- Доброе утро, господин прокурор, председатель нездоров, однако я доложу его помощнику о вашем звонке.
- С кем я говорю?
- Это секретарь помощника господина председателя.
В трубке что-то щелкнуло, и настала полная тишина.
Берг еще раз проглядел те вопросы, которые он собирался задать Дорнброку.
- Дорнброк слушает...
- Доброе утро, это прокурор Берг.
- Здравствуйте. Вы хотите, чтобы я приехал к вам? Или в порядке одолжения вы сможете приехать ко мне? Я болен...
- Если врачи не будут возражать, я бы приехал к вам немедленно.
- Врачи, конечно, будут возражать, но я жду вас.
Дорнброк, укутанный пледом, лежал на тахте как мумия. На черно-красном пледе его большие руки казались особенно белыми.
- Я понимаю ваше горе, господин Дорнброк, поэтому задам лишь самые необходимые вопросы.
- Благодарю вас.
- Скажите, ваш сын был здоров? Совершенно здоров?
- Вы имеете в виду его душевное состояние? Он был здоров до того, как отправился в поездку по Дальнему Востоку. Он вернулся оттуда иным... Совершенно иным. Я не узнал Ганса, когда он вернулся оттуда.
- Чем вы это можете объяснить?
- Не знаю.
- У вас есть враги, которые могут мстить?
- Враги есть у каждого человека. Могут ли они мстить мне, убивая сына? Или воздействуя на него какими-то иными способами, доводя до самоубийства? Я не могу ответить на этот вопрос.
- Когда вы видели сына последний раз?
- Вечером, накануне трагедии.
- Где?
- Дома.
- У вас не было никакой беседы с сыном?
- Была.
- О чем?
- О наших делах.
- Он был спокоен?
- Нет. Он был взволнован.
- У вас, отца, нет объяснений этой взволнованности?
Дорнброк отрицательно покачал головой.
- Вы верите в то, что ваш сын мог покончить с собой?
Дорнброк смотрел на Берга и не говорил ни слова. Они смотрели друг на друга, и лица их были непроницаемы.
Берг, впрочем, заметил, как дрогнули губы Дорнброка, это было только одно мгновение, но и Дорнброку было достаточно одного лишь мгновения, чтобы увидеть, как прокурор заметил эти его дрогнувшие губы.
<Ну и что? - глядя на Берга, думал Дорнброк. - Ну и что, прокурор? Ты идешь по горячему следу, но моего мальчика больше нет. Нет больше моего Ганса, а если я сейчас назову тебе имя, тогда не будет и моего дела, и тогда уже вовсе ничего не останется в этом мире...>
- Вы можете сказать мне, что вменялось в обязанности вашему сыну во время его последней поездки?
- То же, что и всегда: решение дел, связанных с производством и финансированием нашего предприятия.
- Вы можете ознакомить меня с деловыми бумагами, со всеми документами, связанными с его поездкой?
После долгого молчания Дорнброк отметил:
- Я должен согласовать это с наблюдательным советом.
- Когда мне следует ждать этого согласования?
- Как только врачи позволят мне встать.
- По телефону согласовать нельзя?
- У нас так не принято.
- Но если этого потребуют определенные обстоятельства, можно рассчитывать на ваше содействие?
- Если обстоятельства расследования окажутся столь серьезными, я пойду на то, чтобы вынести этот вопрос на правление без моего личного участия;
- В какое время вы виделись с вашим сыном в тот трагический день?
- Это было вечером.
- Конкретно.