Проснувшись, я понял, что еще ночь, значит провалялся в источнике я недолго. Кожа на ладонях и руках успела скукожится, но обычно это происходит быстро и никак не поможет установить сколько прошло времени. В принципе, я и раньше засыпал в горячей ванне, особых проблем, кроме вероятности захлебнуться во сне, это не доставляло. Тело чувствовало себя прекрасно, отдохнувшим донельзя, помолодевшим лет на двадцать… Не знаю как кожа отреагировала бы на серу если бы я провалялся в воде всю ночь, но уверен, что если бы это было опасно, то зажегся бы таймер обратного отсчета. Пока же он оставался неактивен, значит живем.
Я перебрался ближе к соляному озеру, пристроил рюкзак под голову, укутался накидками и вновь заснул. Уже засыпая, я сообразил, что в эгрегорном сне с орлом стоял день, что косвенно может свидетельствовать о том, что в источнике я провалялся больше суток…
Бинго, свершилось — «сени» и выбор сна! В этот раз точек было три — желтая, синяя и голубая. То есть я мог выбрать только одну из русалок? Вот уж фиг — возмущение мое было настолько искренним, что помогло мне «отрастить» вторую «руку», и каждой из странно выглядевших конечностей ухватиться за синюю и голубую точки. М-да, поначалу я подумал, что меня порвет надвое, каждая из нитей тянула в свою сторону, но затем пришло понимание, что это не нити тянут, а окружение, и если отрешиться от его восприятия, смотреть на него периферией зрения и сосредоточиться-сфокусироваться только на самих нитях, то натяжение пропадает и перемещение протекает без болезненных ощущений.
В этот раз местом нашей встречи послужил причудливый лабиринт. С первого взгляда стало ясно что это еще один «путь», который я должен пройти, чтобы найти русалок, такой же как тропа к Дубу или неэвклидов каменный пояс вокруг криницы. Выглядел он впечатляюще, казалось, что в нем сплелись воедино две стихии, камень и дерево, соединились в невозможные фигуры, сложились в мозаичные узоры, закружились в воздушном танце… Да, в танце! Неведомый, но напрочь отшибленный, архитектор сумел запечатлеть движение так ярко, что казалось будто бы окружение реально начинает двигаться, стоило ему только оказаться в зоне периферийного зрения. Возвращал взгляд на место и все вновь замирало, но не теряло от этого своего великолепия. При этом двойной орнамент был слегка сдобрен чудными цветами и блескучими драгоценными каменьями, что добавляло сказочности и без того волшебному месту.
Под стать стенам лабиринта оказались и небеса над ним, дневное и ночное небо сошлись там эпической головоломкой, облака переплетались со звездами, радуги с метеорами, лучи лунного с лучами солнечного света. При этом ни солнца, ни луны на небе не наблюдалось.
Пол лабиринта устилала прозрачная, словно горный хрусталь, река, прочно замороженная временем. В толще воды застыли водоросли, пузырьки воздуха, цветастые рыбки. Водная дорожка скрывалась за многочисленными поворотами, на ее дне просматривались ракушки и морские звезды.
В центре лабиринта возвышался острый шпиль, состоящий из всех трех элементов, из статичной воды, из камня и из растений. Шпиль был очень высок, не как тот золотой шпиль, что виден наяву на юге, но тоже впечатлял. Если присмотреться, то становилось понятным, что сплетение двойных небес хоть и выглядят на первый взгляд хаотичным, но на самом деле имеют некий центр как раз над тройным шпилем. Чисто визуально шпиль чем-то напоминал винтовой рог единорога и, опять же чисто визуально, было до него километров пять ходу.
Ну что ж, лабиринт, пожалуй, посложнее двух предыдущих испытаний будет. Тут же не просто пройти, тут пройти к центру требуется. Плюс к этому совсем не удивлюсь, если в центре меня будет ждать какой-нибудь минотавр, очередной страж, и в этот раз, скорее всего, просто на понт его не взять, а я так и не понял, как можно сражаться во сне. Дело в том, что во сне у меня не было не только одежды; так же я не ощущал боевого тела — в том месте, где оно должно было быть зияла пустота, словно слот под него во сне пустовал. Не было и ощущения заряда огня, и в целом — не было ощущения ульты. Иконка тела тоже отсутствовала. Были только браслеты.
