- Мне сказали, что в милицию позвонила его подруга.
- Да, - Пацюк едва справился с волнением. - Вы правы. Его... подруга.
- А я могу с ней увидеться?
- Думаю, вам необходимо с ней увидеться, - он сделал ударение на слове "необходимо". - Если хотите, я устрою... Побеседуете с ней в неформальной обстановке.
- Спасибо... Большое спасибо... А когда?
"Да хоть сейчас", - едва не прокололся Пацюк и лишь в последний момент удержался от подобной глупости.
- Я дам вам номер телефона. Позвоните ей.
- А... это удобно?
- Конечно, - с неподдельным жаром воскликнул стажер. - А я отвезу вас на встречу...
- Я и так отнимаю у вас много времени, - совсем не к месту заартачилась сельская тетеха. - Я бы могла и сама...
- Что вы! Мне совсем не трудно... Вот мы и приехали.
Ржавый пацюковский кабриолет затормозил у мрачного семиэтажного дома с одинокой парадной, выходящей прямо на линию. Высунувшись из машины, Настя задрала голову и несколько минут разглядывала облупившийся модерн начала века.
- Здесь он жил? - благоговейным шепотом спросила она.
- Да. Именно здесь он и жил, - подтвердил Пацюк.
Квартира на верхнем этаже. Место, конечно, радужных мыслей не навевает...
- Что-то мне нехорошо, - вдруг запричитала Настя, а её неожиданный покровитель нахмурился.
Недоставало еще, чтобы эту непуганую цесарку хватил кондратий - и тогда прости-прощай Мицуко, прости-прощай родинка на её правой щеке, прости-прощай шикарный повод...
- Если хотите, можно остановиться у меня, - нашелся Пацюк.
Настя закусила губу, раздумывая над неожиданным предложением.
- Я живу один, так что вы меня не стесните...
- Один? - Настя вспыхнула так, будто он предложил ей мзду за секс-услуги. - Что вы... Идемте...
...Квартира номер тринадцать находилась на последнем этаже, куда Пацюка и Настю доставил лифт, не ремонтировавшийся, должно быть, со времен гибели в заливе Чемульпо крейсера "Варяг" и канонерской лодки "Кореец". Лифт орал благим матом и лязгал всеми своими стальными конструкциями, чем окончательно доконал простодушную Настю. Она побледнела и впилась ногтями в локоть провожатого.
"Еще стошнит беднягу", - подумал тот и невольно отодвинулся.
Но, несмотря ни на что, они доползли до седьмого этажа без всяких приключений. Вывалившись из кабины, Настя перевела дух и уперлась взглядом в дверь, единственную на площадке.
- Это она, - отрекомендовал дверь Пацюк. - Квартира, где обитал ваш брат.
Полоска бумаги с суровыми чернильными разводами и такой же суровой пломбой (дверь опечатывал лично Забелин в его, Пацюка, присутствии) произвела на, сестру Кирилла Лангера удручающее впечатление. Она снова затряслась и снова вцепилась в локоть стажера.
- Может быть, спустимся вниз?
- Нет, - Настя протянула ему ключ. - Откройте, пожалуйста. Я не могу сама...
- Понятно.
Пацюк вынул длиннющую кочергу с затейливой бородкой из рук Насти и направился к двери. И только теперь увидел, что печать на двери сломана, а бумажка держится на честном слове - вернее, на чьих-то слюнях. Или соплях.
- Что за черт! - пробормотал он.
- Что-нибудь случилось? - откликнулась Настя.
- Нет, ничего...
Действительно ничего. Кто бы ни сшивался у квартиры номер тринадцать, кто бы ни ломился в неё - теперь это не имело никакого значения. В свете безобидного самоубийства.
И все же, все же...
Пацюк отогнул бумажку - на обратной стороне ясно просматривалась черная короткая полоса. А в воздухе... Пацюк мог бы поклясться, что в воздухе был разлит едва уловимый аромат "Magie Noire"!
- Открывайте же, - поторопила его Настя.
- Сейчас. - Пацюк аккуратно снял полоску с куском поврежденной пломбы, сунул её в карман и вставил ключ в замок. - Изнутри вам, конечно, лучше закрываться на английский... А этот ключ используйте, только когда выходите куда-нибудь...
- Открывайте!
Через секунду он широко распахнул дверь.
- Прошу, - только и успел вымолвить он, когда Настя, едва не опрокинув его, бросилась в квартиру и исчезла в темноте коридора...
* * *
...Долговязый парень из страшного, как тьма египетская, и недосягаемого, как почившее в бозе Политбюро, следственного управления ушел час назад, оставив Настю одну.
Одну - наедине с Кирюшиным сумасшествием.
Каждый угол в окаянной квартире был пропитан этим сумасшествием, и почти каждая вещь носила его отпечаток. Оно начало проявляться не сразу, а постепенно, как проявляются фотографии в копеечных кюветках (в детстве Кирюша тоже увлекался фотографией).
А поначалу...
Поначалу квартира даже понравилась ей. Просторная комната и кухня со скошенным потолком: окно кухни выходило на соседнюю крышу, на целый выводок крыш, подпирающих низкое небо. А вот комната... Единственное её окно хмуро глазело на стену соседнего дома. Настя прикинула расстояние до стены метра два с половиной - три, не больше. Но не это поразило её, а надпись на стекле: "GOOD-BYE, LADY-BIRD".
Почерк был Кирюшин. Вне всякого сомнения. Она узнала бы его из тысяч других. Нетерпеливые, подталкивающие друг друга буквы, заносчивые гласные и поникшие согласные. Фраза была выведена белилами прямо на стекле, но предназначалась она не тем, кто рано или поздно войдет в квартиру, чтобы вынуть Кирюшу из петли. Она предназначалась улице, небу, стене напротив. И все потому, что была написана задом наперед, в зеркальном отображении.
- Что это значит? - едва придя в себя, спросила Настя у Пацюка. Он стоял перед ней на коленях и держал ватку с нашатырем.