Сон был жуткий, мне снилось что из Железного пытается выбраться какой-то монстр, смесь плезиозавра и осьминога. Куда и зачем пытается выбраться не понятно, явно не чтоб меня убить, но все равно сон был наполнен холодным липким страхом, угнетающим бессилием и давящим чувством опасности.
Монстр ревел, бил щупальцами по берегу озера, кроша его и оставляя приличные каверны. Затем обзор сменился, камеру, которая все это снимала словно закрепили на птице. Или вернее на дроне, птицы же не умеют зависать в воздухе. Вид сместился на середину озера, и теперь я видел монстра сверху. Он порядком поуспокоился и косился на дрон с непонятным выражением на морде лица. Затем дрон резко спикировал вниз, а кракен, или кто он там, к вящему удивлению, резко ретировался в глубину. Камера последовала за ним, погружаясь все глубже и преследуя чудище. По мере погружения становилось темнее, но вскоре на дроне загорелись четыре ярких фонаря или фары. Плезиозавр был к этому готов и выпустил клубы непрозрачных черных чернил. Я погрузился в клубящуюся темноту, запутался в ней и понял, что сон переходит в следующую фазу…
…После того как чернильное облако рассосалось, я обнаружил себя находящимся в огромной плохо освещенной зале. Потолок, как и дальние стены, утопал в темноте. Освещение было точечным, редким и красным, размещалось на хаотично разбросанных по залу колоннах и, чуть реже, на стенах. В центре залы имелся огромный круглый стол без какого-либо намека на стулья или кресла по близости. Окантовка стола была изрезана причудливой объемной резьбой, а сама столешница состояла из девяти концентрических кругов разной ширины.
К столу неспешно приближались две сумрачные фигуры. Моя камера сместилась к ним и зафиксировалась чуть сверху и немного позади. Фигуры были похожи как клоны — одинаковый рост, комплекция, движения. Даже одежда и та была одинаковой: объемные дорожные плащи из дорогой на вид ткани модного фасона, глубокие капюшоны, и, собственно, ничего больше и не разглядеть.
Единственное отличие у однояйцевых состояло в их оружии — левый постукивал по мраморным плитам пола фигурным посохом, а на поясе у правого позвякивал меч в посеребренных ножнах. Так же, у каждого из них на поясе висело по серебристому шару в цепочной сетке из черного металла, примерно с кулак величиной. У левого близнеца шар висел справа, у правого — слева.
Шары притянули мое внимание как промышленный электромагнит притягивает гвоздь, намертво. Казалось, что серебряные сферы заметили меня, и принялись пульсировать узкими серебристыми линиями и окружностями по всей своей поверхности. Было в них что-то неуловимо знакомое, трепетное и даже родное. А, точно, я вспомнил их! Они походили на те шары, которые я видел во время катастрофы, когда шаттл с пятеркой незнакомцев был сбит злоумышленниками. Такие же шары в том сне подлетали к людям, парящим в вакууме, и исчезали вместе с ними…
Близнецы подошли к столу и одновременно остановились. Свет над ними стал значительно ярче, а из глубокой тени к столу стали выходить остальные персонажи этого действия.
Первым вышел человек, или вернее существо, высокое, слегка сутулое, голое, в одних только кожаных трусах. Тело и конечности были чешуйчатыми, грубыми, с наростами или мозолями. На руках имелись длинные черные когти, на ногах — массивные черные копыта. Голова была скрыта капюшоном, или капором, или как там называется капюшон без остальной одежды. Из-под капюшона выглядывали две маски, белая улыбающаяся, и золотая индифферентная. Дополняя и без того гротескный облик, на голове торчали длинные козлиные рога, один черный, второй красный. Глаза за обеими масками были живыми, слегка светились желтым светом.
Следующей на свет вышла красивая женщина, с очень ладной фигурой и полным отсутствием нижних гендерных атрибутов. Вероятно их компенсировало наличие изящного хвоста, маленьких рожек, накрашенных когтей и острых клыков. Цвет тела был голубым, но на животе, лице, груди и паху мягко перетекал в бледный. Предплечья и голени покрывала черная чешуя. Глаза светились зеленым, на красивом лице играла жестокая улыбка.
Оба новеньких оказались вдвое выше близняшек. Они встали по бокам стола. После этого из темноты выступила еще одна фигура, коренастая и массивная, огромная голова без шеи, длинные руки, короткие толстые ноги, обрюзгшая морда и массивные веки чуть ли не до подбородка. Состоял он из землистой на вид кожи со складками и из самородного железа; жесткие волосы местами топорщились и напоминали ковыль. Размером он втрое превзошел остальных, причем не только ввысь, но и вширь. Приближаясь, он гулко рассмеялся, утробным медленным смехом.