При этом браслеты предупреждали меня об опасности, когда я шел к Дубу сквозь туман, и наливались холодом, когда я побежал на варкалапа. Значит план такой — увижу минотавра, кинусь на него и начну фигачить холодными браслетами по голове, авось сработает. К слову, хоть чувства ульты не было, но модуль бега на браслетах остался, интересно, загорится на нем огонек если я побегу? Или бег во сне — это не бег?..
Теперь с лабиринтом. Перво-наперво я осмотрел стены. Увидеть русалок хотелось так сильно, что аж дух перехватывало, поэтому я решил попробовать пробиться сквозь стены напрямик. Детальный осмотр выявил, что каменные компоненты стен твердые и не пробиваются, а растительные мягкие, но не отрываются. Причем композиция этих элементов была не просто хаотичным узором, как мне показалось вначале; чем дольше я вглядывался в стену, тем яснее понимал, что она похожа на страницу книги, или скрижали, поскольку каменные элементы были подложкой, а растительные буквами. Но если сбить фокус и сфокусироваться вновь, то все выворачивалось на изнанку, растительные элементы становились подложкой, а каменные буквами. Если присмотреться к цветам и драгоценным камням, то они тоже образовывали символы, но более угловатые, похожие больше на узловые точки рун. Осматривая стену в таком режиме, я нечаянно перевел взгляд на пол, на запертую временем поверхность реки, и оказалось, что буквы есть и там, пузырьки, водоросли и рыбешки складывались в символы неведомого алфавита, правда размещенного в 3D, а камешки, ракушки и морские звезды на дне имели сходство с рунами. Да и небо не сильно отстало от стен и пола, завитушки облаков складывались в строчки текста, а россыпи созвездий в вершины рун.
Я более внимательно посмотрел на стену, начал водить пальцем по строками и о чудо, буквы стали принимать понятное начертание, и, кажется, складываться в слова. Читаемые, вернее различаемые, но не читаемые, поскольку оставалось не понятно на каком именно языке это написано.
Блин, что я делаю? У меня там внутри две голые русалки, красивые как мечты, ждут, скучают, надеются, а я книжку решил почитать?! А минотавр, как знать, может там к ним уже шары прокатывает! Нет, Шурик, это не наш метод…
Я стремительно двинулся по лабиринту, три развилки поворачивал направо, в сторону центра, после чего «направо» кончилось. Я вернулся назад до ближайшей развилки, и оказалось, что там было и второе ответвление направо, но только в другую сторону, против хода часовой стрелки. Его не было видно изначально, или, возможно, его просто здесь раньше не было. Еще два поворота, уже налево, к центру лабиринту, и опять тупик. Не-е-е, так дело не пойдет.
Не знаю, на что рассчитывали разработчики этой локи, наверное, на честную игру, на джентльменов, а ни на такого «багоюзера» и «эксплойтера», как я. Но если играть по правилам, то никогда не выиграешь, казино всегда в плюсе. Как говорят в той же Англии — если правила игры не позволяют выигрывать, джентльмен меняет правила. И я поменял — залез на стену.
Тут дело пошло живее, и не удивительно, ведь кратчайший путь между двумя точками это прямая, а я по прямой и бежал, перескакивая со стены на стену. Минут через десять я был уже в центре лабиринта. Я воинственно огляделся, разминая пальцы рук, в поисках пресловутого минотавра, но, к большому облегчению не нашел такового, и радостно двинулся в сторону русалок.
Русалки, обнявшись, сидели возле скрученного шпиле-рога, и смотрели на меня большими испуганными глазами. Как пара котят. Я заподозрил неладное, замедлился и поднял руку в приветственном жесте. Русалки завизжали и бросились в россыпную, каждая в свою сторону. Я с недоумением смотрел то на одну, то на другую. Округлости совершенных, в моем понимании, поп, под незатейливое звуковое сопровождение методично удалялись от меня в противоположных направлениях, прямиком к выходам из этой центральной части лабиринта, коих тут оказалось ровно двенадцать.
Что это, очередная игра? Опять догонялки? Мне надо выбрать за кем гнаться? Вот ведь, зараза… И ведь испуг-то наигранным не казался, ну или сыгран был очень хорошо. За русалками я не погнался, сел на их место и поочередно переводил взгляд с одного удаляющегося мягкого места на другое. Вопрос, который я старался для себя решить был архиважным: кто из них красивее и кто из них мне нравится больше? Ведь должен же быть кто-то больше, невозможно влюбиться одинаково крепко одновременно в двух…
Русалки, видя, что я не поддержал их игру, неспешно возвращались к шпилерогу.
