Райан пошел через кухню в гостиную. По незнакомому дому он шел не спеша, оглядываясь, стараясь почувствовать царящую здесь атмосферу: контраст между белыми стенами и темным деревом, прикрытый восточным ковром лакированный пол, железную лестницу с имитацией кованой решетки, которая, делая изящный оборот, уходила вверх. Через открытую дверь была видна столовая, также выдержанная в контрастном сочетании белого с темным. Посреди комнаты стоял большой тяжелый стол, по стенам были развешаны какие-то кованые металлические предметы.
Да, обчистить такой дом мог разве что тяжеловес. Райан сделал еще несколько шагов и заглянул в следующую комнату. Здесь стены были обиты деревянными панелями, тяжелые серо-зеленые кресла стояли по углам, рядом с каждым — столик с большой пепельницей в сине-зеленых тонах. На стенах развешаны картины. О них Райан ничего не мог сказать: возможно, очень дорогие, но сколько за них можно выручить, он не представлял. Вот за цветной телевизор удалось бы получить у перекупщика сотни полторы. Райан вернулся в гостиную и подошел к стеклянным дверям в передней стене. Ниже, прямо за открытой верандой, он увидел лужайку с большим плавательным бассейном.
За его спиной послышался какой-то звук, и он оглянулся. По лестнице спускалась Нэнси — сначала в железном кружеве ступенек и перил мелькнули загорелые ноги, плетеная пляжная сумка из соломки, затем золотистого цвета шорты, свитер и, наконец, темные волосы.
— Ну что, съездил в охотничий домик? — спросила она.
Райан даже вздрогнул, когда сообразил, что не выполнил условий договора и не только не съездил в охотничий домик Рея, но и вообще о нем забыл.
— Времени не было.
Нэнси холодно посмотрела на него и отвернулась.
— На меня столько сегодня работы навалили, что не продохнуть, — начал вдруг оправдываться Райан, направляясь вслед за Нэнси через стеклянные двери во внутренний дворик. Он заметил, что в сумке, которую она положила на столик у шезлонга, было что-то тяжелое.
— Заряжен?
Нэнси повернулась к нему, и холод в ее взгляде сменился легкой улыбкой.
— Конечно.
— Какой калибр?
— Двадцать второй.
— Собираешься пострелять?
— Хотела бы. Окна — отличные мишени.
— Их мы уже били.
— Но ведь не из пистолета.
— А ты пробовала?
— Было дело, но очень давно. Кстати, ты есть хочешь?
— Не отказался бы. А где ты тут подходящие окна нашла?
— Я все здесь прочесала, как разведчица. А что еще делать-то? Заняться совершенно нечем.
— И захватила, значит, с собой пистолет, чтобы пострелять по окнам?
— Или по лодкам. Знаешь, как прикольно по лодкам стрелять?
— Знать не знаю, но могу себе представить. А по машинам?
— Слушай, про машины я как-то не подумала. — Нэнси явно была удивлена. — Наверное, еще прикольнее.
— И не говори.
— Но сейчас не до шуток. Пистолет я захватила только для того, чтобы ты знал: оружие у нас есть.
— Проникновение в чужое жилище и вооруженное ограбление — это, между прочим, большая разница, — сказал Райан.
— Семьдесят восемь долларов и пятьдесят тысяч долларов — тоже большая разница, — сказала Нэнси. — Все зависит от того, насколько ты хочешь получить эти деньги.
В глубине дома зазвонил телефон. Взгляд Нэнси замер на лице Райана: ей явно хотелось посмотреть на его реакцию. Спектакля не получилось: Райан спокойно смотрел ей в глаза, и она, выждав несколько секунд, улыбнулась и вышла.
Как только она скрылась в доме, Райан подошел к столику и вынул из пляжной сумки спортивный пистолет с длинным стволом. Модель была знакомая: ему приходилось продавать такую в оружейном магазине. Райан вытянул руку и прицелился в фонарь над лестницей, ведущей к пляжу. Затем, откинув зажимную скобу на полированной рукоятке, вынул обойму и убедился, что пистолет заряжен. Потом вставил обойму назад и положил пистолет в сумку.
Райан прогулялся немного возле бассейна, засунув руки в карманы, потом прошелся по лужайке. Он по-прежнему ощущал в руке полированную рукоятку и приятную тяжесть оружия. Райан ясно видел, как он выхватывает пистолет из-под плаща перед окошечком кассы — нет, не в банке, конечно, боже упаси, а в какой-нибудь крохотной кредитной компании вроде той, где работал Бад Лонг, где весь штат сотрудников за стойкой — два-три человека. Он выхватывает пистолет, Леон Вуди отрывается от заявления о выдаче кредита, которое он уже несколько минут заполняет, перепрыгивает через стойку и собирает деньги. План офиса нужно изучить заранее, а также предусмотреть отходные пути и рассчитать время так, чтобы войти в офис за несколько минут до закрытия. Схема, в общем-то, самая обычная, только делать все нужно быстро. Войти, взять и уйти. Как-то они говорили с Леоном Вуди на эту тему. Всего один раз, и больше к этому разговору не возвращались. Это уже вооруженное ограбление, то есть дело нешуточное. У них хватило смелости обчистить несколько домов, но это еще не значит, что им достанет духу напасть на людей в открытую, угрожая оружием.
Райан снова прошел к дальнему концу лужайки, к верхнему краю склона, уступами спускающемуся на пляж. Яхты на прежнем месте не было видно; должно быть, парень из яхт-клуба перегнал ее к пристани.
Было тихо; под ногами приятно пружинила ровно подстриженная трава. Райан обернулся и посмотрел назад. Ему вдруг пришло в голову, что он ни разу в жизни не стриг газон. У его семьи, естественно, никогда не было лужайки, а поработать на чужих ему как-то не довелось. Траву стригли недавно, и выглядела она ничуть не хуже тех полей, на которых Райану приходилось играть. Но к такой траве надо еще приноровиться, мяч отскакивает от нее по-особому. Впрочем, приспособиться можно к любой площадке.
Нэнси вышла из дома с подносом в руках, поставила его на столик возле шезлонга и посмотрела на Райана.
Райану было хорошо. Хорошо, но не совсем спокойно. Его не покидало какое-то тревожное чувство. Такое же чувство возникало перед игрой или когда он забирался в чужой дом. Он не хотел, чтобы Нэнси что-то заметила, но и преодолеть свое беспокойство он не мог. Вот девушка, вот бассейн, вот дворик — все, казалось бы, хорошо, но что-то здесь не так. Почему-то он не мог почувствовать себя так же, как в баре «Пирс», где он сидит с кружкой холодного пива и без единой мысли в голове. Нет, что-то здесь не так.