Смех отразился от невидимого в темноте потолка, и на сцене показалось еще одно действующее лицо, вернее голова. Над столом, сверху, высветилась голова огромного черного змея с клыками в пасти и шипами по всей остальной поверхности. Голова была размером с автобус. Круглые глаза застыли немигающими золотыми бельмами. Каждая черная чешуйка была обведена золотым контуром, а внутри имела руну, символ или надпись.
Последними к столу приблизилась более чем импозантная троица, пришедшая не иначе как с празднования Хэллоуина, на котором они отыгрывали образы скелета, вампира и призрака соответственно.
Образ призрака принадлежал женщине, красивой, почти как мечта. Одеяния ее были прозрачные, не скрывающие манящих прелестей обнаженного женского тела, развивающиеся и трепещущие словно на ветру. На голове, поверх черных волос, стянутых в тугую косу, красовалась высокая костяная корона с одной только фронтальной плоскостью. Во всей этой женщине таилась загадка, невысказанная, но заметная невооруженным глазом тайна. Глядя на ее лицо, сперва очаровываешься красотой, а потом понимаешь, что у нее есть что-то еще, не жуткий секрет, а романтическая тайна, словно ее часто обманывали и теперь она никому не верит, но, готова поверить если найдется тот, кто сможет завоевать ее доверие. То же самое с одеждой, она вроде была, но ее толком и не было, и, в принципе, она только оттеняла прелести обнаженного тела, скрывала, манила, обещала показать их тому, кто осмелится или сумеет сдернуть с нее эту призрачную вуаль. И все эти особенности в восприятии женщины-призрака явно были не спроста…
Следующий персонаж был похож на упыря, зеленоватая бородавчатая кожа, клыки, острые уши, красные глаза. Сутулый, закутан в рваный балахон или саван, на лице безумная улыбочка. По кожей то и дело начинали проступать черные, фиолетовые и белесые вены, под глазами — круги. Губы мелко и нервно подергивались, обнажая и скрывая кончики желтых клыков. Глаза казались двумя омутами, заполненными мутной кровью, если присмотреться повнимательнее, то начинало казаться будто бы время от времени в них промелькивают смазанные лица и тела жутких утопленников, всплывающих к поверхности.
Последний прибывший являлся ожившей иллюстрацией к книжке о Кощее Бессмертном. Высокий и худой, в черном вороненном доспехе с белыми костяными вставками, в черном плаще через левое плечо. Лицо ссохшейся мумии с прищуренными белесыми глазами и тонкая шея заметно контрастировала с полноценными широкими латами. Явно не хватало шлема или капюшона, чтобы добавить образу толику гармоничности.
Синяя демоница заговорила приятным, но внушающим оторопь голосом. Язык был мне незнаком, но внизу высветилась надпись субтитров на стандартном «системном» шрифте, который имел место время от времени появляться в моих сновидениях:
— Вот мы все и в сборе! Предлагаю начать…
— Все в сборе? Тогда: ПОДНИМИТЕ МНЕ ВЕКИ! — пророкотал землистый демон.
Демонесса и двуликий рассмеялись, а близнец с посохом, хмыкнул и сообщил:
— Ох уж эти горячие пекельные шуточки, никогда не стареют, никогда не надоедают…
— Да уж, не то, что ваш черный юмор, — двойным голосом сообщил козлоногий. — А наши замогильные гости, что скажут?
— Смех продлевает жизнь, — проскрипела мумия Кощея, и теперь уже засмеялись все.
— Это славно, я опасался, что встреча скатится в галимый официоз, — продолжил обладатель посоха. — Хотя, полагаю, Владыка не одобряет подобные отступления?
Циклопический Змей в согласии поднял голову чуть выше и со скрипом повращал золотыми глазами, вывалив из них на стол несколько десятков ярких искр.
— Тогда не будем и дальше испытывать терпение нашего радушного хозяина, — подытожила бледная прозрачная красавица.
— Да, — сказал второй близнец, с мечом. Голоса у них тоже оказались одинаковыми. — Тем более, что время в любом случае не терпит.
— А последний представитель не придет? — уточнила жестоколицая демонесса.
— Он пока не выездной, — саркастично ответил двуликий, — слишком затратно было бы дергать его по таким пустякам…
Я обратил внимание на то, что серебристые линии на серебряных шарах сияют в такт говорящих голосов, словно эквалайзер на стереосистеме. От этого наблюдения сложилось впечатление, что в этот раз именно они выдают мне субтитры.
Между тем, над столом появилась голографическая карта… чего-то. Вероятно, какой-то горной страны. Отдаленно она походила на некий цветок, с горой-бутоном посередине, четырьмя длинными перпендикулярными лепестками, с четырьмя лепестками покороче между и под ними, и восемью мелкими лепестками по наружи, размещенных по тому же принципу. Лепестки, и большие, и средние, отходили от бутона сначала вниз, но потом загибались вверх, а вот малые наоборот уходили вниз, опускаясь к океану, который окружал эту локацию. На кончике-вершине каждого большого лепестка располагалась большая гора, на вершинах средних лепестков горы были намного ниже. Внешние лепестки скорее всего оканчивались впадинами.
