- С уголовки?
- Точно, - кивнул парень.
Не обратив никакого внимания на мои дедуктивные способности, он уселся на стул и произнес:
- Серега.
Я пожал протянутую руку и тоже представился:
- Игорь. Только я не Вязов. Вязов вышел. Скоро должен подойти.
- Ну, вышел и вышел. Мне, в принципе, без разницы кому информацию слить. Мое дело ее передать, а там уж вы, что хотите с ней делайте. Игорь, ты в курсах, что Вязов вчера пацанов с медным кабелем повязал и к нам в Калининский сдал?
- В курсах, - кивнул я.
- Короче, пацаны уже на 9 эпизодов раскололись. Оказывается, они уже полгода у нас в районе "цветником" промышляли. Провода тырили, катушки с лифтовых шахт.... И что интересно, сдавали все это добро в один и тот же приемный пункт. Мы сегодня по утряни в этот пункт нагрянули, прошерстили его и обнаружили в нем кучу каких-то алюминиевых колес. У нас в отделе парень один работает, он в армии в танковых войсках служил. Так вот, он сказал, что это не колеса, а катки для танков, и делают их на Машзаводе, который находится на вашей территории. Будете заниматься?
- Будем! - решительно заявил я.
Потом, уточнив детали и проводив гостя, отправился к Петровичу.
К возвращению Вязова подготовительная работа была мною завершена. Получено разрешение начальника взять на два часа служебную машину, собраны в папку бумага и авторучка.
- Ну, как успехи? - спросил я Виталия, имея в виду результаты его путешествия по кабинетам и службам.
- А, - пренебрежительно махнул рукой он. - Знаешь, как в застойное время было? Все на словах против войны, а взносы в Фонд Мира никто платить не хочет.
- Ясно, - кивнул я. - Зато у меня хорошие новости. Поговорка: "долг платежом красен" оправдывает себя. Только что сюда приезжал парень из Калининского ОУР, который дал ценную наводку по нашему Машзаводу. Ты вчера помог соседям, изловил и приволок им пацанов с ворованным кабелем, а сегодня они поделились интересной информацией.
Виталий улыбнулся и произнес:
- Я всегда говорил, что нужно делать добро людям, оно возвращается с торицей.
- Эх, хорошо бы все так думали, - вздохнул я. - Ладно, машина ждет у подъезда. Заедем сначала в пункт по приему цветных металлов, а потом на Машзавод. По пути все расскажу подробно.
- Послушай, Игорь, боюсь, что на Машзаводе я не смогу тебе помочь. Меня туда попросту не пустят. Я же еще удостоверение не получил.
И тут я сообразил, что меня тоже не пустят. На заводе понадобится не только удостоверение, но и вторая форма допуска. Пришлось по быстрому внести коррективы в план действий. Поехали мы не вдвоем, а втроем. Взяли еще Витьку Кузнецова, у которого есть соответствующий допуск, и изменили маршрут. Сначала заехали в Управление, чтобы Вязов получил то главное, что отличает мента от обычного человека - ксиву.
Ребята из ОУР соседнего РОВД в ходе своего визита в пункт по приему цветных металлов нагнали страха на приемщика и опечатали склад. Мы тоже внесли свою лепту: вскрыли склад, измяли для образца один каток, добавили жути приемщику и забрали его с собой. Сидя на заднем сидении автомашины между мной и Виталием, он заметно трепетал, переваривая наши предсказания, что дальнейшая судьба его сложится незавидно. Действительно, кто же не вздрогнет, когда узнает, что своими действиями нанес непоправимый ущерб бронетанковым войскам и подорвал обороноспособность страны. Желая хоть немного искупить вину, приемщик беспрекословно согласился опознать мужика, который по дешевке сдал ему алюминиевые танковые катки.
Лучшим пропуском на завод оказался, прихваченный нами с собой для образца, каток. Правда, даже не смотря на то, что он был алюминиевый, а не чугунный, таскать его с собой не доставляло большого удовольствия. А пришлось. Сначала к начальнику охраны, потом к начальнику спецотдела, затем к одному из заместителей директора. И везде объяснять, каким образом он у нас оказался. После прохождения каждого кабинета наша делегация увеличивалась. В результате, когда все формальности были завершены, в цех мы направились весьма большой и представительной компанией. Вязов, который очень не любил ходить строем или толпой, тихонько откололся от коллектива и отправился наводить мосты с девушками в бухгалтерии.
Укрывшись от пыли и грохота производства в кабинете начальника цеха, мы расположились на стульях, и Кузнецов в очередной раз начал объяснять для хозяина помещения цель нашего визита. Он рассказал, что в одном из приемных пунктов нами обнаружена большая партия алюминиевых танковых катков и, что у нас имеются подозрения о причастности к их хищению с Машзавода кого-либо из сотрудников предприятия. Далее Витя предложил начальнику цеха, чтобы тот провел нас по производственным помещениям и показал своих рабочих для опознания их на причастность к краже.
Я почувствовал, что кто-то сзади тычет мне в спину. Обернулся и встретился глазами с приемщиком. Он тихо шепнул:
- Это тот самый мужик!
