Советолог еще колебался.
- Чего вы опасаетесь? - улыбнулся Стерлингов. - Вы теперь вооружены. Это я должен вас опасаться. Ну, пошли?
Они поднялись по экскалатору вверх. У входа стоял знакомый серебристый "Мерседес", за рулем сидел бугай, закрывший плечами все лобовое стекло. Стерлингов открыл заднюю дверь, пропустил вперед Стадлера и сел рядом.
- Это Айвар Лупиньш, - указал он на бугая. - Мой личный шофер. Но чаще он просто сидит в машине, чтоб ее не угнали, он латыш.
- Я-я, - подтвердил Лупиньш по-латышски.
- При нем можете говорить о чем угодно, - разрешил Стерлингов. - Айвар не понимает по-русски. Но в остальном человек незаменимый. Верно, детка?
- Я-я.
"Мерседес" тронулся с места. Стерлингов предложил советологу сигару, тот отказался.
- Ну что ж, - Стерлингов, закурив, выпустил подряд пять колец прозрачного дыма, Стадлер принюхался: слава Богу не кубинские. - Вы, мистер Розанблюм, видимо, ждете от меня объяснений? Думаю, будет разумно с моей стороны рассказать немного о себе.
Стерлингоа глубоко затянулся и закрыл глаза.
"А вот сигары курить он не умеет", - отметил про себя Стадлер.
- Дество мое не было радостным, - начал свой рассказ Стерлингов. Детский дом, казенные вещи, издевательства старших ребят. Я рос забитым и озлобленным волчонком, за обедом мне доставался самый постный кусок. И даже те, кого я считал своими лучшими друзьями не, упускали случая посмеяться надо мной.
- О-ля-ля! - тяжело вздохнул Лупиньш.
- Да, Айвар, да, как ни грустно, но это так. - Стерлингов выпустил еще несколько колец. - Единственное воспоминание о детском доме - это большая белая простыня, на которой меня подвешивали к потолку. Затем ПТУ в городе Казани, по окончании которого я получил диплом слесаря и отбитые почки. Девушки избегали даже смотреть на меня. Потом завод, бригада коммунистического труда: там я научился пить водку, а позднее - и одеколон. Не мог ни дня прожить без клея "Момент".Поверьте, я представлял собой жалкое зрелище.
Стерлингов замолчал, чтобы сделать затяжку. По видневшимся из-за спины щекам Лупиньша текли крупные мужские слезы.
"Странно, - подумалось Стадлеру, - он ведь не понимает по-русски".
- Айвар - очень чувствительная натура, - пояснил Стерлингов. - Не понимая слов, он чувствует сердцем.
"Ну и компания! - ужаснулся советолог. - Один мысли читает, другой сердцем чует, во влип!"
- Так вот, - продолжал Стерлингов. - Я балансировал буквально на краю пропасти. Но однажды утром, проснувшись в канаве, я сказал себе: "Стоп! Посмотри на себя: на кого ты похож? Ты же летишь в бездну!" С той самой минуты я начал новую жизнь. Стал ходить в церковь, заниматься штангой и тех пор не выпил ни капли спиртного. На работе стали расти производственные показатели, девушки стали обращать на меня свое внимание.
- О-а-а-а-а! - похабно засмеялся Лупиньш.
- Чуть позже я вступил в комсомол и в общество трезвости, но в первом вскоре разочаровался ввиду формализма и бюрократии. А вот общество трезвости - другое дело. Я стал его завсегдатаем. На одном из очередных чаепитий я познакомился с одним человеком, он был подпольным миллионером и звали его Максим. Мы разговорились, и, как это часто бывает за чаем, он поведал мне о своей нелегкой судьбе, чем-то напоминающей мою. Это еще больше сблизило нас, и за один вечер мы стали близкими друзьями. Максим был гораздо старше и мудрее меня, и я называл его Папой. Он и в самом деле был мне как отец родной его забота и участие не знало границ. На прощание он дал мне свой телефон, и мы расстались до завтра.
Один Бог знает, как я ждал будущего вечера, чтобы снова увидеть Максима. Но на завтра он не пришел. Не было его и на следующий день. Я позвонил по оставленному телефону, но мне сказали, что такой здесь больше не живет. Я очень удивился, и лишь много позднее узнал правду: Максима посадили в тюрьму.
