- Что еще? - Деловым тоном Грибовик старался подчеркнуть, что эта тема исчерпана. - Только не темни.
- Еще? Совсем пустяк. У нас есть одна благотворительная организация. Общество "Бедам"...
- Что означает "бадам"? Похоже на бедлам.
- Однако у тебя шуточки. Бадам переводится как миндаль. Так сказать, символ красоты весны и щедрости осени.
- Так что хочет общество?
- Выделить редакции "Наизнанку" сто тысяч рублей.
- Слушай, Рувим, что же ты не начал разговор именно с этого?
В голосе сурового редактора прозвучала искренняя радость.
- Ты мог бы подумать, что я таким образом пытаюсь на тебя надавить, Цейтлин засмеялся.
- При наших-то отношениях? - воскликнул Грибовик обиженно.
- Именно. Я не хочу, чтобы их портила хоть копеечная корысть.
- Клянусь... Как это ты говорил? Клянусь смоковницей и маслиной, а заодно и горой Синаем, у меня даже не возникло мысли о чем-нибудь подобном, Рувим!
- Так ты позвонишь, когда заказывать гостиницу твоей бригаде?
- Ты это о чем? - спросил Грибовик с хорошо разыгранным недоумением. Какая бригада? Если надумаешь, приезжай лучше сам в первопрестольную.
Всегда буду рад...
- Спасибо, Арон. У нас говорят: забота о ближнем снимает с его души камень неуверенности. Тоже рад был услышать твой голос. Пока!
Цейтлин с довольной улыбкой человека, свалившего с плеч тяжелую ношу, положил трубку, взял стакан и маленькими глотками выпил его до дна. Потом нажал на клавишу переговорного устройства.
- Ильяс, ты? Сегодня ужинаем в "Бахоре". Звякни девочкам. Да, Маришке и Гульнаре. Конечно, подошли за ними машину. Хоп? Вот и отлично.
Он снова откинулся на спинку кресла и лениво потянулся за сигаретами.
11
- Дела наши неважные, - сказала Тамара Михайловна. - Я сегодня выяснила обстановку у шоферов. Даже машины "скорой помощи" останавливают.
Прорваться тебе на Акжар по шоссе нет никакой возможности.
- Хорошо, а где режим послабее? Не говорили?
- Федор Иванович...
- Кто это? - перебил он ревниво.
Она понимающе улыбнулась:
- Водитель второй "скорой". По его наблюдениям, совсем не проверяют машины, которые идут нa Уйдарвазу. А те, что едут оттуда, осматривают.
- Логично, - сказал Таштемир. - Уйдарваза - тупик. От нее путь только в горы. Капитану Иргагдеву там делать нечего.
- Что же он решил?
- Пробираться в Уйдарвазу! Оттуда пешком до Каптаркалы.
- Но это означает... возвращение в Бешарык! - Так надо.
- Хорошо. Как только Федор Иванович поедет за город, он тебя прихватит до Уйдарвазы.
- И тебе не жаль меня отпускать?
Тамара Михайловна грустно улыбнулась.
- Мне тоже не хочется уходить, - сказал он, отвернувшись к окну.
- И не уходи.
- Не могу, Тамара, не имею права. Я сейчас обычный солдат. А солдату никогда не хочется уходить.
Я ни в один рейд в Афгане не шел с желанием и без плохих предчувствий.
- Ты был в Афгане?
- Пришлось...
- И всегда возвращался?
- Как видишь.
- Вопреки предчувствиям?
- Милая моя Тома, предчувствие - это наша реакция на явления, которые мы сами себя убедили считать опасными. Нет человека, который не испытывал бы тревоги перед боем. Поэтому, стоит случиться несчастью, мы говорим: он предчувствовал. А тысячи других, для которых все обошлось благополучно, о своих предчувствиях забывают.
- Думаешь, убедил? Нисколько!
Он порывисто обнял ее, поцеловал в обе щеки и в кончик носа.
- Может, я не тебя убеждаю, а себя?
- Получается?
- Конечно. У нас есть поговорка: если бедному не поможет случай, кто еще поможет ему?