— Пиво или «Колд Дак»? — спросила Нэнси. На подносе стояли две бутылки пива, большая бутылка «Колд Дак» и картонная тарелка с кусками жареного цыпленка. — По телефону заказала, — пояснила Нэнси. — Цыпленок, конечно, так себе, но ждать от тебя приглашения на ужин вряд ли придется.
Райан откупорил бутылку пива, сел в шезлонг, закурил и молча стал ждать. На этот раз нервы у Нэнси оказались крепче, и Райан спросил первым:
— Кто звонил? Рей?
— Рей звонил днем. Это Боб-младший, — ответила Нэнси и после секундной паузы добавила: — Хочет заглянуть.
— Что ты ему сказала?
— Ничего особенного. Устала, мол, и собираюсь лечь спать. Он отпустил по этому поводу какую-то шуточку, но я сказала, что, как только увижу его пикап на подъезде к дому, сразу же позвоню его жене.
— Что-то я не понимаю, зачем ты вообще с ним общаешься, — сказал Райан.
— Надо же хоть чем-то заняться, — сказала Нэнси, наливая себе в бокал «Колд Дак». — А заодно присмотреться к нему — такой ли он на самом деле крутой, каким хочет казаться.
— Далась тебе эта крутизна. Как будто у людей других качеств нет.
Нэнси посмотрела на Райана сквозь бокал с коктейлем.
— Лично я не знаю ничего более важного. Крутизна — это ведь надежность.
— Смотри не нарвись на неприятности. А вдруг Рей узнает?
— О Бобе-младшем?
— Не обязательно о нем. Что, если кто-нибудь настучит ему, что видел нас вместе?
Нэнси как-то по-детски пожала плечами.
— Не знаю. Что-нибудь придумаю. — Она придвинула шезлонг вплотную к шезлонгу Райана и села в него. — А почему это тебя интересует? Волнуешься, Ваня?
— Ты сказала, что днем он звонил, а ведь ехать сюда не так долго.
— До субботы он здесь не появится. Он уезжает в Кливленд.
— И что это значит?
— А то, что раньше вечера пятницы он здесь не появится. Ну что, доволен?
— Я вот думаю, привезут ли в таком случае деньги.
— Привезут, если их собираются выплатить в субботу. Вряд ли будут переносить день получки — кому охота тянуть время и объясняться с мексиканцами. — Нэнси помолчала. — Так что придется сегодня съездить в охотничий домик.
Райан покачал головой.
— Я должен побывать там, когда светло.
— Ты ведь его видел.
— Но тогда я еще не знал, какое дело мне предстоит.
— Я сегодня весь день об этом думала, — сказала Нэнси. — Давай съездим прямо сейчас.
— Завтра у меня выходной, — спокойно сказал Райан. — Завтра и съезжу.
— Ладно, и я с тобой. Осмотрим все вокруг, а вечером облазим его внутри.
Райану захотелось вдруг взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вернуть к реальности.
— Учти, что у нас может ничего не получиться, — сказал он. — Ты такую возможность рассматриваешь?
— Пока не попробуешь, все равно не узнаешь, — сказала Нэнси. — Но мы-то с тобой не из пугливых, правда?
Райан махнул рукой и принялся за цыпленка. Еда и вторая бутылка пива немного его расслабили. Нэнси сидела рядом, лицом к нему, ее загорелое колено почти касалось его шезлонга. Взяв обеими руками кусок цыпленка, она откусывала от него мелкие кусочки и поглядывала поверх бокала на Райана. Волосы то и дело падали ей на лицо, приходилось убирать их. Они ели молча, и Райан совсем было расслабился. Сидишь в шезлонге, куришь сигарету, рядом симпатичная темноволосая девчонка — так близко, что к ней можно прикоснуться… Но в какой-то момент Райан вдруг сказал себе: «Эй, старик, да ведь тебя просто разводят!»
Точно: она забрасывает наживку, чтобы подцепить его на крючок. Строит ему глазки, намекает на то, что его ожидают все радости мира, а чтобы их заслужить, нужно всего-то и ничего — сделать то, что она хочет. Место и время выбрано безошибочно: теплый вечер, романтическая обстановка, фонари, подсвечивающие воду в выложенном блестящим кафелем бассейне…
«Легко же тебе все удавалось, — подумал Райан, — если ты так в себе уверена».
Посидев еще немного в тишине и поразмыслив над происходящим, Райан пришел к выводу, что Нэнси нарочно старается уверить его в том, что все получится легко и просто.
Лихо она придумала: урвать пятьдесят кусков, даже не почувствовав, как все непросто и опасно.
Он мог забраться в чужой дом, и Леон Вуди мог забраться в чужой дом, и много других парней могли забраться в чужой дом, но это вовсе не значит, что и она может забраться в чужой дом. Это тебе не камнями в окна швыряться и тут же смываться, это уже не игрушки; рисковать здесь приходится по-настоящему. Нет, вполне возможно, что она и смогла бы такое провернуть, но ведь сначала надо попробовать. А пробовать, не зная заранее, какой будет результат, ей явно не хотелось. Вот зачем он ей понадобился! Ведь если бы дело было простым и легким, на кой бы черт он ей сдался? Но зачем рисковать и брать на себя грязную работу, если для этого есть вьючный мул? Она и сама бы не прочь была все обтяпать, но просто напрягаться не захотела. Грыжу себе пускай другие зарабатывают.
— Слушай, если бы тебе пришлось лезть в чей-то дом, — спросил Райан, — как бы ты это сделала?
Нэнси ответила не сразу:
— Для начала попробовала бы просто войти в дверь.
— А если кто-то есть дома?
— Подожди, я думала, что ты спрашиваешь про охотничий домик.
— Нет, про какой-то чужой дом, куда тебе ужасно захотелось попасть.
— Ну, тогда… — Нэнси опять задумалась. — Сначала я все равно попробую открыть дверь. — Она улыбнулась. — Очень тихо и осторожно.
— Допустим, она заперта.
— Тогда через окно.
— Допустим, все окна заперты на щеколды.
— Ну, не знаю. Тогда, наверное, разобью стекло.
— А ты знаешь, как это сделать, чтобы не было шума?
— Слушай, что ты ко мне привязался? Сейчас лето, и окна никто не закрывает, — сказала Нэнси. — Проделаешь дыру в противомоскитной сетке, вот и все.
— Ну да, если окно открыто.
Нэнси вдруг оживилась и выпрямилась в шезлонге.
— А давай попробуем. Залезем в какой-нибудь дом.
— Чего ради? Смысла не вижу.
— Так, по приколу.
Леон Вуди тоже тогда сказал: «Что-то вроде игры, да?» А он, усевшись за руль пикапа, ответил ему: «Ну да, типа того».
— А ты когда-нибудь раньше это пробовала? — спросил Райан.
Нэнси покачала головой.
— Ну, как бы нет.
— Что значит — как бы? Или пробовала, или нет. Какое тут может быть «как бы»?
— Мне приходилось бывать в чужих домах, когда там никого не было дома.
