- Очень хорошо. Просто великолепно. Входите же быстрее.
И она почти втолкнула его в галерею. Они прошествовали мимо целого собрания стеклянных представителей кельтской и ассиро-вавилонской мифологии, углубились в дебри каких-то странных, причудливо изогнутых электрических подсвечников, призванных, должно быть, олицетворять полузабытые древние божества.
- Занятные у вас экспонаты, - заметил Пацюк.
- Покупателю нравится весь этот мифологический сброд. Он его возвышает в собственных глазах. Если бы вам пришлось выбирать между лампой-прищепкой, артикул № 2349-84, и лампой "Бык Апис", художественное стекло с накладками из горного хрусталя и ценных пород дерева, что бы вы предпочли?
- "Быка", - честно признался Пацюк. - "Аписа".
- Вот и покупатель тоже предпочитает изысканные вещи. А если за ними тянется хвост мифов и легенд, вообще замечательно. Так что спрос рождает предложение, милый Егор.
Интересно, когда это он успел перескочить в разряд "милых"?
- И сколько в среднем стоит... такой бык?
- От полутора тысяч. Долларов, разумеется. - Марина взглянула на его стоптанные кроссовки и улыбнулась. - Но лично вам я могу сделать скидку.
- Буду признателен, - от всей души поблагодарил Пацюк.
Пока Марина рассказывала Егору о предпочтениях клиентов, они успели миновать торговый зал и углубились в крошечный коридорчик.
- А вот и моя вотчина. Прошу. - Странная владелица "Кибелы" распахнула дверь перед Пацюком. - Да входите же, не стесняйтесь!
Кабинет Марины резко контрастировал с экспозицией галереи: никаких обильных излияний из художественного стекла, никаких образцов продукции. Черные жалюзи на окнах, черный кожаный диван, такие же кресла; черная стенка ручной работы, черный массивный стол с умилительной игрушкой посередине: композиция из металлических шариков в стальном каркасе - как символ досужего представления дизайнеров о строении Вселенной.
Бизнес-леди, ничего не скажешь.
Марина указала Пацюку на диван, а сама села в кресло, прямо перед журнальным столиком с батареей бутылок на нижней полке.
- "Хэннеси"? "Наполеон"? Или, может быть, "Реми Мартен"?..
С большим удовольствием Егор сейчас заглотнул бы какой-нибудь "Большеохтинской" водочки, но выбирать ему не приходилось.
- Вы же сказали - кофе!
- Кофе никуда от нас не убежит. Коньяк, Егор, только коньяк! Предлагаю "Реми Мартен".
- Валяйте.
Марина проворно разлила коньяк по низким бокалам и почти насильно всучила один Пацюку.
- Сегодня удачный день, Егор! Чрезвычайно удачный! И я хочу за это выпить. Прозит, юноша!
Она лихо чокнулась с оторопевшим Пацюком и так же лихо влила в себя темно-янтарную жидкость. Егор, все ещё не понимая причин столь бурной радости и совершенно сбитый с толку, последовал её примеру.
- А теперь расскажите мне, как это произошло? Я хочу знать подробности.
- Какие подробности?
- Подробности её смерти, разумеется!
- Вы знали ее? Знали Мицуко?
- Имела несчастье. - Марина кровожадно рассмеялась. - Мицуко, надо же! Подобрала себе имечко! Такое же идиотское, как и сама! Мицуко, держи карман шире! Наверняка какая-нибудь Клава или Марфа. Или, не дай-то господи, Нюся из Жмеринки!
- Ее звали Елена Алексеева, - вступился за Мицуко Пацюк.
- Не все ли равно? Жалкая выскочка. Вообразила о себе невесть что! Ни вкуса, ни темперамента, ни ума - одна только доморощенная провинциальная наглость. К сожалению, иногда это действует... на отдельных извращенцев.
Жрица говорила с такой страстью, с такой внутренней убежденностью, что Пацюк взмок от пота: как будто его, одного из ярких представителей когорты извращенцев, застали за любовными утехами с молодняком зоопарка.
- Так как же все это произошло? На неё свалился кирпич? Или её раздавило асфальтоукладочным катком? Или поезд не сбросил скорость на переезде? А может, какой-нибудь бедняга не выдержал и перерезал ей горло?
Пацюк вздрогнул. О чем говорит эта женщина?!
- Ага! - Похоже, он попался, и Марина сразу же уличила его в этом. Уже тепло! Речь идет об умышленном убийстве, не так ли?
- Да. - Черт возьми, почему он идет на поводу у этой сумасшедшей? Речь идет об умышленном убийстве.
- Так я и знала. Эта мерзавка никогда бы своей смертью не умерла!
Марина больше не предлагала Пацюку коньяк. Она пила свой обожаемый "Реми Мартен" сама. И быстро хмелела - но не от спиртного, нет, а от ни с чем не сравнимого, сладостного, острого чувства торжества.
- Ну что же вы молчите, Егор? Я жду деталей!
Почему он не встанет и не выплеснет содержимое бутылки в лицо этой злобной фурии? Почему он до сих пор сидит здесь? В то время как у его беспомощного мертвого ангела отрывают крылья?
- Вы не очень-то её жалуете, - мрачно сказал Егор.
- Это мягко сказано. Я её ненавижу. Так же как и ещё некоторых засранцев. Например... - Но примера не последовало. Марина сдержалась и не стала вытаскивать список смертельных врагов из лифчика.
- Значит, в субботу вечером она не заходила к вам?
- Попробовала бы она зайти!
- И вы не видели её.
- Нет. Хотя... Если честно, сейчас бы я на неё взглянула. И даже сфотографировала бы её на память. Как вы думаете, это не запрещено?
- Не знаю...
Марина допила коньяк и с силой швырнула бокал об пол. Хрупкое стекло разлетелось на сотни таких же хрупких брызг.
- К счастью. - От полноты чувств она потрепала Егора по щеке. - Посуда бьется к счастью, дружок! Что ж, кое-кому не довелось дожить до геронтологического центра! Ура! Да здравствует спокойная старость! А я иду готовить кофе!
Она выпорхнула из кабинета, оставив Пацюка в тягостном раздумье.