— Интересно, а друг за дружкой вы бегать можете? — поинтересовался я когда они подошли почти вплотную.
— Во-первых, здрасьте, — напомнила Хозяйка Горы, иронично улыбнувшись.
— Здравствуйте! — согласился я. — Давайте знакомиться? Раз у нас тут такая милая компашка образовалась, «тройничок», так сказать, то постоянно произнося слово «ты» я буду путаться сам и вас буду путать. Поэтому тебя буду звать Лалой, а тебя, — я повернулся к русалке леса, — Дубравкой.
— А себя? — уточнила Лала.
— А как назовете, так и откликаться начну, — схитрил я: с одной стороны я вроде как знал, что им не нужно знать мое имя чтобы идентифицировать меня, с другой стороны они вроде как не способны были к ономастике и топологии, а с третьей — каждое новое произнесенное ими слово получало у меня в голове «расшифровку», пакет данных. Очень интересно было узнать, как и кем они меня видят…
— А почему Лала? — скептически подняла бровь Лала и уселась мне под бочок. — Ты же лалы в глаза не видывал.
— Вот потому-то, — ответил я через минуту — ее физический контакт отозвался духовным трепетом, сродни оргазму, поэтому ответить сразу я физически был не в состоянии. — Из-за ощущения загадки, тайны. Слово неведомое, а произношу его и словно на языке сладко становится.
Лесная дева как-то печально вздохнула и пристроилась с другого бока, но касаться меня не стала. Я перевел взгляд на нее и добавил:
— А Дубравка — потому что впервые на дубе тебя увидел.
— Это, был, не дуб, — раздельно проговорила Дубравка, а Лала звонко рассмеялась.
— Притворялся, значит, — понимающе прищурился я, все глубже увязая в зелени ее глаз. — Перед девчонкой покрасоваться захотел… А вы что тут за представление устроили?
— Ну так, испугались, — пояснила Лала. — Спрыгивает, такой, не пойми откуда, глаза горят, из ноздрей пар валит, копытом бьет, пальцами хрустит, кулаки разминает и ка-а-ак попрёт на нас!..
— Думали бить собрался, — скромно потупив глазки закончила за сестру мысль Дубравка.
— И есть за что? — усмехнулся я. — На воре-то, поди, и шапка?..
— Да кто ж вас русов разберет, — пожала плечами Лала, — кидаетесь на все что шевелится.
— И не шевелится, — добавила Дубравка, намекая на мой «эпический» бой с ее Дубом, который вовсе не дуб.
Я не переставал переводить восхищенные взгляды с одной русалки на другую, меня просто распирало от чувств, хотелось им так много сказать, еще больше хотелось с ними сделать. Наличие их обеих во сне придавало обстановке совсем уж запредельный уровень мечтаний.
— Знаете ли вы, девицы… — начал было подкатывать я.
— Что стая уходит? — улыбаясь перебила меня Дубравка, хотя в глазах читалось что хотела она сказать «что ты кобель похотливый?» — Знаем…
— Стая? — сбился я, — а ну да, стая. Уходит. И время тоже, уходит. Вот мы сидим тут с вами, а оно уходит…
— Так давай не будем его терять, — азартно подключилась к разговору Лала, — давай начинать планировать!
— Мальчика или девочку? — поинтересовался я, на что русалки тихо прыснули.
— Твою стратегию, — уточнила Лала.
— А чего там планировать? Стая уходит и мне значит пора…
— Вот кавале-е-ер, а как же мы? Поматросил и бросил?
— Ну еще как бы не матросил, но именно про это и хотел сказать — пора…
— Уходить не будешь, что ли? — сообразила Лала.
— Зачем? — обезоруживающе посмотрел я на нее.
— Ну, спасать свою шкуру, она же вам людям дорога…
— Дорога как память? Чего уходить-то, что такое грядет, а? — я откровенно косил под дурачка. — Пожар, эпидемия, снежный буран, космоса черные дыры? — хотя с дырами это я, конечно, смело…
— Почти, — усмехнулась Дубравка, — все это вместе и еще чуть-чуть сверху, на орехи. Смекаешь?
— Да смекаю, смекаю, — вздохнул я, — местный хозяин возвращается?
Вытянуть из них слово, которым они бы сами обозначили сверххищника не получалось, русалки явно поняли, чего я добиваюсь и специально не называли его. Специально, но не понятно зачем.
— Ага, — радостно закивали русалки.
— Ну и кто он?
