— Предупредив его, я убедила его верить мне. А ещё я дала ему свой номер телефона и велела позвонить, если он найдёт что-то или окажется в безопасном месте.
Я знал, что они позади. Вряд ли они выпрыгнут в окно, скорее, они спустятся по лестнице, так что у меня есть фора. Бегаю я не очень хорошо, но страх и адреналин придали мне такое ускорение, что я летел как на крыльях.
А вдруг они будут стрелять? Пуля быстрее любого бегуна.
Лес, лес, скорее в лес, добраться до леса, и я спасён. Стоуи уничтожал целые леса, а улицы, бульвары и проезды, образовавшиеся на их месте, назвал «Дубовыми», «Кленовыми», «Буковыми» и «Берёзовыми» и ему было совершенно не важно, что улицы были полностью заасфальтированы и что единственной зеленью в этих жалких царствах были привозные газоны. Но для самого себя он сохранил целый лес, он отделял его поместье от мира, в котором царило созданное им самим уродство.
Здесь же росла прекрасная трава, казалось, такая трава бывает только в сказках. Наверное, лошадям здесь хорошо. И всего несколько минут назад мы были здесь с Ниоб. Ну, пускай не минут, часов, не важно.
Да, Ниоб вовсе не психопатка, которая с виду кажется просто впечатлительной женщиной. Выходит, не такой уж я и дурак. Это хорошо, если я выживу. Чёрт подери, что же происходит? Я очень устал, воздух разрывал мне лёгкие, я чувствовал, что у меня разболелось ахиллово сухожилие. Чёрт! На мне же вечерние туфли! Ой, дурак! Мог бы и подумать заранее. Что тебе стоило принести с собой свои обычные ботинки? Сбежал бы тогда прямо посередине вечера.
Я знал, где нахожусь. Я бежал вниз по склону, который скоро станет совсем ровным, а потом пойдёт вверх, вверх, вот это-то и плохо. Я первый раз стал жертвой, но, несмотря на это, прекрасно знал, что если вы бежите по верху гряды, вы представляете собой прекрасную мишень. Подстрелить меня будет проще, чем попасть в десятку в тире.
Когда? Когда? Когда же они уже, наконец, начнут пальбу? Ну, давайте, стреляйте же!
Какая глупость! Сесть бы, спокойно всё обсудить, объясниться…. Но они совершенно ясно дали понять, что подобный вариант развития событий их не устраивает совершенно.
Беги! Беги и забудь о боли!
Я оглянулся и разглядел вдали очертания дома и какие-то фигуры в окне. Высматриваете, куда я побежал, гады?
Когда я оглянулся во второй раз, я увидел, что за мной кто-то бежит. Чёрт подери! Значит, по меньшей мере, один из них близко. Хорошо бы это был тот толстый старик. «Он просто убьёт тебя», — услышал я слова Ниоб. У Джека Лондона есть прекрасный рассказ на эту тему… Чёрт подери, да можешь ты думать о чём-нибудь полезном, а не рассуждать о прекрасном? Давай, давай, казни себя за то, что не прошёл курс выживания в чрезвычайных ситуациях. Давай, давай казни себя за то, что не записался добровольцем в Военно-воздушных Рейнджеров, ну или где там у нас делают самых крутых спецов. Ты прекрасно выбрал время и место. О чём же надо сейчас думать? И тут я поскользнулся на конском навозе и грохнулся на землю.
Вставая, я уже знал, что расстояние между мной и преследователем значительно сократилось.
Я знал, что склон пошёл вверх — я чувствовал, как мне становится всё труднее и труднее поднимать ноги, словно бы кто-то тянет меня за плечи, тянет меня к земле. Господи, да! Вот она — светлая мысль! Там же темнее, чем здесь! Мне повезло: ночь тёмная, на небе облака, ни тебе звёзд, ни луны. Ну, так вот, я сейчас взберусь на высокий участок, надо отбежать подальше, там, где снова начинается понижение, и бежать, низко пригибаясь к земле, надо отгородиться от пули землею. Хорошая мысль.
И как только я почувствовал, что я спустился настолько, что перестал быть видным с другой стороны, я пригнулся так низко, как только мог.
И я не ошибся. Бах! Грянул сзади выстрел. Я читал, что люди всегда чувствуют, что пуля пролетела в метре от них. Я ничего не почувствовал, ни там дуновения ветерка, ни свиста пули. Я знал только, что она меня не задела.
