Необычной формы самолет – длинные стойки шасси, утопленный в толстое крыло фюзеляж, антрацитно-черный цвет покрытия, незаметные воздухозаборники впереди – и четыре щелевидных сопла реактивных двигателей сзади медленно полз по рулежной дорожке, ориентируясь по командам едущего впереди на небольшой открытой машине аэродромного техника с рацией. Все-таки как не крути – а такая конструкция самолета имела и недостатки, один из них – при взлете самолет приходилось вот так вот выводить на полосу, командир корабля полосу не видел, и "слепая" рулежка могла запросто закончиться аварией. Самолет полз медленно, величаво и – на удивление бесшумно, специальная конструкция двигателей, максимально подавляющая шумы, давала о себе знать и здесь, на земле.
Совершив крутой, на девяносто градусов поворот, махнув угольно-черным крылом, самолет замер на исходной, прямо посередине. Полковник ВВС Данила Андреевич Хортин, ученик лично генерала Останина, тоже "снайпер-бомбардир" с тремя подвесками повторного подтверждения ювелирно, с первого раза вывел самолет на исходную.
– Все системы в штатном режиме, к взлету готовы! – доложил штурман. В этой модели самолета экипаж состоял из двух человек – командир корабля, он же пилот и штурман, он же бомбардир, специалист по системам вооружений. Как на тактическом фронтовом бомбардировщике – времена, когда в экипаж "стратега" водили десять – двенадцать человек давно прошли.
– Вышка, я "Призрак-единица" у нас все штатно, разрешите взлет – по внешней связи как положено, доложился Хортин
– "Призрак-единица", взлет разрешен, после взлета занимайте курс девяносто, эшелон двенадцать-два нуля.
– Принял, "Призрак-единица" курс девяносто, эшелон двенадцать-два нуля – полковник Хортин до предела двинул вперед сектора газа двигателей. Этот самолет был компьютеризирован до предела, автопилоту можно было доверить и взлет и посадку – но полковник Хортин предпочитал как можно больше летать "вручную", тем более что потом ему учить летать на этом самолете других.
Длина пробега во ВПП у этого самолета была очень большой – почти четыре километра. Была и еще одна опасная особенность – отрыв от земли происходил настолько плавно, что в кабине почти не чувствовался. К этому самолету нужно было долго привыкать…
Как только далекая лесная зелень поползла вниз, полковник переключил тумблеры, убирая в свои отсеки шасси самолета, отклонил штурвал – и самолет начал медленно и плавно – он вообще не терпел резкого, нервного пилотирования – набирать высоту…
Полет над Империей прошел штатно – просто доверься автопилоту и отдыхай в кресле. Самолеты шли на большой высоте, избегая пересечений с пассажирскими маршрутами, особенно межконтинентальными – у британских и американских летчиков была скверная привычка брать с собой в кабину оборудование для съемки. Избегали они и городов – с такого расстояния они казались размытыми, серо-бурыми кляксами, на злено-желтой поверхности земли. НА радарах их видели – самолеты не предпринимали никаких мер для обеспечения скрытности, на каждом борту в автоматическом режиме работал ответчик системы "свой-чужой". Один раз к ним приблизилась пара истребителей – видимо, прилетели откуда-то от Самары – но увидев странные самолеты отпрянули от них и быстро скрылись из виду. Правильно – в чужие, к тому же совершенно секретные дела нос совать – не следует.
Над Туркестаном, в оговоренной точке их ждали – "призракам" пришлось опускаться на эшелон один-три нуля для того, чтобы встретиться с заправщиками. Для гарантии, заправщиков тоже было не один, а три – в стратегической авиации все старались делать с гарантией. Техник-заправщик, сидевший в хвосте одного из самолетов и заведовавший отпуском топлива умудрился сфотографировать увиденное – такие, похожие на огромных черных скатов, без фюзеляжа, без бортовых огней и почти без кабины самолеты он видел впервые.
Дозаправка заняла восемь с небольшим минут – приняв на борт по тридцать пять тонн чистейшего авиационного керосина "Скаты" отцепились от шлангов заправщиков – и снова начали упорно карабкаться вверх, в иссиня черное на такой высоте небо…