— Удрал, чтобы присоединиться к ней, вы думаете?
— Не знаю. Я был уверен, что ее нет в живых, а теперь просто не знаю. Хотел бы я придумать, как вы говорите, другой сценарий для двоих, но, как ни пытаюсь, ничего не выходит. У Ганнера Джонса самые веские мотивы решиться на это убийство — при условии, конечно, что Дэйзи тоже погибнет, но ведь сомнений нет: кто б ни был тот убийца, он был уверен, что бьет наверняка. В этом случае он наследует все имущество полностью. Но вот когда в этом сценарии выход Гарланд? Могла она оказаться его возлюбленной и рассчитывать на свою долю награбленного? Или была лишь невинной гостьей, которая помешала — ему и кому-то еще? Мы не смогли проследить цепочку между Джонсом и Энди Гриффином, за исключением того, что Ганнер пару раз видел его мальчишкой. Потом еще этот транспорт, на чем они прибыли. Автомобиль Джоан Гарланд отпадает. Ребята из следственного отдела прочесали все насквозь. Это не «БМВ». Ни намека на то, что в течение нескольких месяцев им пользовался кто-то другой, кроме самой Джоан.
— А где выход Энди?
Биб Мью вернулась на работу в Тэнкред-хаус, где Уэксфорд с Вайном уже предприняли по попытке каждый, надеясь разговорить ее. Любое упоминание о повешенном, как бы тщательно ни выбирали они слова и выражения, неизменно оборачивалось очередным приступом дрожи, а однажды вызвало даже припадок, вылившийся в череду коротких пронзительных воплей.
— Она даже проходить мимо того места боится, — со злорадством подала голос Бренда Гаррисон. — Обходит его за версту. Сначала по дороге на Помфрет, потом вдоль шоссе на Черитон. Добирается часами, а это не шутка, когда льет как из ведра. Дэйзи, — тут тираду прервало громкое фырканье, — просит Кена привозить ее на машине — хоть что-то для нее, мол, сделать. Вот пусть сама и привозит, коль такая добрая, говорю я. Нас вообще выгоняют, говорю. Не понимаю, с чего это нам выкладываться? «Надеюсь, Бренда, вы еще выпекаете хлеб? — спрашивает. — К ужину я жду гостей». И при этом выкидывает нас на улицу. Дэвина в гробу бы перевернулась, увидь она это!
Когда Уэксфорд еще раз решил попытать удачи с Биб, та спряталась от него в крохотной подсобке на кухне, где стоял холодильник, и заперлась изнутри.
— Не знаю, чем уж вы так ее запугали, — продолжала ворчать Бренда. — Она чуть глуповата, вы же знаете. Ведь знаете? — Она постучала по лбу двумя пальцами, затем, понизив голос, почти торжественно добавила: — Родовая травма.
Уэксфорду многое хотелось бы знать. Видела ли Биб кого-нибудь у рокового дерева? Вообще не заметила ли кого в лесу во вторник к вечеру. Но рассчитывать мог только на Тэнни Хогарта, хоть как-то связанного с происшествием: в разговоре с Биб он мог сыграть роль переводчика.
— А значит, — проговорил Уэксфорд, расправляясь с пловом, — придется пригласить его сюда после обеда, чтобы взять показания. Как Биб оказалась под его дверью и что сказала о том, как нашла тело Энди Гриффина. Правда, боюсь, на потрясающие открытия лучше не рассчитывать.
Тэнни Хогарт приехал на велосипеде. Уэксфорд увидел его в окно. Молодой человек ехал через двор к конюшням, не держась за руль: просто крутил педали ногами, сложив руки на груди и сосредоточенно слушая что-то в наушники.
Когда он неторопливо вошел в помещение, наушники уже болтались на шее. Перехватив Хогарта у входа, Карен Мэлахайд отвела его к Уэксфорду. Длинные волосы Тэнни сегодня были перехвачены на затылке шнурком: стиль, в мужчине Уэксфорду ненавистный, хотя втайне он готов был признать, что это предрассудок. Как и в последнюю встречу, Тэнни был небрит, с двух-трехдневной щетиной на щеках и подбородке. Похоже на заведенный обычай. Интересно, как это ему удается? Уэксфорд позволил себе на мгновение отвлечься. Может, подравнивает щетину ножницами? В ковбойских сапогах, расшитых и разукрашенных декоративными гвоздиками, с красным платком на шее, Тэнни напоминал юного красавца-пирата.
— Прежде чем начать, мистер Хогарт, — сказал Уэксфорд, — мне бы хотелось удовлетворить свое любопытство в одном вопросе. Если ваш курс творческой композиции начинается осенью, почему вы приехали сюда на полгода раньше?
— На летние курсы. Это подготовительные занятия для студентов, собирающихся писать магистерскую работу по искусству.
— Понятно.
Проверить у доктора Перкинса, хотя можно не сомневаться, здесь все будет чисто. Карен с блокнотом в руках записывала показания Тэнни Хогарта. Одновременно работал магнитофон.
— За что купил… — бодро начал юноша, и Уэксфорд склонен был согласиться с подобным началом. Какова цена этому краткому отчету, включившему в себя пару-тройку слетевших с языка ужасающих слов? — Она сказала: «Мертвец. Повешенный, повешенный на дереве». Я ей не поверил. Хотел отмахнуться, да бросьте, мол… Или чуть-чуть поразмышлять. Попросил рассказать все с начала. Я как раз приготовил кофе и заставил ее отхлебнуть немного, но не уверен, что она это заметила. Кофе был слишком крепкий. Она вся облилась им, такой ее колотун колотил. Тогда я сказал: «А может, нам прогуляться туда вдвоем, и вы мне его покажете?» Это была моя ошибка. Все началось сначала. Ну ладно, говорю. Нужно все рассказать полиции, верно? Вот тут она и сказала, что у нее нет телефона. Уму непостижимо! Предложил ей позвонить от меня, но она не стала. Ну, то есть я понял, что она не хочет. Ладно, говорю, позвоню сам, ну и позвонил.
— Она ничего не говорила, был ли в лесу кто-то еще? В тот день или раньше, неподалеку от места, где нашли тело?
— Ни слова. Вы же понимаете, она не из ораторов. Вообще почти не говорит. Издает какие-то звуки, но назвать это речью…
Помимо Карен Мэлахайд и магнитофона, записывающих беседу, Уэксфорд делал какие-то записи для себя, пока не отказала шариковая ручка. Вместо записей стержень оставлял на бумаге рытвины и канавки. Подняв голову, он потянулся за другой, наряду с прочими торчавшей в особой подставке рядом с мохнатым кактусом, и тут заметил, что в конюшни вошла Дэйзи, застыв в дверях и задумчиво осматриваясь по сторонам.
Она заметила его мгновением позже, чем он ее, и тут же двинулась навстречу, улыбаясь и протягивая ему обе руки. Так заходят со светским визитом, давно обещанным. Казалось, сознание, что здесь следственное помещение, детективы, расследующие убийство, мало ее останавливало. Она не подозревала о сопричастности и была свободна от знаний, тяжким грузом давящих на других.
— Как-то вы предложили мне заглянуть, а я отказалась, — то ли устала, то ли хотела побыть одна… Уже не помню. А потом подумала, что это невежливо. Решила сегодня заглянуть к вам, увидеть все своими глазами — и вот я здесь!
Карен, похоже, ее вторжение шокировало, да и Бэрри Вайна тоже. Открытая планировка конюшен имела свои недостатки.
— Через десять минут я с радостью устрою вам экскурсию, — сказал Уэксфорд, — а пока сержант Вайн покажет вам, как работает компьютерная система.
Она мельком взглянула на Тэнни Хогарта и тут же перевела взгляд, но Уэксфорд заметил в нем любопытство и размышление. Бэрри Вайн попросил ее подойти, он покажет компьютерную связь, которую они поддерживают с полицейским участком. Уэксфорду показалось, что девушка подчинилась неохотно, сознавая, что выбора у нее нет.
— Кто это? — спросил Тэнни.
— Дэвина, она же Дэйзи Джонс, живет в том доме.
— Та самая, в которую стреляли?
— Да. Пожалуйста, прочтите ваши показания и, если все в порядке, подпишите их.
Прервавшись на середине, Тэнни поднял глаза от листа и взглянул на Дэйзи, которой Вайн что-то объяснял на компьютере. «Скажи, кто та, чья прелесть украшает…» — невольно вспомнил Уэксфорд. «Ромео и Джульетта»…[19] А что, почему бы и нет?
— Весьма признателен. Не стану вас больше беспокоить.
Тэнни, похоже, не очень-то спешил покидать их. Нельзя ли и ему взглянуть на компьютерную систему? Страшно интересно, поскольку он как раз подумывает заменить пишущую машинку. Уэксфорд не был бы инспектором полиции, не умей он справиться с подобной ситуацией. Быстро извинившись, он сослался на занятость.
Пожав плечами, Тэнни неспешно двинулся к выходу. У двери чуть помешкал, о чем-то глубоко задумавшись. Наверное, так и стоял бы там, пока Дэйзи не закончит осмотр, если б констебль Пембертон, распахнув перед ним дверь, не выпроводил его наружу чуть ли не силой.
— Кто это? — спросила Дэйзи.
— Американский студент, зовут Джонатан Хогарт.
— Какое приятное имя. Мне нравится, как оно звучит. — На мгновение, всего лишь на один момент, в замешательстве, она заговорила точно как ее бабушка. Точнее, поправил себя Уэксфорд, так, наверное, могла бы говорить ее бабушка. — Где он живет?
— В коттедже, в Помфрет-Монакоруме. Он приехал сюда, чтобы, написать магистерскую по композиции в Университете Юга.
О чем-то она задумалась, отметил Уэксфорд. Если он так тебе понравился, хотелось ему сказать, поступай в университет — там таких хоть пруд пруди. Слова рвались с губ, но он сдержался. В конце концов, он что ей, отец родной? При всем его родительском благоволении, отец все же Ганнер Джонс. Правда, Джонсу полностью наплевать, пойдет ли она в Оксфорд или на панель.
