А над ней парит табун голубей.
"Хорошо, - подбодрил себя Козлов. - Давай дальше. Думаю, немного романтизма реализму не повредит."
Снится мне в тюрьме не дом, не жена, Снится мне далекий город Бомбей.
"Вот это другой разговор," - капитан удовлетворенно потянулся. Он достал из подкладки пиджака чудом уцелевшую при обыске "Стрелу" и стал разминать ее в пальцах. Спички у Козлова отобрали.
"Ладно, - утешил он себя. - Без курева, женщин и водки прожить можно. Без стихов - труднее."
Капитан уже знал, что второе четверостишие он посвятит Родине.
- Сми-и-ирно!!! - гулко и раскатисто донеслось вдруг из тюремного коридора.
Повинуясь многолетней привычке, Козлов соскочил с нар и вытянулся, зажав "Стрелу" в согнутых по Уставу пальцах. Не успело еще смолкнуть в коридоре эхо, как до ушей Козлова долетил сбивчивый рапорт дежурного:
- Товарищ генерал-майор, во время моего... То есть за время вашего... Ой... Присшествий не приключилось...
- Не приключилось, говоришь? - Козлов узнал опереточный бас Скойбеды. - А на посту кто дрых? Может и приключилось шо, да только ты все проспал! Как фамылия?
- Я не спал, - заблеял дежурный.
- Фамылия?! - рявкнул Скойбеда.
- Прапорщик Дундурей.
- Так вот, товарищ прапорщик, - Скойбеда сбавил тон. - Через пять мынут вижу вас сидящим в моей машине внизу. Трое суток аресту за сон на посту и незнание рапорта!
- За что, товарищ генерал, - захныкал дежурный.
- Повторяю: за сон и рапорт. Пятеро суток. Еще вопросы есть?
- Никак нет.
- Тогда, товарищ прапорщик, откройте мне камеру под нумером 15 и бегом делать то, шо я казал.
Дробью застучали сапоги по бетонному полу, и в замке козловской камеры заходил ключ. Капитан все еще стоял по стойке "смирно", не зная радоваться ему или наоборот.
Открылась тяжелая дверь, и на пороге показался Скойбеда в парадной шинели. Густые брови его были насуплены.
- Товарищ генерал-майор, - высунулся из-за спины его дежурный.
- Ну? - Скойбеда не шевелился.
- Разрешите обратиться?
- Ну?
Дежурный, протиснувшись между косяком и Скойбедой, забежал во фронт:
- С праздником вас, товарищ генерал-майор!
- Ура! - гаркнул было Скойбеда, но вовремя остановился. Его лицо потеплело, брови несколько расправились.
- Спасибо, сынок, - он похлопал дежурного по щеке. - Подхалимов терпеть ненавижу, а вот тебя, сынок, прощу. Ради светлой даты. Беги, занимайся своим делом.
- Есть! - дежурный прошмыгнул у Скойбеды под рукой и исчез в коридоре.
Скойбеда и Козлов остались вдвоем. На лоб генерала вновь спустились тучи, Козлов решил их разогнать.
- С семидесятой годовщиной вас, - пробормотал, улыбаясь, он.
Скойбеда молчал. Козлов растерялся. Он разжал кулак и посмотрел на свою измятую "Стрелу".
- Что это там? - мрачно спросил Скойбеда.
- Да вот, - капитан протянул ракрытую ладонь. - Спичечки не будет?
- Будут тебе спичечки, будут тебе яичечки! Что, доигрался, Козел!
Козлов побледнел.
- Валерий Михайлович... - начал он.
- Я тебе не Михалыч! - прорычвл генерал.
- Товарищ генерал-майор, это ошибка!
- Ошибка, говоришь? - Скойбеда прошел вглубь камеры и остановился у рукомойника. - И шо оружие без моего ведома на задание взял, тоже ошибка? И шо пол-Москвы академиков переловил? И шо народному депутату по твоей милости два зуба выбили, это шо?! За ошибки надо отвечать. Собирайся!
- Куда? - у Козлова ныло сердце.
- На кудыкину гору, ха-а-а-а... Собирайся, я сказал.
Козлов взял свой плащ, служивший в камере подушкой, и пробормотал:
- Я готов.
- Не слышу, - оттопырил ухо Скойбеда.
- Я готов.
- Не слышу?!
- Я готов!!!
Они пошли к выходу: капитан впереди, Скойбеда сзади. Прошли мимо соседних камер, мимо вытянувшегося в струну прапорщика Дундурея, мимо штрафного изолятора. На выходе Скойбеда расписался в каком-то журнале, и дав Козлову пинка, вытолкнул на темную предутреннюю улицу. У ворот тюрьмы стоял защитного цвета газик. Увидев генерала, из машины выскочил шофер-казах, ефрейтор внутренних войск, и засуетился, открывая дверь.