— Увидишь… — пообещала лесная дева.
— Хомячок, что ли?
— Почти, — отсмеявшись ответила Дубравка.
— Значит вы советуете уйти?
— Куда ж ты теперь от нас денешься?
— Да я как бы не собираюсь деваться, — я провел рукой по волосам Лалы, за что получил еще один душевный микро-оргазм. Она томно прикрыла глаза и прижалась плотнее.
— Вам-то хорошо, — с плохо скрываемой завистью косилась на нас Дубравка.
— Почему? — я посмотрел на нее и взял за руку.
Грянул гром и небо на миг почернело. Лала отскочила от меня столь стремительно, что мне показалось будто она владеет телепортацией. Дубравка тоже отскочила, но я её не выпустил и теперь полу-висел на ее руке, волочась за ней уже в самом что ни на есть прямом смысле. Она в ужасе смотрела на меня широко раскрытыми глазами, словно ожидая что нас сейчас накроет молнией или залпом установки град. Удар сердца, второй, третий… ничего не происходит. Я подтянул под себя ногу, потрудившись занять-таки вертикальное положение, и глядя Дубравке в глаза, взял ее за вторую руку…
Как сквозь вату начали пробиваться ощущения, Дубравка томно вздохнула и начала медленна оседать ко мне в объятья. Контакт становился сильнее и вскоре закрутил водоворотом эмоций. Это было приятно, тепло, словно солнышко ласкало луговую траву, колышущеюся на ветру. Тепло разгоралось, опускалось все ниже, до самого корня. А потом взорвалось и устремилось вверх, к лазурным небесам, по стволам деревьев, распускаясь почками листьев, уносясь ввысь стайкой щебечущих птиц, и сжалось в комочек словно маленький теплый рысенок, прижавшийся в сне к матери.
Эмоции были похожи на те, что я испытал от поцелуя Лалы, но были как-то теплее, гибче, и ближе…
— О, кажется, понимаю, — подошедшая Лала слегка отстранила меня от Дубравки и посмотрела странным взглядом, во время которого ее глаза на миг заполнились темнотой с мириадами светящихся точек-звезд внутри. — Он разбил свой шаблон, сестричка! Сломал человеческую форму!
— Сам? — удивилась Дубравка. Она отстранилась и взглянула таким же как у сестры взглядом. — Точно, поэтому и отторжения не произошло… Значит теперь он и увидеть готов.
— Конечно готов! — ничего не поняв с радостью согласился я. — Показывайте!
— Жена тебе показывать будет, — показала язык Лала; и то правда, вроде если посудить, то все остальное, кроме языка, я у нее уже видел. — Ну и когда ты умудрился? На денек тебя оставить без присмотра нельзя…
— И что, я теперь не человек?
— Человек.
— Без формы?
— С формой.
— Так, а что тогда?..
— Увидишь, скоро у тебе начнется веселая жизнь, — пообещала Лала. — Учись держать удар…
— О, кстати, об ударах, а ты в курсе, — вспомнил я, — что у тебя серные источники сперли?
— Да ну? — насмешливо уточнила Хозяйка Горы.
— Ну да, — радостно подтвердил я, — но ты не волнуйся, я все нашел и вернул на место…
Сестры засмеялись.
— Вот ведь дурак…
— А чего сразу дурак? — надулся я.
— Был бы умный книжки бы читал!
— Где ж их взять?
— Да ты вокруг посмотри!
— А, ты про эти… Пока бы я книжки читал вас тут этот, минотавр бы… домогался…
— Кто?!
— Ну, это такой, большой, с вот такими… — я показал двумя ладонями какими именно, но вслух закончил: — рогами.
— Откуда ты это берешь? — смеясь изумилась Дубравка.
— Ну, так — лабиринт же, значит в центре — минотавр, классика…
— Минотавр, значит? — хитро прищурилась Лала, словно беря себе это слово на вооружение. — Ну-ну…
— А у вас третьей сестры случайно нет? — не в тему уточнил я.
— Нахал, двух нас тебе уже мало что ли? — уперев руки в боки приняла позу чайника Дубравка.
— Нет конечно, что вы! Вы — мои единственные, любимые, самые-самые, родные и желанные, но…
— Есть какие-то «но»!?
— Ну, тут везде это… да и шпилерог этот…
— Шпилерог? — рассмеялась Дубравка.
— Кто о чем, а он о шпили и рогах, — подначила Лала.