— Ну и как, понравилось?
— Конечно. А тебе нет?
Леон Вуди сказал тогда: «А ты хоть понимаешь, что можешь проиграть?» И он ответил: «Так это же главная часть игры — риск».
— Значит на самом деле ты не забиралась в чужие дома, — сказал Райан. — Откуда же ты знаешь, что у тебя хватит на это духу?
— Да брось ты! Что тут трудного. — Нэнси потянулась через столик за сигаретой. — Подумаешь, в дом забраться.
Вот так-то. Оказывается, это совсем нетрудно.
Райан подождал, пока она закурит и погасит спичку, а потом, глядя ей в глаза, спросил:
— Хочешь попробовать?
— Только сегодня без камней, — сказал Райан. — Договорились?
— Без камней так без камней, — согласилась Нэнси. — Я так думаю: если в окнах нет света, значит, дома никого нет. Уже стемнело, но ложиться спать еще рано.
— Может, хозяева сидят на веранде?
— Может быть, — сказала Нэнси. — И потом, если свет включен, это еще не значит, что в доме кто-то есть. Я, например, когда ухожу, всегда оставляю свет включенным.
— Многие так делают.
— Значит, надо подобраться поближе и выяснить наверняка.
Нэнси явно завелась. Впрочем, она вообще легко заводится. Хотя, конечно, могла его и разыгрывать. Пока что все это одни разговоры, в деле он ее еще не видел. Битье окон — не в счет. А что касается смелости, то между такими приколами и настоящим делом целая пропасть.
— Какой дом выбираешь? — спросил Райан.
— Вон тот, темный.
— Пойдем.
Этот момент он хорошо запомнит и, когда придет время, вспомнит, что сам произнес это слово: «Пойдем». Дождавшись, когда он предложил ей перейти от слов к делу, она улыбнулась — эту улыбку он тоже запомнит — и направилась вслед за ним туда, где в густой тени деревьев стояли дома. Они прошли рощу, пересекли лужайку и оказались у крыльца дома, в котором не было освещено ни одно окно. «Вот это уже дело, а не просто болтовня, — подумал Райан. — Сейчас посмотрим, чего ты стоишь».
Райан нажал кнопку звонка.
— Что ты скажешь, если кто-нибудь выйдет? — Голос Нэнси звучал спокойно, без намека на дрожь.
— Спрошу, не знают ли они, где живут Моррисоны?
— А если окажется, что Моррисоны — они и есть?
Райан еще раз позвонил и подождал. Он дал хозяевам достаточно времени, чтобы спуститься, даже если они были наверху, в постели. Выждав еще немного, он нажал на ручку, чтобы выяснить, заперт ли дом. Ручка повернулась под его ладонью, дверь отворилась.
— Я же тебе говорила, что тут нет ничего сложного, — сказала Нэнси и проскользнула вслед за Райаном в дом.
— Постой здесь, я пойду посмотрю.
Он пересек в темноте дом и дошел до кухни. Выглянув там в окно, он заметил в открытых дверях гаража тускло отсвечивающий бампер машины и так же тихо вернулся.
Нэнси сидела на крыльце и курила. Райан резким движением выхватил у нее сигарету, чтобы выбросить ее, но Нэнси так на него посмотрела, что он, сделав затяжку, вернул сигарету девушке.
— Ну что?
— Они ушли куда-то ненадолго. Наверное, к соседям.
— Оттуда ты знаешь?
— Откуда надо, оттуда и знаю.
Нэнси пожала плечами. Это движение Райан заметил даже в полумраке. Еще ему показалось, что она улыбнулась. Впрочем, он не был уверен. Спустившись по ступенькам, они пересекли лужайку и вышли на пляж.
— Если машина в гараже, — сказал Райан, — значит, хозяева где-то недалеко.
— Я тут вот что подумала, Джеки. Если мы забрались в дом, где точно никого нет, — ну, какой, спрашивается, в этом прикол?
Райан посмотрел на нее и прямо-таки услышал голос Леона Вуди: «В чужой дом можно лезть только тогда, когда там никого нет, когда ты точно знаешь, что там никого нет, а лучше всего — когда ты имеешь письменное подтверждение в том, что там никого нет».
Он смотрел на нее до тех пор, пока она не решилась что-то сказать, но тут же перехватил инициативу.
— Пойдем.
Они опять ушли с пляжа в тень деревьев и направились к ближайшему дому, в котором горел свет. Как и в тот раз, когда они били стекла, они, пригибаясь, быстро пересекли лужайку, спрятались в густой тени деревьев и наконец, добравшись до самого дома, присели на корточки перед окном и осторожно заглянули внутрь.
— В карты играют, — сказал Райан.
— В джин. Судя по их рожам, она выигрывает, а он злится.
— Ладно, пойдем.
Смотреть действительно было не на что. Да ничего особо интересного и не будет — Райан был в этом уверен. Если ожидаешь что-то необыкновенное, то по закону подлости все окажется донельзя тоскливым и будничным. Он вспомнил, как, устроившись работать чистильщиком ковров, ожидал, что каждый день будет глазеть на полураздетых и скучающих домохозяек. Как же, разбежался!
Они шли по кромке пляжа от одного дома к другому и видели, как люди играют в карты, читают, смотрят телевизор, едят, пьют, болтают — чаще всего пьют.
— Может, удастся застать кого-нибудь в постели, — сказала Нэнси.
— Когда люди ложатся в постель, они обычно гасят свет.
— Между прочим, не все.
— А тебе бы понравилось, если бы за тобой кто-нибудь подсматривал?
— Я как-то об этом не думала, — спокойно сказала Нэнси.
Они видели людей, играющих в карты — на этот раз в бридж, и тех, кто просто сидел и ничего не делал. В одном доме они увидели женщину, которая сидела в одиночестве и читала. Нэнси поскребла пальцем по противомоскитной сетке. Женщина буквально подпрыгнула и замерла, уставившись в окно: от страха она не могла пошевелиться.
Утащив Нэнси за деревья, Райан сказал:
— Прикольно! Может, найдем какую-нибудь старую леди с больным сердцем?
Райан не узнал коричневый дом, к которому они подошли. Если бы они вышли со стороны пляжа, то узнал бы непременно — даже в темноте. Он помнил, что дом находится где-то в этой стороне, но теперь, оказавшись перед самой верандой, он не узнал дом, потому что был совсем рядом с ним.
Они прошли под темными окнами к задней веранде, а Райан все еще не узнавал дом. Нэнси направилась к гаражу и заглянула внутрь.
Вернувшись, она сказала:
— Машины в гараже нет, предлагаю заглянуть к ним.
Обе двери были заперты, они влезли через окно гостиной. Для этого Райан проделал дырку в противомоскитной сетке и приподнял щеколду; он забрался первым, Нэнси — за ним. По его знаку она замерла посреди холла, а он прошел к задней двери, осторожно отпер замок и проверил, легко ли открывается дверь. Теперь, имея в своем распоряжении три пути отступления, он почувствовал себя гораздо спокойнее.
