- Невыносимый характер!
- Жак, будьте откровенны! Что вы ему наговорили?
- Я? Да ничего... вернее, почти ничего... Просто попросил покончить с собой, чтобы я мог как можно скорее жениться на вдове... Заметьте, это был лишь совет... просьба... Я его вовсе не принуждал. К несчастью, у меня нет такой возможности...
- Жак, когда вы станете серьезным?
- Я и так достаточно серьезен, чтобы чувствовать себя несчастным!
В это время Санто подошел к ним вместе с Тоской. Опасаясь скандала, Доменика увела их в маленькую гостиную.
- В чем дело, Санто? - спросила она зятя.
- А то, что я хочу расставить все точки над "i". Вот этот тип преследует нас с Тоской с самого утра под тем предлогом, что, видите ли, любит мою жену и она якобы тоже его любит. Я хочу, чтобы Тоска ответила ему сама! Может, тогда он наконец поймет и отстанет от нас?
- Опасное дело вы затеяли, Санто, - ввернула Доменика, - и крайне неприятное для всех нас...
- Тем хуже! С этим пора покончить. Ну, Тоска...
Тоска заговорила прерывающимся голосом, не поднимая глаз:
- Будьте благоразумны, Жак... Теперь Санто мой супруг и нас ничто не может разлучить... Я ждала вас достаточно долго... но вы предпочли скакать по горам, по долам! Что ж, продолжайте в том же духе, Жак, а нам с Санто дайте возможность жить тихо и спокойно!
И, повернувшись на каблуках, Тоска убежала. Все были смущены и молчали. Наконец Санто решил закрепить победу:
- Ну, теперь вам все ясно, Субрэй? На вашем месте я бы ушел.
Санто тоже покинул маленькую гостиную, и Жак с Доменикой остались вдвоем.
- Вам очень больно, Жак?
- А вы в этом сомневаетесь?
- Тоска дурочка... Сто раз я ей повторяла, чтобы не торопилась выходить за Санто, но ее так злило ваше молчание... И что вы собираетесь делать теперь?
- Умереть!
Доменика улыбнулась. Этот француз и в самом деле стал истинным итальянцем!
ГЛАВА III
Было уже около полуночи, но с новобрачными и их родней еще оставалось человек двадцать самых близких друзей, и в том числе Субрэй, невзирая на все советы отказавшийся покинуть дом. Он сидел в кресле у двери совершенно один и неотрывно следил глазами за Тоской. А девушка, постоянно чувствуя на себе этот взгляд, все больше и больше нервничала. Вошли двое слуг с подносами, на которых поблескивали бокалы с шампанским, - наиболее стойким гостям предлагалось выпить напоследок за счастье и благополучие новобрачных. Как только слуги ушли, Жак встал и, подходя то к одному, то к другому гостю, начал забрасывать их странными вопросами.
- Простите... - шептал он. - Вы ничего такого не чувствуете?
И всякий раз удивленный гость требовал объяснений:
- Извините, синьор, я не понимаю смысл вашего вопроса...
- Ни жжения в желудке? Ни тошноты? Ни головокружения?
- Вы с ума сошли?
Субрэй с растерянным видом вздыхал.
- Лучше бы я и в самом деле лишился рассудка!
Гости пожимали плечами, полагая, что это глупая шутка, но все же поведение Жака удивляло, и мало-помалу в души ближайших друзей семейства Матуцци закралась легкая тревога. Узнав о маневрах Субрэя, граф заподозрил неладное и, остановив молодого человека посреди гостиной, громко потребовал объяснить причину грубого фарса. Опасаясь худшего, хотя и не вполне понимая, что бы это могло быть, Тоска под руку с Санто подошла поближе к отцу, а следом за ними - и Доменика. Клевавший носом Дино Ваччи протер глаза, не сомневаясь, что благодаря изобретательности француза этот скучный вечер закончится-таки фейерверком. Меж тем граф, хоть и побагровел от бешенства, все же заставил себя говорить спокойно:
- Субрэй! Вы вторглись в мой дом без разрешения, а теперь позволяете себе... Как расценить бестактные вопросы, которые вы осмелились задавать моим гостям?
- Я задавал их для очистки совести...
- И что это значит?
- Меня мучают угрызения...
- Какого рода?
Все окружили хозяина дома и его противника. Последний обратился ко всей аудитории:
- Дамы и господа! Я хочу, чтобы вы знали: я люблю Тоску Матуцци и она меня любит, а за Санто Фальеро вышла по ошибке!..
Подобное отсутствие такта возмутило женщин. Мужчины, тоже несколько шокированные, все же заулыбались. В упрямстве француза чувствовалось нечто глубоко трогательное. Только Лидия Фальеро попыталась было протестовать, но граф остановил ее:
- Прошу вас, дорогой друг, дайте этому господину закончить свой номер, а потом я вышвырну его вон!
- Однако сделанного не воротишь, - все с тем же несчастным видом упорствовал Субрэй. - В отместку я решил умереть - пусть, думал я, Тоска перешагнет через мой труп, отправляясь в свадебное путешествие...
Тоска зарыдала, а граф, не обращая внимания на ее слезы, стал уверять Субрэя, что ему пришла в голову замечательная мысль и он, Лудовико, очень жалеет, что у молодого человека не хватило пороха ее осуществить.
- Да в том-то и дело, - жалобно возразил Жак. - Я как раз предпринял первые шаги...
Все мгновенно насторожились.
- Несколько минут назад я вылил содержимое флакончика с ядом в бокал шампанского, но, прежде чем выпить, на минутку отлучился, а по возвращении обнаружил, что поднос с бокалами исчез. Ну и как же я мог отличить после этого свой бокал от тех, что слуги предложили вашим гостям?
Смешки и шушуканье сразу умолкли, и комнату окутала гнетущая тишина.
- Вы хотите сказать, что кто-то из присутствующих выпил отравленное вами шампанское? - с трудом открывая пересохший рот, выразил всеобщее беспокойство граф.
- Вот именно. Я очень об этом сожалею... Однако, если бокал достался Санто Фальеро...
Не успел Жак договорить, как Лудовико вцепился ему в горло. Доменике пришлось призвать на помощь слуг, и лишь тогда мужчин растащили. Однако две дамы уже упали в обморок - каждая из них не сомневалась, что именно она выпила отраву. Обе жаловались на нестерпимое жжение в желудке. Мужчина лет сорока, побледнев как смерть, рухнул в кресло, умоляя вызвать врача, ибо уже пробил его последний час... Но на него никто не обратил внимания - страх смерти мгновенно обратил в ничто все светские манеры и приличия. Каждый спешил вызвать своего врача, и у телефона началась чуть ли не свалка. Теперь уже семь человек клялись, что чувствуют характерные признаки отравления. Доменика Матуцци в панике металась среди гостей, то успокаивая одного, то утешая другого. Граф Лудовико боролся с охватившей его жаждой убийства. Лидия Фальеро вопила, что надо вызвать полицию. А ее внезапно разбуженный супруг спрашивал, что случилось и не тонет ли корабль.
- Ma gue! При чем тут корабль, Пьетро? Мы же у Матуцци!