Стерлингов смахнул набежавшую слезу, Лупиньш за рулем рыдал в голос.
- Тогда я возненавидел систему, посадившую моего Папу в тюрьму. От отчаяния я чуть было снова не запил, и только огромным усилием воли удержал себя от этого. Я вспомнил, что во время нашей единственной беседы Максим рассказал мне о всех своих связях, а также сообщил, где у него спрятаны деньги. У мнея не было иного способа отмстить за Максима, кроме как занять его место. Поначалу было очень тяжело: я совмещал работу на заводе и подпольную предпринимательскую деятельность. Очень скоро я понял, что знаний, полученных в ПТУ, не хватает. С завода пришлось уволиться.
Стерлингов перевел дух и закурил вторую сигару.
- Я устроился сторожем сутки через трое и одновременно учился в МГИМО на заочном. Я восстанавливал старые связи и налаживал новые. Я спал по 2 часа в сутки, но все же добился своего. И вот - теперь я маклер, неофициальный, естественно, но зато и ни от кого не зависящий, у меня солидный оборотный капитал и дистрибьютеры по всей стране.
Стерлингов кивком головы дал понять, что он закончил.
"Ну что ж, - подумал Стадлер. - Легенда вполне правдоподобная. У мало-мальски приличного американского миллионера есть в запасе похожая слезная история для прессы.Вот только на сколько она близка к истине?"
Советолог смотрел в голубые глаза Стерлингова, пытаясь прочесть в них ответ, но тот опять надел свою привычную улыбку, сделав эту задачу невыполнимой.
- А что стало с вашим Папой? - Стадлер решил пойти другим путем.
- О, ему дали 15 лет. 5 из них он уже отсидел.
- Ну, хорошо, - сказл Стадлер. - Что же вы хотите от меня?
- Я не люблю ходить вокруг да около, - ответил Стерлингов. - А потому скажу вам сразу: доллары. Доллары в обмен на интересующую вас пушнину на обоюдовыгодных условиях.
Советолог почесал нос. Его не проинструктировали, как вести себя с подпольными предпринимателями. Наверное, также, как и с официальными, решил он. Он изобразил на своем лице все недоверие, на которое был способен, и полез в карман за сигаретами.
Стерлингов понял это по-своему:
- Если вы желаете в туалет, то мы как раз проезжаем мимо него, - заметил он.
Стадлер скис.
- Меха, которые я вам предлагаю, - сообщил Стерлингов, - пойдут минуя таможню и налоговую инспекцию, что немаловажно в финансовом плане. Лицензия же на вывоз будет в полном порядке, так что ни один даже самый въедливый чиновник вам и слова не скажет. Ну, как?
- Неплохо. - Стадлер понятия не имел, что надо делать в подобных ситуациях. Побольше курите, вспомнил он наставления Уорбикса и сунул в рот вторую сигарету, рядом с первой.
Стерлингов, улыбнувшись, отвел глаза. За стеклом мелькали люди, перекрестки, дома, деревья...
"Куда мы едем?" - вспыхнула тревожная мысль.
- Домой, - как всегда, раскусил Стерлингов. - Вот уже ваша гостиница.
Стадлер ничему не удивлялся. Тут он увидел в зеркале заднего обзора бледного идиота с озабоченным лицом и двумя сигаретами во рту и не сразу понял, что это он сам. Резким движением вырвав обе сигареты, советолог постарался принять добропорядочнй вид.
- А откуда у вас пушнина? - спросил он важно.
- Ну-у-у... - насмешливо протянул Стерлингов. - Это некорректный вопрос. Я же не спрашиваю вас, откуда у вас в Союзе валютный счет 904.
"И это знает", - как-то совсем безразлично подумал Стадлер.
"Мерседес" затормозил у дверей "Европейской".
- Вот и приехали, - сказал Стерлингов. - Я не тороплю вас, мистер Розенблюм, обдумайте все хорошенько, посоветуйтесь с Розенблатом, а я вам как-нибудь позвоню.
И он вылез, пропуская Стадлера.