159282.fb2
Лицо Ивоны приняло задумчивое выражение.
- Было тут кое-что, - сказала она осторожно. - Вы, конечно, понимаете: вряд ли мужчина, посещающий такие заведения, как мое, будет молиться на девушек. Я хочу сказать, такие заведения для того и созданы, чтобы удовлетворять любые желания мужчин.
Я кивнул, хотя подумал о Кюртене и о том, что его случай противоречил ее словам. Но решил не настаивать.
- Я же говорю: вероятность очень мала.
Ивона встала и, извинившись, ненадолго вышла. Она вернулась в сопровождении девушки с удлиненной спиной, которой меня только что призывали восхищаться. Теперь на ней был халат, и в одежде она казалась куда менее спокойной, чем без нее.
- Это Хелен, - сказала Ивона, возвращаясь на свое место. - Хелен, садись и расскажи комиссару о человеке, который пытался тебя убить.
Девушка села в кресло, где до этого сидел Беккер. Ее красивое лицо выглядело несколько изможденным, как будто она не высыпается или принимает наркотики. Не решаясь взглянуть мне в глаза, она покусывала губу и теребила себя за кончики длинных рыжих прядей.
- Ну, говори, - подбодрила ее Ивона. - Он тебя не съест. У него уже была такая возможность.
- Мужчине, которого мы ищем, нравится связывать девушек, - сказал я, наклонясь поближе, чтобы немного ободрить ее. - Затем он душит их или перерезает им горло.
- Извините, - выговорила она наконец спустя минуту, - это очень тяжело. Я хотела забыть обо всем, но Ивона говорит, что убили нескольких школьниц. Я хочу помочь, правда хочу, но это так тяжело!
Я зажег сигарету и протянул ей пачку. Она отказалась.
- Не будем спешить, Хелен, - сказал я. - Это был клиент? Он приходил на массаж?
- Мне ведь не придется выступать в суде? Я не скажу ничего, если мне придется стоять перед судьей и говорить, что я девушка для развлечения.
- Единственный человек, которому ты все расскажешь, это - я.
Девушка шмыгнула носом без особого энтузиазма.
- Ну ладно, вы вроде ничего. - Она бросила взгляд на мою сигарету. Можно я все-таки возьму одну?
- Конечно, - ответил я и протянул ей пачку.
Первая затяжка, похоже, оживила ее. Ей было неприятно рассказывать свою историю, она смущалась и, возможно, немного боялась.
- Однажды вечером около месяца назад у меня был клиент. Я сделала ему массаж, и, когда поинтересовалась, что будем делать дальше, он спросил, нельзя ли меня связать и что я думаю о французской любви. Я сказала, что это ему обойдется на двадцатку дороже. Он согласился. Ну и вот, лежу я, связанная по рукам и ногам, как цыпленок для жарки. Он кончил, я попросила его развязать меня. Он как-то чудно посмотрел на меня и обозвал грязной шлюхой или чем-то в этом роде. Конечно, привыкаешь к тому, что мужчины становятся грубыми, когда сделали свое дело, будто им стыдно за себя, но я видела: в этот раз что-то не то, поэтому старалась держаться поспокойней. Он вытащил нож и приставил его плашмя к моей шее, будто хотел напугать меня. А я правда перепугалась, чуть было не закричала, но только побоялась, что с испугу он меня тут же зарежет, и еще я подумала, что смогу его как-нибудь уговорить. - Она снова затянулась, держа сигарету дрожащей рукой. - Но для него это был как сигнал - он начал меня душить. Я хочу сказать, он подумал, что я сейчас закричу. Схватил меня за горло и стал сжимать. Хорошо, что одна из девушек по ошибке зашла в комнату. Иначе он меня бы придушил, уж в этом-то я не сомневаюсь. Почти неделю потом на шее держались синяки.
- Что было, когда другая девушка вошла?
- Не могу точно сказать. Мне было не до того. Я еле отдышалась. Где уж тут смотреть, удалось ли ему поймать такси, сами понимаете. Насколько я знаю, он просто схватил свою одежду и смылся.
- Как он выглядел?
- Он был в форменной одежде.
- В какой форме? Ты могла бы сказать поточнее?
Она пожала плечами.
- Что я, Герман Геринг? Черт побери, я не знаю, что это была за форма.
- Ну какого цвета она была - зеленого, черного, коричневого? Давай, девочка, думай. Это важно.
Она сделала глубокую затяжку и нетерпеливо замотала головой.
- Старая форма. Какую раньше носили.
- Ты хочешь сказать, как у ветеранов войны?
- Да, что-то в этом роде, но только в нем было что-то прусское. Ну, знаете - напомаженные усы, кавалерийские сапоги. Да, чуть не забыла, на нем были шпоры.
- Шпоры?
- Да. Которые надевают, когда ездят верхом.
- Что-нибудь еще помнишь?
- На шнурке через плечо у него был бурдюк, похожий на охотничий рог. Он говорил, что в нем шнапс.
Я удовлетворенно кивнул, откинулся на диване и подумал: а как бы это было, если в я ее все-таки поимел? Я впервые заметил желтизну ее кожи на руках - отнюдь не из-за курения, желтухи или ее темперамента, а оттого, что она работала на фабрике боеприпасов. По такому признаку я идентифицировал когда-то тело, выловленное из Ландвера. Это то, чему я научился у Ганса Ильмана.
- Эй, послушайте, - сказала Хелен, - если поймаете этого подонка, окажите ему настоящее гестаповское гостеприимство, а? Тиски для сдавливания больших пальцев и резиновые дубинки, хорошо?
- Барышня, - сказал я, поднимаясь, - можете на это рассчитывать. И спасибо за помощь.
Хелен встала, сложила руки и пожала плечами.
- Ведь я тоже когда-то была школьницей, вы понимаете?
Я взглянул на Ивону и улыбнулся - понимаю, конечно. Потом кивнул в сторону спален, идущих вдоль коридора.
- Когда этот донжуан закончит свое следствие, скажите ему, что я поехал в "Пельцер" допрашивать старшего официанта.
Потом, подумал я, может быть, потолкую с управляющим "Зимнего сада" и посмотрю, что можно из него вытрясти. После этого, наверное, вернусь в Алекс и почищу пистолет. Впрочем, кто знает, может быть, по пути мне придется немного поработать полицейским.
Глава 9
Пятница, 16 сентября
- Откуда вы родом, Готфрид?
Человек гордо улыбнулся.
- Из Эгера, в Судетах. Еще несколько недель, и можно будет сказать - в Германии.
- Можно сказать и по-другому, - заметил я. - Еще несколько недель - и ваша партия судетских немцев втянет нас всех в войну. В большинстве районов, контролируемых СДП, уже объявлено военное положение.