Неяркий свет, отбросивший тень на стену, напугал его. Оказывается, Нэнси открыла холодильник.
— Пива хочешь? — Она нагнулась, изучая содержимое холодильника и одной рукой протягивая ему банку. — Выбор, в общем-то, небогатый.
— Они ведь не ждали нас в гости, — усмехнулся Райан. Отогнув язычок крышки, он с удовольствием сделал большой глоток.
— Соус для салата, горчица, молоко, маринованные огурцы, джем, опять горчица — да сколько же у них горчицы? Четыре банки, и еще кетчуп — две, нет, три бутылки. Похоже, они питаются только горчицей и кетчупом.
— Наверное, у них гости были.
С этими словами Райан шагнул к двери, ведущей в холл, и вдруг понял, куда их занесло. Он понял это еще до того, как вышел в холл и увидел справа лестницу и два светлых пятна — два окна, выходящих во двор и на подъездную дорожку.
— В кухне редко бывает что-нибудь интересное, — послышался сзади голос Нэнси. — Мне больше нравятся спальни.
Странно было снова оказаться здесь. В первый момент, когда он догадался, что это за дом, в нем шевельнулось знакомое чувство, как будто что-то идет не так. Да нет же, все нормально. Ну да, тот самый дом. Мы могли забраться и в соседний или начать с другого конца пляжа; в конце концов, это самый обычный дом. А то, что он попал сюда во второй раз, ничего не меняет. Правильно? Леон Вуди сказал бы: «Да, брат, это ничего не меняет. Просто ты во второй раз залез в один и тот же дом и не сразу въехал, в чем дело». Забавно получилось. Но специально Райан этого делать не стал бы.
Они поднялись по лестнице в том же порядке — Райан впереди. Райан на миг остановился и прислушался. Потом, хорошо зная расположение комнат, повернул направо, в первую спальню — ту, где они с Билли Руисом нашли мужскую одежду. Комнату он узнал сразу же: окно, выходящее на крышу задней веранды, шкаф, две кровати, ночной столик с пепельницей, где он оставил тогда окурок сигары. Ему вдруг стало интересно, не лежит ли окурок в пепельнице до сих пор. Он прекрасно понимал, что там, конечно же, ничего нет, но все-таки он прошел между кроватями, чтобы убедиться в этом. Нэнси тем временем подошла к шкафу и принялась один за другим выдвигать ящики.
Райан сел на кровать, отхлебнул пива и стал наблюдать за ней. Выдвинув очередной ящик, Нэнси рылась в нем, проводя руками под сложенными вещами и проверяя все углы, потом задвигала и принималась за следующий. «Нет, ты только посмотри, что она делает: роется в шмотках, ищет деньги и драгоценности, которые хозяева могли спрятать среди белья». Леон Вуди покачал бы головой и сказал: «Деньги и драгоценности. Слушай, брат, а ты разве не учил ее не выдвигать ящики, а вытаскивать их, переворачивать и искать ценности среди шмоток на полу?»
Нет, Райан не учил ее этому. Допив пиво, он прошел через ванную в смежную спальню — ту, где в воскресенье переодевались женщины, — и бегло осмотрел ящики шкафа. По другую сторону коридора находились еще две спальни. Он заглянул в каждую, но не обнаружил там ничего такого, что следовало бы прихватить с собой, находясь без машины за сто пятьдесят миль от Детройта. Вдруг он вспомнил что-то, зашел из второй спальни в ванную и открыл аптечку над раковиной. «Джейд Ист» стоял на своем месте. Он вылил немного лосьона на ладонь и, глядя в зеркало, где в темноте едва виднелось его отражение, протер подбородок.
Вернувшись в спальню, где он оставил Нэнси, Райан удивился полной тишине. Пожав плечами, он повернулся к двери и вдруг боковым зрением уловил какое-то шевеление на постели — вернее сказать, в постели, потому что Нэнси была именно там: лежала, сбросив покрывало и забравшись под одеяло. Она внимательно глядела на Райана, явно дожидаясь, когда он наконец ее обнаружит. Он взглянул на Нэнси, прошел между кроватями и сел на свободную.
— Сдаюсь, — сказал Райан. — Говори, что ты еще придумала и что ты там делаешь?
— Тебя жду, — ответила она, и он поймал на себе ее многозначительный взгляд из-под падающих на глаза темных волос, отчетливо выделявшихся на белой подушке. — Угадай, надето на мне что-нибудь или нет.
— Что за шутки!
— Угадай.
Райан прищурился, потом медленно, растягивая для большего эффекта слова, сказал:
— Думаю, что кое-что все-таки осталось.
— Угадал, — сказала Нэнси. — Знаешь, какой полагается приз за правильный ответ?
— Послушай, я знаю местечко получше.
— Где?
— У меня в комнате.
— Ни за что. Прямо здесь.
— Но почему?
— Мне кажется, такого еще никто не делал.
— Я просто уверен в этом и даже могу объяснить почему, — сказал Райан.
— Подумай только: секс в чужом доме, в который ты забрался тайком от хозяев. Отличная новая игра.
— Не уверен, что эта игра будет веселой. Как можно этим заниматься, постоянно прислушиваясь, не идет ли кто.
Нэнси улыбнулась:
— А по-моему, в этом-то и весь кайф. Ты только представь себе, какие у них были бы рожи!
— Нет, ты все-таки скажи мне: зачем тебе это нужно? — проговорил Райан. — Скажешь?
— «Зачем». Опять «зачем». Только это и слышу — зачем, почему. Знаешь, Ваня, на самом деле ты, оказывается, ужасный зануда. Я думала, с тобой будет весело, а теперь уж и не знаю…
— Ну-ка подвинься.
— Сначала разденься. Давай, раздевайся, так полагается по правилам игры.
— Кроссовки тоже?
— Все снимай.
Райан расстегнул рубашку и посмотрел на Нэнси.
— Я сказала — все, — повторила она.
— Сниму, не сомневайся. — Райан наклонился к ней. Одеяло, под которым лежала Нэнси, натянулось — она явно намеревалась прятаться под ним до конца.
— Нет, только когда совсем разденешься.
Наклонившись совсем близко к ней, он уперся ладонями в подушку, так что ее голова оказалась между его руками. Ей и повернуться было некуда. Она фыркнула.
— Ты что?
— Ты меня раздавишь.
— Слишком много говоришь.
— Я тебе сказала, что по правилам…
Теперь лицо Райана оказалось совсем рядом с ее лицом, их губам было очень удобно соединиться, и ему оставалось сделать одно последнее движение, как вдруг он напрягся и замер.
Почти касаясь его губ, она прошептала:
— Что случилось?
