— Эльжбета к первой дойке без особой необходимости не встает. Давай где-нибудь сядем, только не на виду.
С этим проблем не было. В глубине сада под яблоней стояли белый железный столик и три таких же стула, практичные и, несомненно, гораздо более удобные, нежели кресла на террасе. Алиция пользовалась ими так редко, что забыла о них вовсе, возможно потому, что за кофе оттуда приходилось бегать значительно дальше, чем с террасы. Но место было замечательное. Рядом цвел белыми цветочками огромный куст, который сливался с белизной металлической мебели и делал ее практически не видимой из дома. Зато дом оттуда просматривался прекрасно. Я поклялась, что в случае необходимости сама пойду за горячительными напитками, а если потребуется, то и за Маженой, которая ведь пообещала явиться чуть свет.
Алиция продолжала терзаться размышлениями о своих гостях.
— Интересно, они хоть собираются осмотреть окрестности? Не тащились же они в Данию, чтобы увидеть исключительно мой дом!
— Сомневаюсь. Я бы не рассчитывала. Разве что им предложат отвезти и все показать. Сами — ни за что.
— Почему?
— Так мне кажется. Она — недолеченная, а он — жмот.
— А при чем тут это? Могут поехать на машине.
— Я же говорю, жмот, а за бензин платить надо.
— Откуда ты знаешь?
— Ты, конечно, про жмотство, а не про бензин? Откуда я про бензин знаю, догадаться не трудно. А ты смотри сама, разве эти Буцкие тебе из Польши что-нибудь привезли? Могли бы хоть паршивую бутылку водки всучить хозяйке из принципа, так нет же, только жрать горазды! