- Вторая линия чего? - кротко спросила она, глядя на Забелина такими же кроткими глазами.
- Вторая линия Васильевского острова. - Следователь, очевидно, решил посоревноваться в кротости с придурочной сестрой.
- А улицы на этой линии есть?
- Есть. Вторая линия и есть название улицы. Вторая линия, дом 13, квартира 13.
- Но...
Вот он и наступил - звездный час Пацюка! Задержав дыхание, он встал со стула и самым независимым голосом произнес:
- Если не возражаете, шеф, я могу проводить... нашу гостью.
- Очень меня обяжешь, - Забелин посмотрел на стажера с суровой отцовской нежностью. - Вы как, Настасья Кирилловна, не возражаете, если наш сотрудник вас проводит?
- Нет, - тетеха покраснела. - Я буду очень рада... "А уж как я буду рад, - подумал Пацюк. - Особенно когда придет время представить тебя моей очаровательной луноликой, солнцеподобной красотке!"
- Вот, возьмите... - Черносотенная (если исходить из прикида) мадам как будто что-то вспомнила. - Я Кириллу везла... Но ему теперь не понадобится.
И вынула из сумки несколько огромных гранатов - каждый величиной с прокурорское пресс-папье.
- Да что вы! - сразу же засмущался следователь, постоянно находящийся под дамокловым мечом статьи № 290 УК РФ: "получение взятки должностным лицом". - Не стоит, право...
- Берите, берите... Это наши, Вознесенские. Из собственного сада.
После минутных прений гранаты рухнули в пропасть рабочего стола Забелина, а Пацюк подхватил мадам под руку. Хотя какая уж там "мадам", так, перепуганная, ушибленная страшной вестью девчонка. Даром что обручальное кольцо въелось в палец и потускнело от времени.
После того как девчонка скрылась за дверью, Забелин придержал ретивого стажера.
- Ты уж смотри поаккуратнее с ней. Сам понимаешь.
- Все будет в порядке, шеф.
- Останься с ней на некоторое время, если будет нужно.
- О чем разговор!
- Чертова квартира... Там и у нормального человека крышу снесет. А здесь... С кем мы имеем дело здесь?
- С кем? - с готовностью переспросил Пацюк.
- С крестьянкой, Пацюк. С крестьянкой. А подобные квартиры не для их слабого деревенского менталитета... Будет потом всю жизнь ужасы детям на полатях рассказывать. Так что ты уж поддержи её, если что.
- O'key-dokey! - ляпнул Пацюк Забелину и даже затряс головой от навалившегося на него ощущения полноты бытия.
"O'key-dokey" - это было её, Мицуко, выражение, случайно подслушанное Пацюком. Забавное, трогательно-наивное и, несомненно, пригодное для всех случаев жизни. А с каким неподражаемым изяществом артикулировал её рот!.. Пацюк столько раз примерял эту лексическую несуразицу "o'key-dokey" на себя, и вот наконец-то подоспел момент произнести её вслух.
Неплохо получилось. И главное - в масть.
- Ты что сказал? - сразу же насторожился Забелин. - Где-то я уже слышал эту бредятину...
- В боевичках американских и слышали. Где мировое зло падает с дыркой во лбу и загибается. И все. O'keydokey. Смотрите лучше мексиканские сериалы, шеф.
После такого напутствия Пацюк прыгнул за дверь и сразу же оказался в опасной близости к женщине в черном. От неё пахло перебродившим вином и козьим сыром. И это сразу же вдохновило Пацюка.
- Как вас зовут? - вежливо спросил он.
- Настя...
- А меня - Георгий Вениаминович. Но можно просто - Егор.
- Нам далеко ехать? - Она совершенно не знала, о чем с ним говорить. И главное - как.
- Здесь рядом. К тому же у меня машина, Настя.
Ну, машина - это было громко сказано. Вот уже несколько лет Пацюк являлся несчастным обладателем такой же несчастной и вечно простуженной "бээмвухи". "Бээмвуха" ломалась с периодичностью раз в три дня и будоражила окрестности пробитым глушаком. В такую развалину Мицуко не сядет даже под страхом харакири. Но на сельскую жительницу пацюковское сокровище произвело неизгладимое впечатление.
- Это ваша машина? Красивая... - только и смогла выговорить Настя, с почтением взглянув на Пацюка.
Еще бы не красивая, если учесть, что явилась ты из мест, где самым модерновым средством передвижения является какой-нибудь завалященький сивый мерин. Или трактор "Кировец" на худой конец.
Стажер открыл переднюю пассажирскую дверь и водрузил оробевшую Настю на сиденье. Движок, как обычно, захрюкал только спустя три минуты.
- Ну и как вам Питер? - спросил Пацюк, трогая машину с места.
- Еще не знаю, - вежливо ответила Настя и так же вежливо заплакала. Я только в метро была. В морге и в метро.
Пацюк прикусил блудливый, не ко времени настроившийся на игривый тон язык.
- Ужасная история. Примите соболезнования, Настя...
- Спасибо. Вы ведь тоже занимаетесь этим делом?
- В некотором роде...
- И вы тоже верите в то, что мой брат покончил с собой?
Ежу понятно, что покончил. На этот счет у Пацюка была собственная теория. Кирилл Лангер затянул удавку на шее собственными руками и - почти наверняка - сделал это от неразделенной любви.
К Мицуко.
Женщины, подобные Мицуко, были призваны для того, чтобы косить налево и направо мужское поголовье. Обладать ими было невозможно, не обладать тоже. Оставалось только либо отойти в сторону и отказаться от мысли приручить богиню. Либо - сгореть в топке порочных страстей. Ухватив лишь напоследок лакомого женского мясца. Поцеловав лишь краешек платья.
Судя по всему, Кирилл Лангер выбрал второй путь.
И бредовая надпись на окне тому свидетельство. Любовь Лангера к Мицуко была любовью несчастной. Во всяком случае - неразделенной. Иначе его подруга вела бы себя совсем по-другому. А Мицуко оказалась совершенно равнодушной - и к телу самоубийцы, и к самому факту самоубийства. С очаровательной детской улыбкой подписала протокол - и только её и видели...