- Какой мужик? - не врубился я.
- Который мне катки привез.
- Где?!
Когда до меня дошло о ком идет речь, я чуть не свалился со стула. Катки сдал в приемный пункт не кто иной, как начальник цеха! Пришлось второй раз за день по ходу пьесы вносить коррективы в план действий. Чтобы не оставлять опознающего и опознаваемого наедине, я предложил прогуляться по цеху коллегиально, дабы в интересах следствия на месте ознакомиться с технологическим процессом и условиями хранения материальных ценностей. Присутствующие не возражали. Мы, словно важная ответственная комиссия, прошествовали по цеху, придирчиво вглядываясь в чумазые лица работяг и внимательно осматривая поддоны с только что изготовленными катками. Наш свидетель, которому первоначально отводилась главная роль в данной экскурсии, скромно плелся в хвосте процессии, а я изводил начальника цеха дурацкими вопросами: "А, это у вас кран, да?", "А, это станки такие?", "А, это что за штуковина?". Представители завода, вероятно, приняли меня за полного идиота, но поскольку в народе ходят слухи, что в милиции все такие, тактично не вмешивались в мои действия. Кузнецов тоже помалкивал и делал вид, что все происходящее его не касается.
Постепенно мы дошли до выхода на улицу и тут я, обращаясь к начальнику цеха, сообщил:
- Вы знаете у нас уже есть подозреваемый в совершении данного преступления. Придется вам проехать с нами, чтобы помочь в установлении его личности и для выяснения обстоятельств хищения им катков с территории Машзавода.
Начальник цеха попытался было сослаться на большую загруженность по работе, но я настойчиво увлек его за локоток на свежий воздух и пообещал, что его миссия займет совсем немного времени.
По приезду в райотдел я предложил начальнику цеха обождать в кабинете, после чего попросил Кузнецова найти людей для процедуры опознания. Витя пожал плечами и отправился выполнять мою просьбу, а я присоединился к нашему гостю.
- Ну, и где же ваш подозреваемый? - встретил вопросом мое появление в кабинете начальник цеха.
Я подвел его к зеркалу на стене и, ткнув пальцем в амальгаму, заявил:
- Вот, перед вами! Узнаете?
- Что за шутки?! - возмутился он.
- Это не шутки, Илья Григорьевич. Это суровая сермяжная правда. Похититель танковых катков не кто иной, как вы!
Начальник цеха принялся возмущаться и обещать пожаловаться на ментовский произвол во все инстанции. Пока он сотрясал воздух громкими заявлениями, Кузнецов нашел двух подходящих по возрасту мужчин на опознание и понятых. После чего мы с ним по всем правилам, как положено, провели эту процедуру. Приемщик не подвел и, уверенно указав рукой на начальника цеха, сообщил, что данный гражданин сдал ему в приемный пункт алюминиевые катки. Илья Григорьевич еще громче заверещал на счет провокации, Декларации прав человека и снова обещал жаловаться во все инстанции. В протокол всю эту белиберду мы, конечно, вносить не стали и, подписав его у лиц, участвовавших в опознании, отпустили их. Естественно, за исключением начальника цеха.
Илья Григорьевич твердо стоял на своем. И нашего свидетеля, указавшего на него, как на преступника, в расчет принимать не хотел. Мы с Кузнецовым убеждали покаяться его и так и эдак, но он был из породы людей, не желающих слушать чужих благих советов.
- Ох, не хотите вы по-хорошему, Илья Григорьевич, - вздохнул я. Придется передать вас Вязову.
- Это кто такой? - насторожился начальник цеха.
- Один наш сотрудник. Настоящий зверь, кстати, когда дело касается военной техники. Он до того, как перейти на службы в милицию, был армейским офицером, командиром взвода средних танков. Его в Чечне контузило, с тех пор у него начались провалы в памяти, сопровождаемые буйными действиями. Армейское начальство по такому случаю решило от него избавиться. И не смогло найти лучшего повода, чем предложить ему выплатить деньги за танк, который 31 декабря 1994 года у него в Грозном сожгли. Он уволился и обозлился на весь мир. Если узнает, что вы в мирное время запчасти от военной техники разбазариваете, тогда, как его за машину, потерянную в бою, заставляли платить, так разлютуется, что ни приведи Господь! А главное, ему все с рук сходит. Контуженный, что с него возьмешь?
Виталий был легок на помине и, приехав с завода, появился в проеме двери.
- А вот и Вязов, - обреченно развел руками я.
Начальник цеха испуганно обернулся, но тут же облегченно выдохнул и произнес:
- Шутите? Какой же это танкист?! Двухметровых танкистов не бывает.
- Ну, положим, действительно не танкист, а десантник. Но контуженный - точно! - проронил я и подмигнул другу.
Виталий мгновенно оценил обстановку и понял, что я от него жду. Едва я закончил фразу, как он на самом деле повел себя, словно контуженный. Вместо "здравствуйте", Вязов с порога запустил через всю комнату свою папку. Как снаряд, она шлепнулась посредине составленных вместе столов, отчего подставки под календари и письменные приборы полетели в разные стороны. Нервно дергая головой и заикаясь, он громко спросил: