве не решался. На банкетке лежала недочитанная книга про Горыныча, повисло тягостное молчание, и в тишине громко тикали настенные часы. Как объект психологических упражнений оперативник его не интересовал – уж больно простой, в таком характере копаться не интересно. Наконец, послышался скрежет замка и звук открываемой двери. Пришел отец, Илья Кириллович Мараклиев. Виктор, передав вахту, тут же поспешил скрыться в своей комнате.
Илья Кириллович производил впечатление респектабельного мужчины - деловой человек в хорошем костюме, с дорогими аксессуарами. «На «Джипе» или «Лексусе» ездит, не иначе», - завистливо подумал Костров, наблюдая, как Мараклиев по-хозяйски неторопливо переобувает туфли, на которые за весь день не попало и капли грязи.
Мужчина сдержано поздоровался с гостем, не выдавая и тени радости по поводу встречи. Мишу это ничуть не огорчило – мало, кто выказывал удовольствие от беседы с милицией.
- Я уже вашим сотрудникам рассказал все, что знал, - процедил Илья. – Что на этот раз?
- Вы не нервничайте так. Пока расследование смерти вашего родителя не закончено, вас еще не раз потревожат, - успокоил Костров, всем своим видом показывая, что он никуда не торопится. – Расскажите, пожалуйста, обо всех родственниках, которые могут претендовать на наследство.
- Я уже рассказывал, - повторил Мараклиев. – Я, Татьяна и Ростислав. Вы подозреваете нас, только потому, что мы – дети своего отца?! Как видите, я человек не бедный, и мне совершенно ни к чему убивать старика, чтобы поживиться его имуществом. О моральной стороне этого вопроса я молчу, поскольку для вас морали попросту не существует.
- К сожалению, мораль доказательной силы не имеет, - развел руками Михаил.
– Что вы можете рассказать о вашей сестре, Татьяне Кирилловне Архиповой?
- Она живет в Москве. Двое детей – Александр тридцати четырех лет и Виктория двадцати девяти лет. Замужем.… Наверное, - добавил после паузы Илья. Он не интересовался личной жизнью старшей сестры.
- Подробней, пожалуйста. Чем занимается, кто по профессии, увлечения…
- Училась, вроде бы, в Политехническом, занимается.… Да не знаю я, чем она занимается! Мы давно взрослые люди, у каждого своя жизнь.
- И что, вы не общаетесь с родной сестрой?
- Нет.
- Вы в ссоре?
- Нет же. Почему вы так решили? Просто мы выросли и наши пути разошлись.
- Вам известно, что Татьяна сейчас в Петербурге?
- Да. Она приехала, когда узнала о смерти отца.
- Вы с ней виделись?