— Ш-ш-ш.
Оба замерли. В комнате и во всем доме было тихо.
— Я ничего не слышала.
Райан медленно поднялся и, оторвав руки от подушки, приложил палец к губам. Потом неслышно обошел кровать и выглянул за дверь. Постоял несколько секунд в дверях, прислушиваясь к тишине, посмотрел на Нэнси, а потом бесшумно закрыл дверь и запер ее изнутри. После чего подошел к окну, выглянул наружу, чуть помедлив, осторожно вынул раму с противомоскитной сеткой и опустил ее на крышу веранды. Потом перешагнул через подоконник и, оказавшись на крыше, снова посмотрел на Нэнси:
— Ты что, собираешься их здесь дожидаться?
— А где они?
Райан махнул рукой, указывая вниз, и прошептал:
— Пошли.
Он пробрался к краю крыши и, на мгновение свесившись на руках, легко спрыгнул на землю. Не теряя ни секунды, Райан перебежал через двор, перемахнул живую изгородь и, спрятавшись в высоком кустарнике, обернулся. Он увидел, как Нэнси, полностью одетая, выбирается из окна. Осторожно пройдя по крыше, она остановилась на краю и нерешительно глянула вниз. Райан усмехнулся. Он терпеливо ждал, понимая, что она все равно спрыгнет — другого выбора у нее не было. Каждая секунда казалась ей сейчас долгой, как минута. Наконец она опустилась на колени, снова посмотрела вниз, потом легла на живот и осторожно свесила вниз ноги. «Ноги наверняка расшибет, — подумал Райан, — но делать нечего». Нэнси спрыгнула наконец с крыши, упала на землю, но тут же, не издав ни звука, вскочила.
Райан тихо крикнул: «Эй!», подождал, пока она подбежит к нему, схватил ее за руку и потащил напролом через кусты к пляжу. Добежав до невысокого холмика, возвышавшегося над песком, Райан неожиданно повернулся и повалился на песок, увлекая ее за собой. Они несколько раз перекатились друг через друга и остались лежать на песке бок о бок, причем Райан навалился на нее, перекинув через нее одну ногу. Он слышал ее дыхание, с которым она пыталась совладать, видел красивый носик, полуоткрытый рот и закрытые глаза. Он подождал, пока она откроет глаза, потом подождал еще немного, чувствуя, как слабеет ее тело.
— Быстро же ты оделась.
Лицо Нэнси оставалось абсолютно спокойным, но Райан уловил ее выжидающий взгляд, которым она буквально буравила его.
— Ты ничего не слышал, — сказала она наконец. — Не было там никого.
— Сделай одолжение, — проговорил Райан, — перестань болтать, а? Давай помолчим немного.
— Если бы мне захотелось помолчать, — сказала Нэнси, — я бы предпочла молчать с кем-нибудь другим.
— Тебе что, песочек не нравится?
— Я не любительница свежего воздуха и дикой природы. Ты, Ваня, мог бы уже это заметить. И вообще, слезай с меня.
— Да я еще на тебя и не залез. И потом, я так устал, что не могу пошевелиться.
— А ты попробуй, — сказала Нэнси.
Райан любил иногда взглянуть на себя со стороны, например, когда стоял в двух метрах от третьей базы и готовился к подаче, гулял по пляжу, или сидел за рулем машины. Обычно это случалось с ним тогда, когда рядом были другие люди — но не все, а только некоторые. Например, во время бесед с мистером Маджестиком ему и в голову не приходило задуматься над тем, как он выглядит со стороны. Зато когда он находился рядом с Нэнси, ему все время хотелось увидеть себя со стороны, и практически всегда оказывалось, что он выглядит ужасно. Большой такой клоун, шут гороховый, который хочет произвести впечатление на девчонку и потому несет всякую чушь. Ну не получалось у него вести себя рядом с ней нормально, как положено взрослому, уверенному в себе человеку. Райан пытался что-то с собой сделать, но безуспешно. Каждую секунду он чувствовал, что она следит за ним, смеется над его очередным проколом, выясняет, на что он годен, а он только дергается, как рыба на крючке, и тщетно пытается заставить Нэнси играть по его правилам. Райан был уверен, что ее такое положение дел вполне устраивает. Причем он не мог даже сказать, искренне она ведет себя с ним или образ сытой, ухоженной и наслаждающейся жизнью девчонки — лишь одна из ее масок. Что, если под ней скрывается совсем другой человек — вроде ее матери, которая на людях всегда была кем-то другим? Может, и у нее все это — подделка. Она крутая, и он крутой, и каждый пытается быть круче другого. «Интересно, сколько все это может продолжаться?» — думал Райан. Крутизна каждого из них возрастала и очень скоро должна была затмить все прочие черты характера. А какой, спрашивается, смысл быть круче самого себя, если от тебя уже ничего не оставалось? От того, кем ты был — кем бы ты ни был.
Эти мысли крутились у него в голове, пока он вел машину, изо всех сил стараясь держаться как можно более естественно. Он не сказал Нэнси, куда они едут, но это стало ясно после того, как они свернули с шоссе к сияющей синим неоном вывеске «Бэй Виста», под которой виднелась небольшая красная табличка «Мест нет».
— Хочу показать тебе, где я живу.
Он вышел из машины, дождался ее и повел вокруг мотеля.
— Ух ты! — вырвалось у Нэнси, когда она оказалась перед темным плавательным бассейном в замкнутом пространстве, образованном каба́нами.
— Ты чего?
— Да так… просто представила себе их всех у бассейна, — ответила Нэнси.
— Многие ходят на пляж.
— Тоже прикольно. Похоже, наверное, на какой-нибудь черноморский курорт.
Он открыл дверь своей комнаты — под номером семь, и Нэнси, оглядываясь, остановилась на пороге. Райану даже пришлось слегка подтолкнуть ее, чтобы закрыть дверь. Он остановился рядом и тоже огляделся.
— А что? У тебя очень даже неплохо.
— Сойдет, — поморщившись, сказал Райан. — Главное, что кровать удобная. Стены надо бы, конечно, покрасить заново. Не знаю только, когда у меня до них дойдут руки.
— На стены можно какие-нибудь картинки повесить. Тогда то, что ободрано, будет выглядеть как будто так и надо.
— Неплохая идея. Удастся прикрыть самые крупные дырки.
— Купи себе репродукции старинных картин — они гроши стоят.
— Думаешь, в этой дыре их продают?
— Наверняка.
— Ну ладно, считай, что дырки в штукатурке я уже прикрыл.
— А что ты еще собирался мне показать?
— Больше нечего. Просто хотел, чтобы ты узнала, где я живу.
— Здорово, — буркнула Нэнси и повернулась к двери.
— Я думал, мы могли бы где-нибудь посидеть, — сказал Райан.
— Или полежать.
Райан улыбнулся.