— Я про то, что здесь все из трех элементов, дерево, камень и вода. Вот я и подумал, что есть еще третья…
— М-да, — хлопнула себя по лбу Лала. — Ум твой — враг, а рот — губитель…
— Это ты значит заметил, а книги — нет? — шутливо продолжала кипятиться Дубравка.
— Да заметил, заметил, но зачем книги если можно получить живое общение? Я же сюда не почитать шел, а вас повидать, соскучился. Всё в свое время, зима и весна…
— И сейчас время битвы с хозяином, — напомнила Дубравка, заставив меня поморщиться как от горькой пилюли. Я тут про чувства, про любовь, про вечное, а они заладили про сверххищника. Ну вот нападет он на меня, вот убьет, и не свидимся больше. Так не лучше ли использовать отведенное время друг на друга? Или еще лучше — друг на друге…
— Лучше смирись, битвы тебе не избежать, — скептично заявила Лала, заметив мое настроение. Я уже открыл было рот чтоб пояснить, что смирение — это не мое амплуа, но меня бесцеремонно перебила Дубравка:
— А поскольку ты нас выбрал Наставницами…
— Кем я вас выбрал?! — я буквально выпал в осадок от такого заявления.
— Наставницами. Ну это такие, которые наставляют, — охотно «пояснила» она.
— А ты думал почему ты к нам ходишь, на сиськи посмотреть? — вставила свои пять копеек язвочка Лала.
— Не только, еще и на попы… — в общем-то честно признался я.
— Ой, дурак… — это уже опять Дубравка.
— И как, нравятся? — на всякий случай уточнила Лала.
— В жизни ничего красившее не видел, так бы и смотрел на них всю жизнь…
Сестры как-то странно переглянулись и, кажется, даже слегка, кивнули друг другу.
— Так, а чего вы меня тогда не наставляете? — возмутился я, в последний момент поняв, что сейчас скажу глупость и что язык действительно мой враг, закончил фразу: — а только сиськами светите?
— Можем не светить, — с вызовом подняла точеную бровь Лала. Я с замиранием сердца вгляделся в ее глаза и с облегчением понял — не могут, но все-таки сдержался и промолчал.
— Наставляем, — возразила Дубравка, — вот новую точку тебе почти уже открыли…
— Точку по продаже шуб из Турции? — на всякий случай уточнил я.
— Не-а, холодно…
— Ну если в шубах холодно… То должно быть точку «джи»?
— Горячее…
— И сколько их у меня? Точек-то? — вздохнул я, от недомолвок всё становилось только запутаннее. Почему бы просто взять и не рассказать мне все как есть, на чистоту?
— Скоро будет шесть.
— А всего?
— Чутка поболе.
— И для чего мне эти точки?
— Ну ты же хочешь вот это все, — вмешалась Лала и очень выразительно обвела руками свое тело, — всегда видеть?
— Да-а…
— Вот для этого и надо.
— Так и что мне делать-то?
— Побеждать, — усмехнулась Лала.
— И возвращаться, — добавила Дубравка, — а там дальше покажем…
— А договориться с ним не получится?
— Да поди получится, чего нет-то? Парень ты языкастый…
— Но ты уж учти в своем выборе — либо он, либо мы…
— Категоричности вам не занимать… — вздохнул я. — Может тогда чего другого займете? Варкалапа, например.
— А вот возьму и займу, и, допустим даже победит он, — хитро прищурилась Лала, — так и победа, и слава, и опыт ему достанутся, а ты так и будешь дальше своей палкой в селитрянице компост месить.
Вот это было даже обидно, но я сам виноват, не все каштаны из огня чужими руками вытащить получается, да и чужие руки — чужим рукам рознь. Вот если бы я сам, создал, или приручил, или что там с ними делают, этого варкалапа, а потом натравил бы его на сверххищника, вот тогда бы все «по чесноку». Так что русалка в общем-то права, хочешь праздновать труса, будь готов оказаться в самом низу социальной лестницы.
— Так-то оно так, — ответил я, — но если бы с компостом дело выгорело, то я сейчас вопрос о варкалапе не поднимал бы. Это я к тому, что иногда для того, чтоб получить славу, могущество и опыт незазорно в и компосте поковырять.
— Так не выгорело же, — заметила Дубравка, — а «не победителей» еще как судят, при чем все кому не лень.
