- Не хочу шпика! - запротестовал Скойбеда. - Хочу сало.
- А что, есть разница? - удивился Стерлингов.
- Разница большая: то шпик, а то сало.
- Сала нет. Будете шпик?
- Буду.
Лупиньш вышел.
- А вы, Филипп, - обратился Стерлингов к Стадлеру, - сделайте еще один укольчик. Вон та синенькая ампула сотрет у него из памяти все сегодняшние события.
- Но сперва - шпик! - потребовал генерал.
- Ладно, ладно, - успокоил его Стерлингов. - Шпик, так шпик...
В 8-30 утра Стадлер позвонил Хэрису домой. Длинные гудки казались нескончаемыми, затем трубку сняли.
- Алло? - позвал советолог.
На том конце провода молчали.
- Алло! - повторил Стадлер. - Джим, это ты?
- Кто говорит? - послышался наконец хриплый женский голос.
- Мне нужен Джим Хэрис. - Сказал Стадлер. - Я туда попал?
- Не знаю, - услышал он в ответ.
- То есть?..
- Я понятия не имею, как его зовут, - объяснила женщина. - Опишите, как он выглядит, и тогда я скажу вам, он это или нет.
- Ну, такой, среднего роста, волосы темные, под глазами - мешки, здесь на щеке - родинка, - Стадлер показал где, будто бы женщина могла видеть.
- А на заднице бородавки у него нет? - спросила она.
- Откуда я знаю? Да еще, - вспомнил Стадлер, - "Беломор" курит.
- Да это он, согласилась женщина. - Но он спит.
- Разбудите! - потребовал Стадлер. - Скажите, что звонит его друг Филипп по чрезвычайно важному делу.
Женщина ушла. Стадлер потер красные от бессонницы глаза и принялся ждать. В трубку было слышно, как на том конце ругаются и роняют мебель. Затем послышались шаги.
- Алло? - сказала женщина. - Ты еще здесь? Он сказал, чтобы ты убирался к чертовой матери.
Раздался смех и короткие гудки. Советолог положил трубку на рычаг. Минут 10 сидел без движения, потом подошел к окну. Мутное ноябрьское утро казалось куда более тоскливым, чем на самом деле. Этот ублюдок Хэрис мог свести на нет все его усилия.
Вошел свежевибритый, пахнущий хорошим одеколоном Стерлингов. Увидев застывшего в раздумьях Стадлера, он улыбнулся:
- Филипп, рацию найдете в сарае, в бочке с квашеной капустой. И выше голову, дружище!
Советолог в изумлении оглянулся, но Стерлингов уже вышел.
ГЛАВА 15
Москва. Парк Сокольники. 2 ноября. 17-25 по моск. времени.
По боковой аллее парка, сторонясь взглядов прохожих, крадучись, пробирается капитан Козлов. Воротник его прорезиненного плаща поднят, руки в карманах, рыжие усы подозрительно топорщатся. Яйца и сухари, выданные ему Плехановым, подошли к концу, и Козлов принял решение зайти домой пообедать.
Только бы дома кто-нибудь был, думал Козлоов. Его ключи от квартиры вместе с другими вещами остались на складе. Оказавшись в подъезде своего ведомственного дома, капитан в три ступеньки рысью одолел шесть этажей, замирая от каждого шороха. На глаза любопытных колег-соседей попадаться было нельзя. Вот уже и знакомая дверь. Козлов позвонил. Отркыл тесть инженер на пенсии - и, взглянув, испуганно отшатнулся:
- Ой, кто это?
- Это я, Афанасий Микитовнч, - прошептал Козлов. - Люда дома?
- Сколько раз тебе повторять можно, - ощерился тесть, - не Микитович, а Микитич. Усищи-то какие отрастил! А шлялся-то где?
Козлов ответить не успел. Из боковой комнаты выбежала зареванная жена и с воем бросилась ему на шею.
- Лешенька, родненький, хорошо хоть ты пришел!
- Тихо! - капитан зажал ей рукой рот. - Я на задании.
- Знаем мы твои задания, - угрожающе проворчал тесть. - Наукой бы лучше занялся.
Жена высвободила рот и заголосила пуще прежнего:
- Горе-то какое, Лешенька, горе-то какое!
- Да что случилось-то? - Козлов впихнул ее внутрь прихожей и захлопнул дверь. - Ты можешь сказать по-человечески?
Но Люда лишь зарыдала, шумно и с привываниями, слезы брызнули Козлову на плащ.
- Да Господи ты Боже мой! - взмолился капитан. - Афанасий Микитович, может хоть вы объясните?
- Дмитрий Алексеевич пропал. - сказал тесть.
Капитан, из-за склонности родственника, называть всех по имени отчеству, даже не понял поначалу, что речь идет о его, Козлова, сыне. Лишь спустя секунд десять до него дошло.
- Как пропал? - переспросил он и сел на ящик для обуви.
- Встань с ящика, тюфяк! - зашипел тесть. - Сломаешь, кто чинить потом будет?