— Покажи мне, что тут у вас еще есть, — попросила Нэнси.
Они снова вышли на улицу и прогулялись вдоль бассейна. Нэнси обратила внимание на то, что почти во всех окнах горит свет.
— Курортный бизнес здесь процветает, а?
— Тут много семей. С детьми приезжают.
— О, — сказала Нэнси, — с детьми. Тут наверняка весело.
Она подошла к бассейну, Райан — за ней. Стоя на бортике, Нэнси пристально смотрела в воду. У стоявшего позади нее Райана вдруг мелькнула хулиганская мысль: «Дать бы ей пинка под зад и пойти за пивом».
Ну и что, собственно говоря, он этим докажет?
Доказать, может быть, ничего и не докажет, но сама мысль Райану понравилась. Из одиннадцатого номера он слышал шум: любители пива пополняли запас пустых банок и бутылок для баррикады перед входом в домик. Райан огляделся. За сдвинутыми шторами в номере пять горел свет. Номер пять, дамочка со сломанным окном, или что там у нее. Тоже, кажется, ведет какую-то игру. Можно прямо сейчас постучать к ней и сказать: «Эй, дорогуша, я пришел посмотреть твое окно». Она ведь ничего такого не ждет. Застанешь ее врасплох и услышишь из-за двери: «Какое окно?»
— Извини меня, — сказала Нэнси у него за спиной.
Райан едва удержался, чтобы не обернуться, и представил себе, что она стоит в шаге за спиной — маленькая красивая темноволосая девчонка — и терпеливо ждет, когда можно будет продолжить игру: бросить ему мячик или дернуть за поводок. Угораздило же связаться с такой заразой.
— С чего это ты вдруг вздумала извиняться? — спросил он, обернувшись к ней.
— Не знаю. Мне почему-то кажется, что ты на меня злишься.
— С какой стати?
— Мне просто не хотелось оставаться в комнате.
— А недавно ты сказала, что не очень-то любишь свежий воздух.
— Я имела в виду не свежий воздух, а то, чем иногда занимаются на свежем воздухе. Просто я сейчас не в том настроении, чтобы… — Нэнси сделала к нему шаг. — Но оно — настроение то есть — должно обязательно измениться. Договорились?
— Буду очень обязан.
— Не сердись, пожалуйста. Давай лучше что-нибудь придумаем.
— Давай, только сразу договоримся: если надумаешь бить тут стекла, угадай с трех раз, кому придется их вставлять.
— Ну вот так-то лучше. — Она улыбнулась. — Ладно, не будем трогать твои стекла. Просто прогуляемся, посмотрим, как вы тут устроились.
— На что ты хочешь смотреть-то — на тупые семейства с их тупыми детишками?
Сделав еще шаг, Нэнси подошла вплотную к Райану, подняла руки и неожиданно сильным движением притянула его голову к себе. В следующую секунду она уже целовала его в губы, причем совсем не так, как он ожидал, — не требовательно и агрессивно, а мягко и нежно. От неожиданности Райан настолько оторопел, что прошло некоторое время, прежде чем его руки обняли ее. Но Нэнси не дала ему обнять себя хорошенько. Резко отстранившись, она сказала:
— Ну давай, показывай мне вашу «Бэй Виллу».
— «Висту».
— Ладно, показывай «Бэй Висту».
Держась за руки, они пошли в сторону пляжа. Прикинув, как он выглядит сейчас со стороны, Райан порадовался, что никто на них не смотрит и что вообще темно.
— Отсюда все каба́ны видны. Четырнадцать штук.
— Каба́ны?
— Так домики называются. По крайней мере, так их называет мистер Маджестик.
— Тот старикан, с которым вы тогда в «Пирсе» сидели?
— Ну да.
— А где он живет?
— У него тут свой дом. Вон там, с другой стороны от первого номера.
— Покажи.
— Чего смотреть-то? Дом как дом.
Уличный фонарь с каким-то старомодным отражателем вроде тарелки отбрасывал резко очерченное пятно света на садик перед домом мистера Маджестика. Лампа была закреплена на ветке ближайшей пихты и освещала аккуратно подстриженные кусты, окаймленные белыми камнями клумбы, перекликающиеся с ними стволы тонких березок и пару пластмассовых фламинго.
— Красиво, — прошептала Нэнси. Они обошли лужайку по широкой дуге — границе между светом и тенью.
— Он дома, — сказал Райан. — Наверное, телевизор смотрит.
— Наверняка, — ответила Нэнси. — Смотри, какая у него там красивая лампа.
— Это ему все дочь обустроила: мебель привезла, внутри все отделала.
— Я хочу посмотреть.
Они добрались до дальнего края лужайки, и Нэнси, оставаясь в тени, направилась к той стороне дома, которая выходила на участок ничейной земли. Окно было открыто, розоватый свет струился сквозь противомоскитную сетку.
Райан схватил ее за руку:
— Дверь с другой стороны.
— А я и не собираюсь входить.
Она выдернула руку, и Райану ничего не оставалось, как последовать за ней. У самой стены они остановились, и Нэнси осторожно заглянула внутрь.
Мистер Маджестик действительно сидел перед телевизором в своем кресле с выдвижной спинкой. С банкой пива в одной руке и сигарой в другой он внимательно наблюдал за тем, как разворачиваются события в каком-то вестерне. Не отрывая глаз от экрана, он слегка поднимал голову, отхлебывая пиво, и спинка кресла поднималась вслед за ним. Затягиваясь сигарой, он снова откидывался назад, и оба они — мистер Маджестик и его кресло — возвращались в прежнее положение.
— Клево, — сказала Нэнси.
Райан отчетливо слышал диалог героев фильма: знакомый мужской голос с характерным тягучим западным акцентом и женский. Он узнал голос и акцент: перепутать было невозможно. Райана разобрало любопытство, и он заглянул через окно в комнату, где его взгляд, миновав фигуру мистера Маджестика, уткнулся в Рэндолфа Скотта в ковбойской шляпе с загнутыми полями. Женщина тоже показалась ему знакомой — довольно красивая, хотя и не очень молодая, — но фамилию он так и не вспомнил. Ее голос звучал устало, она отчаялась и говорила, что ей все равно, что с ней будет дальше. На что Рэндолф Скотт сумел дать, по мнению Райана, вполне убедительный и достойный ответ: «Если тебе плохо и ты жалеешь себя, я могу сказать тебе только одно… ты живая, а он мертв — а это огромная разница».
— Мне нравится такое сочетание: лиловое с серебром, — прошептала Нэнси. — И коричневое.
Райан видел этот фильм, он ему понравился. Ричард Бун играл плохого парня. Он с парочкой других негодяев захватил в заложники Рэндолфа и эту женщину вместе с ее мужем. Бандиты рассчитывали на выкуп, потому что у женщины был богатый отец. Муж оказался трусом и повел себя как последнее чмо. Бандиты его, естественно, пристрелили, а потом, как только получили выкуп, собирались пристрелить и Рэндолфа с женщиной, ну и, сами понимаете, Рэндолфу пришлось выкручиваться.