Зато я ошибся с вычислением самой высокой точки, от которой надо отбежать, чтобы перестать быть видным. Я всё ещё бежал вверх по склону. Он казался почти ровным, но на самом деле он с каждым метром был чуть-чуть выше, так что я был вынужден просто распластаться на земле и дальше двигаться ползком. Нет, конечно, это было лучше, чем получить девять граммов в сердце, но всё равно, приятного было мало. А ползти надо было чем быстрее, тем лучше.
И я полз. Вдруг я услышал вдалеке шумное дыхание. Я чуть не заплакал. Это не по плану! Но какие слезы, если эта скотина с минуту на минуту поймает тебя?
И я пополз на четвереньках, стараясь двигаться вперёд как можно быстрее и одновременно не угодить под пулю. И вдруг я словно услышал голос ангела: «Петляй! Чёрт подери, петляй как заяц!» Это же были слова, которые кричал Питер Фальк Алану Аркину, когда они бежали от преследователей в джунглях. Их это спасло, а ведь герой, которого играл Аркин, был простым врачом.
Так что я побежал, петляя как заяц, прямо по открытому участку.
Бах! Бах! Ещё две прошли мимо.
Работает! Чёрт подери, работает! От радости у меня открылось второе дыхание. Я бежал с радостью, и ведь, чёрт подери, теперь мне надо ползти по земле! Я свободен!
И угодил я прямо из огня да в полымя. Прямо передо мной полукругом стояли конюшни, сенной сарай и конюшни для кобыл с жеребятами. Внутри горел свет. Да и охрана там, наверняка, есть. Вряд ли лошадей стоимостью в несколько миллионов оставят без охраны. Погано! И мне снова бешено захотелось плакать.
«Петляй! Чёрт подери, петляй как заяц» — снова заорал мне в ухо Питер Фальк. Никогда не думал, что в чрезвычайной ситуации мне поможет именно Питер Фальк. Спасибо ему большое. Интересно, а кто ещё придёт мне на помощь?
Тут я снова споткнулся и покатился по траве. Ёб твою мать, он же меня догонит! Оглянувшись, я увидел, что он, задыхаясь и сопя, бежит по высокой части холма. Это послужит тебе хорошим уроком, думал я. Не фиг так себя запускать, Райан или как там тебя. Значит, у меня по-прежнему есть шанс. Вниз по склону к конюшням. А дальше-то что? Последний раз я сидел на лошади ребёнком. Это был пони. На мне была ковбойская шляпа, а ещё у меня была большая кобура с игрушечным пистолетом, к тому же пони держал мужичок и этот мужичок говорил, что я классный маленький ковбой. Может, он даже был педофилом и мог сделать со мной что-нибудь нехорошее, но рядом была мама и она бы не допустила ничего плохого.
«Петлять как заяц», «петлять как заяц», да, да, Питер, я петляю, петляю.
Охрана! Чёрт! Стоят, рука на кобуре и смотрят на меня. Один спереди, один сзади.
— Помогите, помогите!
— Что случилось?
— В дом… грабители… в доме… помогите… вы нужны… Я за подмогой. — Я задыхался, но был чертовски горд своей выдумкой. — Один бежит прямо за мной!
Первый уже пошёл было в мою сторону, но потом остановился и закричал:
— Не могу оставить лошадей!
— Я покараулю. — Надо было всеми правдами и неправдами заставить их уйти, пока не появится Райан со своей корочкой и не скажет им, что на самом деле ловить надо меня. — Нужна помощь!
Я добежал до охранника и забежал за него. Эта была ещё одна блестящая выдумка, пусть он разделяет меня и его. Он купился! Купился! Охранник вытащил пистолет, настоящий пистолет с настоящими патронами! «Стрельба в прекрасном имении Стоуи!» Слушайте, вдруг этот охранник пристрелит Райана? Он не устал от бега, он был полон сил, он не промахнётся! У него был автомат. Я не специалист, но увидел, что у этого пистолета нет круглого барабана, как у Маршалла Диллана.
— Не стрелять! — привычно рявкнул голос из темноты. — Министерство внутренней безопасности.
Мы оба обернулись, чтобы посмотреть, кто говорит, голос принадлежал Парксу, седому со шрамом, который шёл к нам с корочкой в руках, как обычно делают в фильмах агенты ФБР.
Охранник навёл на него пистолет.
— Человек, которого мы ищём, находится сзади вас. — В руках у него был этот чёртов электрошок, он снова собирался ударить меня, чтобы я опять извивался на полу беспомощной рыбой. Он собирался унижать и мучить меня, пока я не умру. — Помогите нам задержать его.
Ну, уж нет! Я как можно сильнее ударил охранника. Тот начал оседать на землю. Я же влетел в конюшню и захлопнул за собой дверь. Дверь запиралась на добрый старый засов. Снаружи раздался выстрел. «Не стрелять! Не стрелять, козёл! Эти лошади стоят состояние!» — заорал охранник.
Ага! Да, они же стоят состояние! И я бросился отодвигать все задвижки, идите, идите, мои дорогие миллионы. Спорить готов, что лошади для Алана Стоуи важнее, чем поимка какого-то жалкого библиотекаришки. Дьявол! Эти лошади психованные! Они начали храпеть и бить копытами. В конюшне было несколько стойл, в каких-то держали жеребцов, властителей гарема, в каких-то — кобыл. Одна из кобыл проявляла все признаки готовности к спариванию: она била себя хвостом по ногам, выгибала спину. Кони стали проявлять к ней интерес.
Кто-то принялся ломиться в запертую дверь. Охранник продолжал орать:
«Только не стреляйте! Нельзя стрелять!»
И в этот момент распахнулась дверь в другом конце конюшни, на пороге стоял седой.
— Помогите! — заорал я. Мой крик мог услышать только Господь и Он услышал. Лошади вдруг устремились к открытой двери и сбили с ног Паркса, но, к сожалению, не затоптали, наоборот, они из всех сил старались перепрыгивать через него, не задев. В другое время я бы, конечно, восхитился их поведением, но в данный момент меня оно вовсе не радовало. Но Паркс лежал на полу, а его электрошок лежал в стороне — лошади выбили его у него из рук. Я мечтал завладеть им хотя бы для того, чтобы им не завладел Паркс. Так что я кинулся к Парксу, а лошади били меня и толкали. Вокруг был ад, сущий ад. И создал его не кто-то, а я. Я, хранитель порядка. Ведь библиотечный работник — это именно порядок. Все эти полки, разделы, аккуратность, точность, каталоги. Да здравствует хаос! Свободу животным! Пусть бегут в разные стороны, я скроюсь, пока остальные будут заняты спасением имущества Стоуи.
Я распахнул дверь в последнее стойло. Из глубины на меня тихо и спокойно смотрел Бедолага Томми. Он не захотел участвовать во всеобщем сумасшествии. Пора было уходить — последние лошади выбежали на свободу. Я прошёл мимо неподвижно лежавшего на земле Паркса, подобрав по пути электрошок.
И тут кто-то тронул меня за плечо.
— Господи, не надо! — Я же уже почти успел. Я обернулся и замахнулся, чтобы ударить электрошоком, но… передо мной стоял всего лишь Томми, старина Томми, и тыкал носом мне в плечо. Я огляделся, увидел табуретку, взобрался на неё и с неё залез на Томми. Ладно, самое страшное, что может случиться — он меня сбросит. Но, казалось, Томми решил меня слушаться, он двинулся вперёд. «Давай, мой хороший, давай. Пора убираться отсюда. Только не быстро, не быстро, пожалуйста».
Томми тихонько заржал. Я вцепился в гриву обеими руками, обхватил Томми ногами. Надеюсь, мне удастся заставить его двигаться к лесу….
Кабинет Кельвина Хаджопяна находился в главном штабе Мёрфи. Он был полной противоположностью тому, как обычно выглядят кабинеты в период предвыборной гонки. Здесь было чисто и свободно. Более, того, здесь даже не было рабочего места как такового, был просто стол, старинный и очень простой. Когда ему нужны были какие-то бумаги, секретарь приносила их, а потом уносила обратно. В комнате стояло три стула, на одном он сидел сам, на двух других приходившие к нему. У него были свои студентки, с которыми он никогда не трахался, не заигрывал, не кокетничал. И даже когда всем стало понятно, что выиграть они не могут, ну просто никак, когда стало ясно, что всем, отправившимся в пустынный переход, затеянный Хаджопяном, предстоит в конце задыхаться от жажды, что обещанный им колодец — просто мираж, а попытавшиеся добраться до него будут жевать сухой песок, даже тогда в штабе было много людей, которые готовы были изо всех сил помогать дзен-медиа-мастеру Хаджопяну, не требуя за это никакого вознаграждения.