Моё вечное любопытство. Заметила дверь за лестницей и пошла проверить. Ребят не предупредила, думала, заметят и догонят. Увы. Ещё одна комната. Справа от меня книжный шкаф, у окна рабочий стол. А за окном…. Чуть не вскрикнула от удивления. За окном обычный двор, напротив жилой дом, окна светятся, у парадных скамейки, на балконе пятого этажа курит обрюзгший господин в одних кальсонах.
— Удивлена?
— Это не мой дом, Оля — оборачиваться не спешу, голос сразу узнала, тихий, вкрадчивый с грустинкой.
— Откуда ты знаешь? Это мог быть твой дом, или один из многих, где ты жила. Гляди, твои любимые книги, полное сочинение Конецкого на верхней полке, «Каштаны Эдинбурга» Ремарка, потрёпанный томик. Сколько раз ты его перечитывал?
— «Каштаны»? Не помню такого. Моя любимая книга Ремарка «Нарвские ворота». Ты опять что-то напутала.
— Может быть, но не сегодня. — Ольга подходит к столу и опирается на спинку стула. На это раз девушка одета в стильный деловой костюм: длинная юбка и дамский пиджак с серым отливом.
— Да, комнаты разные, книги разные, только сюжет один: серые будни, алкоголь и несчастная любовь к даме полусвета эмигранта в чужом городе. Какая разница, Петербург, Эдинбург или Париж? Где он жил, что видел, что слышал и пережил, о том и писал. Что он писал, то ты и читала, или читал. Это ведь так просто.
— Ты хочешь сказать, в этом мире, он написал другое? — не ожидала, честно говоря, что всё начнется с литературного диспута.
— Разумеется. В библиотеке лежит «Триумфальная колоннада». Нет, извини, не лежит, одна пионерка взяла почитать в первый же день и забывает вернуть.
— Мне это нужно знать? — про себя думаю, что и времени нет искать раритет от «меланхоличного немца».
— Вопрос подразумевает ответ.
— Начало задаёт тон последующему разговору — не остаюсь в долгу.
— Хи! Ты самое неудачное его отражение. Мало того, что грубоватая девчонка без сисек, так ещё умом небогата, всё в мышцы и наглость ушло.
Невольно вспыхиваю, кровь отливает от лица, но быстро беру себя в руки. Она же специально выводит меня из себя, значит не стоит реагировать раньше времени.
— Мне это не нужно. Ты удивишься, но в двадцать первом веке образование и настойчивость ценятся дороже фигуры с обложки и больших глаз. Извини, но этого добра в империи как яиц на Пасху, со всего света приезжают, счастье ищут.
— Ты уверена, что жила в империи?
— Оля, — тихим вкрадчивым голосом, и тут же применяю запрещённый приём — ты уверена, что знаешь, чем закончится этот разговор? Это Максиму воспитание не даст поднять руку на даму, а я всего лишь нагловатая девчонка без сисек, хуже того, даже не дворянка. Мой дедушка из крестьян.
Девушка вздрагивает.
— И ты не сможешь, только если очень сильно постараться.
— Не буду спорить. Давай вернёмся к самому началу. Как нам отсюда выйти?
— А узнать, кто ты есть на самом деле не хочешь?
Пока мы беседовали, за окном стемнело. У парадных зажглись фонари. На балконе напротив пусто, господин в кальсонах ушёл домой. Облака отсвечивают в лучах закатного солнца. А деревья у дома, мне показалось, вдруг стали выше и пышнее. Перевожу взгляд на Ольгу, замечаю, она сегодня без книжки или читалки. Видимо, ей уже не нужна маскировка, образ тихони, симпатичной курсистки отброшен. Передо мной уверенная дама с гордой осанкой и холодным взглядом. Лицо юное, но глаза не обманут, в глазах опыт многих десятилетий, если не больше.
— Мне не интересно это слышать. Совершенно не важно, кто я есть. — Про себя добавляю: «Я есть, и этого достаточно».
Вдруг вспомнились слова старого пастора, давно, ещё до службы в армии: «Спасение это незаслуженный дар Господа». Тогда я его понял неправильно. Только сейчас дошло.
— Обернись.
Чуть не попалась на простую уловку, только скосила глаз, но и этого оказалось достаточно. Комната, вид за окном, дама напротив — всё исчезло, растворилось в белёсой дымке. Потягиваюсь, разминаю затёкшие мышцы, привычным движением приглаживаю шевелюру. Да, вот всё и вернулось на круги своя.
У костра тепло, уютно, и утренняя сырость не чувствуется. Даша спит, свернувшись клубочком на брезенте. Поправляю у неё рюкзак под головой и накрываю своей курткой. Любимая. Самая лучшая, верная, милая, добрая и красивая девушка. И умная в добавок. Она ведь почти сразу всё поняла, а может сердце подсказало. Эх, не силен я в потёмках женской психологии.
В кармане джинсов смятая полупустая пачка «Ковбоя». Прикуриваю от уголька. Глубоко с наслаждением затягиваюсь. Выдыхаю струю сизого дыма, меланхолично смотрю, как он закручивается колечками.
С реки тянет свежестью, запахами водорослей и рыбы. Лес на противоположном берегу реки застыл стеной, как волшебный забор из сказки. Тихо, только потрескивают угли в костре, да вдалеке мяукает сова.