— Видишь картины? — спросила Нэнси. — Те самые репродукции, про которые я тебе говорила: их продают в магазине.
— Ш-ш-ш.
— И рамки вместе с ними — будто старинные. Красиво смотрятся.
Мистер Маджестик и его кресло вдруг выпрямились. Он обернулся, прислушался, и им пришлось отпрянуть от окна.
Наступила тишина. Райан неподвижно стоял в темноте, прижавшись спиной к стене. Он услышал из окна лошадиное ржание и затихающий стук копыт. Ни музыки, ни диалога. Что-то там происходит. Кажется, тот самый момент, когда Рэндолф скрытно проникает за парнем по имени Билли-Джек в пещеру, где сообщники оставили Билли-Джека караулить женщину. И вот Рэндолф пробирается за ним, а тот неожиданно оборачивается, и вы уже думаете, что сейчас им придется схватиться врукопашную, но нет — Рэндолф выхватывает обрез и сует ствол прямо Билли-Джеку под челюсть, и — бах! — плохого парня больше нет, без всех этих дурацких драк.
Нэнси снова заглянула в окно.
— Очень красиво, — прошептала она и хихикнула.
— Пойдем, — сказал Райан.
— Подожди минутку.
— Он тебя услышит.
Бах! — раздалось в комнате, и Райан туда заглянул. Именно этот эпизод. Рэндолф стоит с обрезом в руках, а бабенка прижала руки к лицу. Небось штаны намочила от страха.
— Боже мой, где он покупает такую мебель, как ты думаешь?
— Все, хватит, пойдем отсюда.
— Если бы сама не видела, ни за что бы не поверила. Одна лампа в большом окне на веранде чего стоит…
— Пойдем, я тебе говорю.
— …с целлофановым абажуром. Слушай, помнишь этот анекдот: кто победил на польском конкурсе красоты?
Райан отрицательно покачал головой, из последних сил сохраняя терпение.
— Никто, — прошептала Нэнси и рассмеялась.
Мистер Маджестик повернулся в кресле, потом поднялся, и спинка кресла выпрямилась. Он сделал шаг к окну, но тут же развернулся, быстрыми шагами пересек комнату и направился к двери на крыльцо.
— Он идет. Уходим, — сказал Райан. С противоположной стороны дома хлопнула дверь.
Нэнси опять смотрела в окно.
— Ты прав. Пора сваливать.
— Подожди минутку…
Но она, не дождавшись Райана, побежала вдруг по лужайке и скрылась в кустах на ничьей территории. Послышалось шуршание веток. В первый момент он хотел было побежать за ней, но почему-то передумал. Выждав еще чуть-чуть, Райан обогнул дом, вышел из-за угла и чуть не столкнулся с мистером Маджестиком, который шел через освещенный сад, мимо двух фламинго.
— Так это ты?
— Что — я?
— Тут кто-то смеялся.
— Что вы имеете в виду? — спросил Райан.
— Я имею в виду, что кто-то смеялся. Что еще можно иметь в виду?
— Может, это на пляже.
— Кто-то смеялся прямо под моим окном.
— Не знаю, я ничего не слышал.
Мистер Маджестик недоверчиво уставился на него.
— Ты хочешь сказать, что вышел с той стороны и ничего не слышал?
— Я просто гулял.
— Ты что, уши затыкаешь, когда идешь гулять?
— Я ничего не слышал. Сколько раз повторять?
— И никакой девчонки не видел? Мне показалось, что смех женский.
— Ни девчонки не видел, и вообще никого.
— Ну, не знаю, — сказал мистер Маджестик, пожав плечами. — Может, со мной что-то не так. Надо проверить мои чертовы уши.
Разговор вроде бы подошел к концу. Мистер Маджестик замолчал и собирался уже идти обратно в дом. Потом снова посмотрел на Райана и сказал:
— А телевизор не хочешь посмотреть? Хороший фильм показывают.
— Я его уже видел, — ответил Райан.
И тут же пожалел, что брякнул такую глупость. Он услышал себя со стороны и увидел мистера Маджестика, замершего с удивленно поднятыми бровями. Возникла неловкая пауза.
— А откуда ты знаешь, что видел?
— Я как раз мимо проходил и услышал ваш телевизор. Фильм действительно хороший, вот я его сразу и вспомнил. Они там чего-то говорили, потом стрелять начали. Это вестерн, да? С Рэндолфом Скоттом?
— Значит, ты слышишь, какой фильм идет по телевизору в доме, — сказал мистер Маджестик, — но не слышишь, что кто-то смеется как раз там, где ты идешь?
— Да не слышал я ничего. Черт возьми, я что, должен вам расписку написать?
— Ладно, не психуй.
— Как же не психовать? Вы мне верите или нет?
— Перестань, чего ты кипятишься? Все, забыли.
— Ничего не забыли. Вы говорите, что я вру, а мне это не нравится.
— Да ладно тебе. Ничего такого я не говорил.
Шагнув вплотную к мистеру Маджестику, Райан спросил:
— Так вы верите мне или нет?
— О'кей, я тебе верю, — сказал мистер Маджестик. — Доволен? Или я должен тебе расписку написать?
— Ладно, забыли, — усмехнувшись, ответил Райан. Он прошел мимо мистера Маджестика, и его силуэт, покинув световой круг, слился с окружающей темнотой.
Нэнси рассчитывала, что Райан догонит ее на пляже, но он все не появлялся. Тогда она подумала, что он решил воспользоваться машиной и оказаться у дома раньше нее. Точно, он обгонит ее и встретит какой-нибудь пошлой фразой типа «Ну, и где ты шлялась?» После чего все его действия будут подчинены одной-единственной цели — как можно скорее затащить ее в спальню. Что вполне естественно. Если девушка просит парня украсть пятьдесят тысяч долларов, с ее стороны было бы невежливо отказаться с ним переспать. Райан наверняка так и думает, да и с какой стати ему думать иначе? Нэнси рассматривала все это как часть сюжета, романтический мотив в разыгрываемой по ее сценарию пьесе под названием «Великое похищение зарплаты сборщиков огурцов». Нет, лучше так: «Нэнси и Джек на берегу моря». Хотя на самом деле это озеро. Нет, название должно быть современным: «Крутая парочка урывает себе немного бабок». А в том, что они эти бабки урвут, Нэнси не сомневалась. Другое дело, если что-нибудь случится: тогда Райану придется отдуваться одному. Нэнси уже решила, что при неблагоприятном исходе она просто упрется и будет отрицать даже знакомство с этим парнем. Это будет — если уж так случится — печальным эпилогом пьесы, а назвать его можно так: «Не повезло, Ваня». Или: «Что-то находишь, а что-то теряешь».
