- Что-то не так? - наглым тягучим голосом спросила Настя.
- Нет... Все в порядке. Конечно же, там я вас и видел... Но...
- Что - "но"?
- Если бы я действительно видел вас там, то с вечеринки мы бы ушли вместе.
Это похоже на комплимент. Причем не только даме, но и себе. Очень хорошо.
- Не думаю, Дмитрий. Я пришла на вечеринку... Скажем так, со спутником.
Быков снисходительно хохотнул.
- А вы знаете, для чего существуют вечеринки, прелесть моя?
- Для чего же?
- Для того, чтобы приходить с одним спутником, а уходить - совершенно с другим. Иначе клубное движение теряет смысл.
- Вы так в себе уверены? - не удержалась от шпильки Настя.
- Но вы же сейчас здесь. Так в чем я не прав?
Прав, конечно же, прав. Узкое место пройдено, и сейчас нужно закреплять успех. - Я здесь, потому что вы дали мне визитку.
Настя порылась в карманах и извлекла визитку, переданную ей Мариной. На визитку Быков даже не взглянул.
- Значит, я дал вам визитку...
- Вы что-то говорили о работе. - Быков сам подсказал ей ход несколько минут назад. - И о том, что я для неё подхожу.
- Вы можете раздеться, Настя? И могу ли я так называть вас?
О боже, только этого не хватало! Если бы на пальце Насти до сих пор было обручальное кольцо, она подскочила бы и бросилась к выходу, не разбирая дороги. Забыв даже ботинки у чужого похотливого мужика. А потом стояла бы где-нибудь в подземном переходе и рыдала бы в голос о своей едва не поруганной чести. Но сейчас место кольца занял перстень с фианитом, и Настя, ужасаясь сама себе, оперативно составила перечень причин, по которым она не может раздеться:
- загар. Линия загара проходит по плечам, шее и коленям. Все оставшиеся части тела - белее молока, так что выглядеть она будет просто комично;
- белье. Сатиновый, колом стоящий лифчик с костяными, пожелтевшими от времени пуговицами и кондовые, сочиненные чуть ли не из листового железа трусы. Весь умопомрачительный комплект "Прощай, молодость!" был куплен у продавщицы Лидухи прошлой осенью за десять рублей восемьдесят копеек;
- заветный кармашек. Не хватало еще, чтобы из неё посыпались трудовые десятки, полтинники и сотенные. К тому же кармашек заколот английской булавкой величиной с крупного майского жука, а это уже совсем ни в какие ворота!..
Взвесив все "за" и "против", Настя наконец сказала:
- Называть меня Настей вы, безусловно, можете. Но насчет всего остального - это весьма проблематично.
- Почему? Ведь в этом и состоит работа... Извините, что не ввел вас в курс дела раньше...
Подонок ещё более отвратителен, чем описывала его Марина. Ну ничего, до какой-нибудь из терракотовых статуэток она успеет дотянуться в любом случае. А увесистая статуэтка всегда может привести в чувство не в меру расшалившегося мужика.
- Работа состоит в том, чтобы раздеться?
- В том, чтобы позировать. - Быков сделал широкий жест в сторону мольберта.
- Вы художник?
- Я дизайнер. Об этом сказано в визитке. Да вы и сами должны были это знать, если уж оставили ботинки у входа. Вы показались мне необычной, непохожей на всех. Сто крошечных изящных свечей для вас не предел. Вы бы блистали в прямом и переносном смысле слова. За подобную натуру любая VIP-персона отвалит приличное количество денег...
Только теперь до Насти стал доходить смысл сказанного Быковым. И обилие женских фигур-светильников в мастерской. А также вскользь брошенное Мариной: "Изготовляет светильники, скотина! Изобретает новые формы, идиот! Очевидно, самец-дизайнер сначала зарисовывает модели, а потом переносит их в стекло. Беспроигрышный бизнес.
- Значит, вы хотите, чтобы я вам позировала?
- Ну конечно же...
- Но... Стоит ли придавать такое значение анатомии? Быков досадливо поморщился.
- Вы не понимаете... Дело не в анатомии. Формы не столь важны. Стекло все равно подомнет под себя любую форму. Характер - вот что главное. Характер женщины - какая она? Страстная? Испуганная? Уверенная в себе? Или неуверенная в человеке, которого любит?.. И как расположить свет... Как спрятать его в стекле так, чтобы подчеркнуть характер? Подождите, я сейчас...
И прежде чем Настя успела что-либо сообразить, Быков подскочил к стене у японской перегородки, открыл небольшой щиток и щелкнул рубильником. И мастерская тотчас же погрузилась во тьму.
Вот здесь-то Настя испугалась по-настояшему.
Какая же она клиническая дура! И что за помутнение на неё нашло? Отправиться черт знает куда, к незнакомому человеку с сомнительной репутацией... А что, если она больше не выйдет отсюда? Никогда... Если этот странный город с его странными жителями сожрет её, как сожрал Кирюшу? А что, если этот тип видит в темноте, как кошка, и Настя стоит сейчас перед ним самой незатейливой мишенью? И статуэткой для ударов в уязвимые места она не запаслась...
- Эй... - тихонько позвала Настя. - Эй, вы где, Дмитрий?
Где-где, стоит у неё за спиной с кривым ножом в руках. Только и ждет удобного момента! А она ещё сама провоцировала его, идиотка.
- Эй! - снова крикнула Настя. И снова - никакого ответа.
Прямо как в той самой детской сказке, которую она боялась до умопомрачения. Про утонченного и безжалостного потрошителя женщин. Который только прикидывался ягненком.
- Я знаю, почему вы бреете бороду... - выдавила из себя она. - Потому что борода у вас синяя!
Он наконец-то не выдержал. И рассмеялся.
Но не рядом, а где-то в глубине мастерской.
И сразу же зажегся один светильник. Потом - другой. Потом - ещё и еще... Они вспыхивали, как звезды в южном небе, один восхитительнее другого. Они были по-настоящему красивы, по-настоящему страстны, по-настоящему нежны.
Пожалуй, можно послать Марину к черту. Человек, который создает такое чудо, не просто использует женщин. Он умеет их боготворить!
Зачарованная и притихшая, Настя смотрела на светильники из темного закутка с мольбертом и "Кахури алило". Она даже не заметила, как Быков оказался рядом с ней. И как осторожно коснулся её плеча. И как осторожно повернул её к себе...
Черт, он её поцеловал!
"Мукузани", "Токай" пятилетней выдержки, тонкие усы. Настя даже не знала, что делать - и с его поцелуем, и со своими губами. И на всякий случай сжала их покрепче.