— И все же, любая помощь от вас лишней не будет, — вздохнул я. — Мне было бы достаточно простой информации, описания внешнего вида, привычек, способностей, уязвимых мест…
— Так ты не теряйся, как он придет, — с удивлением ответила Дубравка. — Садись в засаду, смотри, изучай, наблюдай, ищи…
— Ясно, всё сам, — улыбнулся я. — А вот в сказках, например, добрые феи всегда дают герою… — тут я выдержал небольшую, но весьма многозначительную паузу, — какой-нибудь меч-кладенец, чтоб он мог победить дракона.
Дракон! — произнесенное мной слово ударило по мозгам похлеще левого бокового от Тайсона, накатила волна понимания, ощущений и определений, неясных, но пугающе многочисленных. Ни одно еще произнесенное здесь новое слово не раскрывалось таким объёмом информации. Я словно открыл многотомник Большой Советской Энциклопедии и прочитал его за раз. В голове конкретно почти ничего не отложилось, кроме размытого ощущения глобальности, мирового масштаба, невероятной древней силы, закона природы…
После произнесения слова «дракон» на поляне стало темнее и холоднее, пространство подернулось туманной пеленой, свет звезд стал колючим и холодным, а шпилерог мелко завибрировал. Получается сверххищник это дракон?! Но из той информации, что на меня вывалилась, скорее следовало что дракон — это не живое существо, а некая природная или волшебная сила. Стала бы такая сила оставлять зарубки на деревьях?
Русалки встали рядышком, они искусно делали вид что ничего не произошло, и что они ничего такого не видели и не слышали.
— Феи, которые всем дают, по-другому называются, — насмешливо подсказала мне Лала. — Да и всем давать — давалка не сломается? Но ты-то у нас не все, ты ж любимый и родной, тебе мы, пожалуй, так и быть, дадим…
— Дадим тебе оружие, — улыбаясь уточнила Дубравка. — Сумеешь унести отсюда — будет твоим…
Они взялись за руки и направили их на пол. Из него в яркой радужной вспышке выдвинулась… моя рогатина! Выросла, и начала меняться, по ней поползли, оплетая и перекручиваясь, вьющиеся растения-лозы, каменный наконечник визуально поплыл, становясь острее и меняя цвет на более темный. Поперечины покрылись резьбой. Под ними спустилась метелка-ленточка из цветочной гирлянды, а в наконечнике проклюнулись два драгоценных камня — большой розовый ближе к пяте и второй поменьше над ним, голубого цвета. Камни светились и пульсировали, цветочная лента развивалась на ветру.
Выглядело оружие конечно здорово, но как его забрать с собой из сна я не знал. Я подошел и попробовал прикоснуться к рогатине, но рука прошла её насквозь, русалки заулыбались. Они подошли обняли меня и, чмокнув в щечку, попрощались со словами «ну, держись там» и «ты заходи если чё». Я в долгу не остался, поднял кулак и произнес: «но пасаран», хотел чмокнуть их в ответ, но они ловко увернулись и растворились в пространстве с едва слышным, загадочным смехом…
Копье продолжало нахально торчать. Небеса становились все неприветливее и темнее, на поляне холодало, во все двенадцать дыр-входов медленно заползал густющий белый туман. Копье упорно изображало недотрогу. Я уж к нему и так, и эдак, со словами и без слов. И возжелать его пытался, и резко дернуть рукой как нити в «сенях», но ни одна из задумок не увенчалась успехом.
Странно, я раньше не задумывался о возможности что-то физически забрать из сна. Я ведь мог подобрать какой-нибудь камешек, веточку или листик и попробовать проснуться с ними. Интересно, что бы получилось? Думаю, что ничего, как и с этим восхитительным копьем. По сути, из сна я мог забрать только что-то нематериальное, например очертания какой-нибудь статуи, или принцип действия какого-нибудь механизма, эмоцию, знание, но не материальный предмет. Я сосредоточился на дареной рогатине и попытался как можно лучше ее запомнить, во всех подробностях и нюансах. Обходил ее против часовой стрелки, потом в другую сторону, старался впитать все черточки, каждый листик, каждый узорчик, каждую веточку. Возможно, именно так, в виде образа, удастся «вынести» это оружие из сна…
Белый туман неуклонно закатывал полянку в вату и вскоре окончательно скрыл от меня образ копья, делать тут было нечего, пора было просыпаться. Просыпался я под четко звучавший в голове голос Цоя:
Хочешь ли ты изменить этот мир,
Сможешь ли ты принять, как есть,
Встать и выйти из ряда вон,
Сесть на электрический стул или трон?