И все-таки будет обидно, если исход окажется неблагоприятным, потому что Джек Райан ей нравился. Нравилось, как он на нее смотрит. Нравилось его лицо, глаза и стройная, худощавая загорелая фигура. Нравилось, как он стоит, уперев руки в бедра, — уверенный в себе, но не пытающийся нагло давить на нее. Нравилось то, что он говорил, но еще больше — его спокойная манера говорить. Какая все-таки жалость, что Джек — это не Рей. Если бы Джек Райан был Реем Ритчи, все в ее жизни было бы совершенно по-другому. Нет, это вовсе не значит, что она останется с Райаном навсегда, — насчет своего будущего она должна хорошенько подумать; но, по крайней мере, ее жизнь была бы сейчас куда веселее. Ужасно жалко, что Джек — не Рей. Увы, мир устроен так, что никто из Райанов не может поменяться местами ни с кем из Ритчи, и это очень грустно.
Нэнси стала думать, что будет, когда она вернется домой. Она включит лампу и проигрыватель, а все остальное предоставит Джеку. Он наверняка будет спокойным и немногословным, но и терять зря время тоже не станет. Для начала можно будет поплавать голышом в бассейне: проверить, насколько Райан крут на самом деле.
Нэнси поднялась по лестнице на лужайку перед домом. Бассейн, подсвеченный снизу, отчего вода казалась слегка зеленоватой, выглядел ужасно эротичным. Если бы она точно знала, что он на нее смотрит, можно было бы устроить маленькую прелюдию перед главным действием. В гостиной света не было.
Это и понятно: сидит где-нибудь на диване в темноте, чтобы хорошо видеть лужайку и бассейн, и обдумывает, какой бы пошлой фразой ее встретить и как именно ее сказать. Возможно, и сейчас на нее смотрит.
Да, он смотрит на нее; она это просто кожей чувствует.
Нэнси подошла к краю бассейна, сняла сандалии и попробовала воду ногой. Потом стащила через голову свитер и тряхнула волосами. Расстегнула пуговицы на блузке и снова попробовала воду. Главное — не торопиться. Он наверняка уже переполз на край дивана, чтобы лучше видеть. Ничего, сейчас она снимет блузку, он увидит, что под ней нет лифчика, и тогда-то уж не сможет остаться на месте. Ну, Ваня, приготовься. Настало время расстегнуть шорты и снять их, игриво покачивая бедрами. Ничего, подумала Нэнси, пусть посмотрит. Нечасто перед ним такие спектакли разыгрывают. Она неторопливо прошла вдоль бортика, положив руки на бедра и уверенная в том, что произвела должное впечатление. Потом повернулась, так же медленно прошла обратно и нырнула.
Нэнси пересекла весь бассейн под водой, вынырнула, снова нырнула и, оттолкнувшись от стены, доплыла до середины бассейна. Здесь она поднялась на поверхность, перевела дыхание и опять поплыла на глубину медленными плавными гребками. От мелкого края к глубокому и обратно — у него будет время выйти из дома и спуститься к бассейну. Еще один поворот — и на полпути к тумбочке для ныряния Нэнси заметила человека, выходящего из дома, из густой темноты внутреннего дворика. Она снова нырнула, чтобы дать ему возможность подойти поближе, и вынырнула, плавно рассекая воду. Она увидела коробку с пивными банками, которую он легко нес одной рукой. Нэнси успела удивиться тому, зачем он привез целую упаковку, и в тот же момент поняла, что это вовсе не Джек Райан, а какой-то совершенно незнакомый ей мужчина. Она была уверена, что никогда раньше не видела этого человека, который подошел прямо к краю бассейна. В его темных очках зеленоватыми дугами отражались подсвечивающие бассейн огни ламп.
— Давай-ка вылезай, — с ухмылкой сказал Фрэнк Писарро. — У меня кое-что для тебя есть.
Нэнси оперлась рукой о бортик бассейна и, посмотрев на незнакомца, сухо сказала:
— Пошел вон.
— Слушай, давай договоримся, что ты не будешь на меня орать, о'кей?
— У мистера Ритчи есть договор с частной охраной, и они как раз сейчас должны делать очередной обход…
— Они специально приходят посмотреть, как ты купаешься, да? — все с той же ухмылкой поинтересовался Писарро. — Черт возьми, я вполне их понимаю.
— Выкладывай, что тебе нужно, — сказала Нэнси, — и проваливай отсюда.
— Я хотел тебе кое-что предложить на продажу.
— Ты проник на частную территорию без разрешения, — строго сказала Нэнси. — Так что не трать напрасно время. Если охрана застанет тебя здесь, тебе придется долго объяснять, какого черта ты тут делаешь. Они арестуют тебя и отвезут в тюрьму, даже вопросов задавать не станут. Одного того, что ты находишься здесь без моего разрешения, вполне достаточно, чтобы предъявить тебе обвинение.
Писарро терпеливо ждал. Потом сказал:
— Это бумажники. И кошельки.
— Что-что?
— Бумажники. У меня есть несколько бумажников, которые я хочу продать тебе за пятьсот долларов.
Нэнси призадумалась. Этот парень — или полный псих, или прикидывается идиотом. Вслух же она спокойно сказала:
— Мне не нужны бумажники. Так что уходи, пожалуйста.
Писарро пожал плечами.
— Ладно. Если тебе не нужны эти бумажники, мне остается только одно — отнести их в растреклятую полицию. — Поставив коробку у бортика, он наклонил ее, откинул крышку и продемонстрировал Нэнси содержимое. — Все эти бумажники украдены в одном месте. Ну что, въезжаешь потихоньку?
Нэнси решила, что искать какой-то смысл в словах этого странного типа бесполезно. Оставалось только придумать, как от него отвязаться. Мысль о том, чтобы привлечь к этому делу полицию, показалась ей вполне здравой.
— Отнеси их в полицию. Я думаю, там оценят твою помощь.
— А то как же, — сказал Писарро. — Я ведь могу рассказать им, кто украл эти бумажники. Ну, а если мне не захочется самому связываться с копами, я просто оставлю эту коробку там, где полиция обязательно на нее наткнется. А внутри будет написано имя того, кто все это провернул. — Писарро пристально посмотрел на Нэнси. — Ты хоть понимаешь, о чем я говорю?
— Ничего я не понимаю и понимать не хочу. Сейчас придет охрана, и тебя…
— Хватит мне лапшу на уши вешать, — перебил ее Писарро. — Какая, на хрен, охрана? Я тут три часа проторчал, пока тебя дожидался, и ни одного охранника не было. — Писарро улыбался во весь рот и нагло смотрел на Нэнси, пытаясь лучше разглядеть ее искаженную водой фигуру. — Ладно, вылезай, — примирительно сказал он. — Если ты и в самом деле не в курсе, так и быть, объясню, что к чему.