В заключение Берг делал не очень приятный вывод для любого цивилизованного члена общества: Кюртен не попадает под определение сумасшедшего по статье 51, его действия были не вынужденными и не преднамеренными, а откровенно и неподдельно жестокими.
Но если это все еще можно было как-то переварить, то от чтения Бодлера я стал чувствовать себя, как бычок на скотобойне. Не требовалось особого воображения, чтобы согласиться с фрау Калау фон Хофе - этот довольно мрачный французский поэт очень верно изобразил психику таких, как Ландрю, Горман или Кюртен.
Однако в его стихах было и нечто большее. Нечто более глубокое и универсальное, чем просто ключ к психике закоренелого убийцы.
В бодлеровском интересе к насилию, в его ностальгии по прошлому, в его описании мира смерти и разврата я слышал эхо сатанинской литании, которая была вполне современной, и видел бледный облик другого преступника, того, чья злая воля имела силу закона.
У меня не очень хорошая память на слова. Я плохо помню даже текст национального гимна. Но некоторые из стихов Бодлера запали мне в душу, как въедается запах смеси мускуса и дегтя.
Вечером я решил навестить вдову Бруно у нее дома в Целендорфе. Это был мой второй визит после смерти Бруно, и я захватил с собой часть его вещей из нашего офиса, а также письмо из страховой компании, в котором она сообщала, что признает иск, посланный мною от имени Кати.
В этот раз у нас было еще меньше тем для разговора, чем в предыдущий, однако я просидел у нее целый час, держа Катю за руку и пытаясь с помощью нескольких рюмок шнапса проглотить комок, стоявший у меня в горле.
- Как Генрих воспринял смерть отца? - неловко спросил я, услышав, что мальчик распевает в своей спальне.
- Он еще ничего не сказал об этом, - ответила Катя, в ее голосе сквозь горечь пробивалось некоторое раздражение. - Думаю, он поет, чтобы не думать о случившемся.
- Горе по-разному влияет на людей, - попытался я хоть как-то оправдать мальчишку. А про себя подумал, что это совсем не так. Когда мой отец скоропостижно скончался, я был не намного старше Генриха, но ко мне с безжалостной прямотой пришло понимание неизбежности моей собственной смерти. Естественно, реакция Генриха не оставила меня равнодушным.
- Но почему он поет именно эту песню?
- Он вбил себе в голову, что в смерти его отца замешаны евреи.
- Какая чушь! - сказал я.
Катя вздохнула и покачала головой.
- Я говорила ему об этом, но он меня не слушает.
Прежде чем уйти, я задержался у двери в комнату Генриха, слушая его сильный молодой голос:
Заряжайте ружья,
Чистите клинки.
Убьем еврейских гадов!
Прочь с нашего пути!
На какое-то мгновение я испытал непреодолимое желание открыть дверь и врезать этому молокососу. Но что бы это дало? Что тут можно сделать? Нужно оставить его в покое. Можно по-разному бороться со своим страхом, некоторые пытаются сделать это с помощью ненависти.
Глава 8
Понедельник, 12 сентября
Значок, служебное удостоверение, кабинет на четвертом этаже, и если бы повсюду не мелькали униформы СС, можно было бы подумать, что вернулись прежние времена. Одно плохо - у меня почти не осталось приятных воспоминании, но ведь никто никогда не испытывал особого удовольствия от пребывания в стенах Алекса, если вы, конечно, во имя интересов партии не бьете людей ножкой стула по почкам. Несколько раз меня останавливали в коридоре сотрудники, помнившие меня с прежних времен, чтобы сказать "Привет!" и выразить соболезнование по поводу гибели Бруно. Но в основном я ловил взгляды, которыми, наверное, встречают новичка в палате раковых больных.
Дойбель, Корш и Беккер ждали меня в моем кабинете. Дойбель подробно объяснял младшим офицерам, как надо наносить кулаком удар "сигарета".
- Вот так, - поучал он. - А когда он разинет пасть, наносишь ему удар снизу. Открытую челюсть легко сломать.
- Приятно слышать, что следователи криминальной полиции не отстают от веяний времени, - произнес я, входя в комнату. - Полагаю, Дойбель, вы научились всему этому в добровольческом полку.
Тот улыбнулся.
- Вы читали отчет о моей учебе, комиссар?
- Я много чего читал, - ответил я и сел за свой стол.
- А я вот почти ничего не читаю.
- Это меня удивляет.
- Вы прочли книги этой женщины, комиссар? - поинтересовался Корш. Исследования психики преступника?
- У нашего подопечного и изучать-то нечего, - сказал Дойбель. - Он просто придурок.
- Может быть, - согласился я, - но одними дубинками и кастетами мы его не поймаем. Вы должны забыть все свои привычные методы - удары "сигарета" и тому подобное. - Я неприязненно посмотрел на Дойбеля. - Такого убийцу трудно поймать, поскольку, вероятно, большую часть времени он ведет себя как обычный человек. А так как он не похож на преступника и мотивы его преступления не ясны, мы не можем рассчитывать на помощь осведомителей.
Криминальассистент Беккер, приданный нам на время расследования из 3-го отдела полиции нравов, покачал головой.
- Простите меня, комиссар, - возразил он. - Это не совсем так. Что касается сексуальных извращений, у нас есть несколько осведомителей. Они, конечно, не гомики, но время от времени сообщают ценную информацию.
- Это хорошо, - пробормотал Дойбель.
- Ну что ж, - сказал я, - давайте обратимся к ним. Но сначала я хочу обсудить с вами два аспекта этого дела. Первый - девушки исчезают, а затем их тела находят по всему городу. Значит, у убийцы есть машина. Второй аспект - насколько мне известно, нет никаких заявлений о том, что кто-то стал свидетелем похищения. Никто не заявлял, что видел, как какую-то девушку заталкивали в машину, а она при этом отбивалась и отчаянно кричала. Мне кажется, это свидетельствует о том, что они садились в машину убийцы по собственному желанию, что они не боялись. Вряд ли все они были знакомы с убийцей, но вполне возможно, его внешний вид вызывал у них доверие.
- Он может оказаться даже священником, - сказал Корш. - Или молодежным лидером.
- Или полицейским, - добавил я. - Вполне возможно, что он может быть кем-то из них. Или всеми тремя одновременно.
- Вы думаете, что он меняет свой облик? - спросил Корш.
Я пожал плечами.
- Думаю, не надо упускать из виду все три варианта. Корш, я хочу, чтобы вы проверили наши картотеки, не привлекался ли какой-нибудь полицейский, служитель церкви или обладатель водительских прав к уголовной ответственности за изнасилование.
Корш остолбенел.
- Я знаю, это большая работа, поэтому я переговорил с Лоббесом из руководства Крипо, и он собирается оказать нам некоторую помощь. - Я посмотрел на свои часы. - Криминальдиректор Мюллер ожидает вас в отделе ВС-1* через десять минут, поэтому вам пора идти.
______________
* Полицейский архив.
- О девушке по фамилии Ханке нет никакой информации? - спросил я Дойбеля, когда Корш ушел.