— Похоже, я больше не буду пользоваться этим помещением, — проговорила она. — Уж тем более для уединения. Да это и не нужно. Зачем, когда теперь в моем распоряжении целый дом. Пусть остаются одни счастливые воспоминания о нем. — Она говорила так, словно ей семьдесят, снова напомнив свою бабушку, перебирающую события давно ушедшей юности. — Это было так мило — вернуться из школы домой и убежать сюда. Я могла привести с собой друзей, знаете? И никто бы нас не потревожил. Да, поистине только сейчас я оценила его по достоинству… — Она взглянула в окно. — Этот юноша приехал на велосипеде? Я видела какой-то у стены.
— Верно. Это недалеко.
— Недалеко, если знать дорогу через лес. Не уверена, что он ее знает. Тем более на велосипеде.
Когда она вернулась в дом, Уэксфорд позволил себе немного пофантазировать. Предположим, что их и вправду потянуло друг к другу, тех двоих. Тэнни может позвонить ей, они встретятся и тогда — кто знает? До свадьбы или серьезных отношений, конечно, не дойдет, он бы не пожелал ей подобного, в ее-то возрасте. Но вот оставить Николаса с носом, сменить гнев на милость в отношении Оксфорда — соблазнительная идея!
Ганнер Джонс вернулся домой намного раньше, чем ожидалось. Он был в Йорке, навещал друзей. Берден, говоривший с ним по телефону, попросил назвать их адреса и имена, но тот отказался. Пока суть да дело, ему удалось кое-что выяснить в Центральном полицейском управлении: хотя Джонс и утверждал, что не знает, с какой стороны подступиться к оружию, выяснилось другое — он был членом Стрелкового клуба в Северном Лондоне и даже владеет сертификатом на пользование ружьем или ручным оружием, почему, собственно, полиция и проверяет его время от времени.
Ручным оружием оказался не «кольт», а «смит-вессон» 31-й модели. Открывшиеся обстоятельства позволили Бердену попросить Джонса явиться в полицейский участок Кингсмаркхэма. Поначалу тот заартачился, однако жесткие нотки в голосе Бердена дали ему понять, что выбора нет.
Именно в полицейский участок, а не в Тэнкред-хаус. Уэксфорд намеревался провести допрос в строгой рабочей обстановке, а не там, где до его дочери рукой подать. Он не мог объяснить, почему, возвращаясь домой, выбрал шоссе на Помфрет-Монакорум. Путь по нему длиннее, пришлось дать крюка. Возможно, оттуда красивее вид на закат, но, скорее, все же потому, что, если ехать на восток, не нужно двигаться навстречу полыхающему алым огромному солнечному шару, чьи лучи, пронизывая лесные просторы яркими стрелами, слепили, мешая различать дорогу. А может, просто хотелось взглянуть, как весна все увереннее окутывает яркой зеленой вуалью молодую поросль.
Он увидел их, проехав от силы полмили. «Лендровер» он не заметил. То ли машину оставили в лесу, то ли она просто сегодня не потребовалась. Джон Гэббитас был не в привычной защитной одежде, а в джинсах, короткой куртке и без инструментов, на Дэйзи тоже были джинсы и толстый свитер. Они стояли далеко, у самого края свежей лесопосадки, он едва разглядел их в просвете между деревьями, ухватил краем глаза. Стояли почти вплотную друг к другу, о чем-то разговаривая, и даже не заметили его машины.
Опускающееся за горизонт светило залило их золотисто-алым светом, превратив в неподвижные фигурки, кистью художника вписанные в пейзаж. Вдоль рыжеватой травы по земле тянулись длинные, вытянутые тени. Он видел, как девушка положила руку на плечо Гэббитаса — движение тотчас же повторила ее тень, — и проскочил мимо.
Веревкой обычно пользуется лесник. Берден вспомнил «операцию», которую проводили с деревом в соседском саду. Воспоминания времен его первого брака, когда дети были еще совсем маленькими. Все вместе они наблюдали за священнодейством из окон второго этажа. «Древесный хирург», прежде чем начать обрезать больную ветвь, привязал себя веревкой к самому крепкому суку ивы. Работает сегодня Джон Гэббитас или нет, он не знал, но на всякий случай позаботился прибыть в коттедж пораньше. У двери он оказался в восемь тридцать две. Настойчивые звонки ни к чему не привели: Гэббитас либо еще спал, либо уже куда-то отправился.
Берден обошел строение с тыла, изучая всевозможные постройки: деревянный навес, сарайчик для инструментов, приспособление для сушки заготовленного леса. В самом начале следствия полицейские их тщательно обыскали, вот только знали ли они тогда, что ищут?
Когда он вернулся ко входу в домик, появился Гэббитас. Казалось, он прошел не тропинкой, бегущей вдоль сосновых насаждений, но возник откуда-то из гущи деревьев, из той части леса, которая простиралась к югу от садов. Вместо рабочих сапог на нем были кроссовки, а вместо одежды лесника или знакомой уже куртки — джинсы и плотный свитер.