По центру локации тоже имелась гора, на острове посреди круглого моря. А над горой сиял и уходил ввысь тонкий золотой кристаллический шпиль. Не было понятно соприкасается он с горой ли нет, его изображение то становилось призрачным то наливалось металлическим блеском. Глядя на этот шпиль, я наконец-то осознал, что это — карта мира, в который я попал!
Каждый из лепестков имел окраску: четыре больших были синим, черным, золотым и белым, а те, что располагались между ними, были оранжевым, зеленым, голубым и серым. Восемь обратных лепестков цвета не имели. Большие лепестки имели вогнутую форму, по середине в них была низменность, а по краям вставали горные хребты. Там, где хребты больших лепестков пересекались друг с другом, рождались новые горные массивы, соединяющиеся с центральной горой. Цвет у этих массивов был особый, отличный от лепестков, из которых они соединялись. Белая и синяя гряды родили серебряный массив, синяя и черная — янтарный, черная и золотая — изумрудно-зеленый, золотая и белая — небесно-голубой.
Карта была весьма детальная, но с моей позиции мало что удавалось разглядеть, разве что кроме общего вида. Но даже по внешнему виду я без труда сумел определиться со своим местоположением — я пришел в этот мир на стыке белой и синей гряды, в том месте, где они рождали серебряный массив.
— Итак, вот наш камень преткновения, извечное яблоко раздора. Небесный престол, который сделает взошедшего на него Властелином Мира! — золотой шпиль от его слов засветился ярче, словно подсвеченный его словами.
— Внутренняя лока запечатана, лишь захватив все четыре великие горы можно получить туда доступ, — горы тоже высветились по очереди, синим, черным, золотым и белым соответственно.
— Доступ к великим горам запечатан малыми горами, — они тоже высветились, серым, оранжевым, зеленым и голубым.
— Чтоб открыть доступ к малым горам надо захватить контроль над двумя малыми изломами в местах пересечения близлежащих лепестков.
— К чему этот обзор прописных истин? — скептически уточнил сдвоенным голосом демон с сдвоенным лицом.
— Терпение мой непостоянный друг, — усмехнулся оратор. — Мы же не кучка бандюков с большой дороги, которые планирую взять обоз захудалого купчишки. Мы, как никак, главные антагонисты этой повести, пафос — это наше все!
— В чем же суть нашего пафосного плана? — уточнила синяя демонесса. — Позиции на политической карте остаются неизменными уже тысячи лет. И вряд ли изменятся. Синяя гора за людьми, две малые не принадлежат западникам, но состоят с ними в союзе, в одной фракции, стало быть проход к вершине «не членам» фракции закрыт. То же самое на востоке, с Золотой горой. Черная вершина неизвестно где, вероятно на дне морском. Белая хоть и открыта, но от этого не становится менее неприступной, по известным причинам. Действующий Властитель Мира исчез тысячи лет назад, порвав фракционные связи и лишив союзников благословения. Завоевать горы в сложившихся реалиях не представляется возможным. Миром договориться так же не удастся, ведь Властелин будет один, ни один из действующих альянсов не пойдет на то, чтоб эта роль досталась конкурентам…
— Что должно произойти чтоб ситуация изменилась? — вкрадчиво уточнил двуликий.
— Это же элементарно — мы должны завладеть всеми четырьмя вершинами! — юморнул правый близнец.
— Хороший план, — насмешливо поаплодировала белесая дева.
— А если серьезно, то у нас появилась серьезная тантьема — вот эти маленькие невзрачные сферы у нас на поясах. Если мы правильно разыграем их карту и реализуем проекты «проклятые девы» и «одержимые кромешники», то политическая карта мира претерпит кардинальные изменения…
— Также, при помощи все тех же сфер, нам удалось локализовать местонахождение одного из ковчегов, что позволило окончательно определиться с направлением первого удара…
— Все это, конечно же прекрасно, — перебила его синяя демонесса, — и я даже верю, что наш пафосный план сработает. Но остается основной вопрос, тот же, что мешает нынешним правителям возвести на трон своего нового Властелина Мира. Кого ВЫ пророчите на эту роль?
— В этом-то вся прелесть, и особый пафос готовящегося мероприятия, — щёлкнул пальцами правый близнец, — честная конкуренция! Тот, из нашей фракции, кто успеет собрать больше всех славы к концу кампании, и станет новым Властелином Мира! Равные шансы для всех, начиная от Пекельного Владыки, и кончая мельчайшим анчуткой. Присоединяйся к нашему альянсу, учувствуй в битвах, набирай известность и славу, становись Властелином!
— Ой, что-то вы темните, — иронично протянула призрачная дева.
— На то мы и темные, — усмехнулся левый близнец. — Если по основной концепции вопросов больше нет, то предлагаю перейти к деталям и определиться со сроками…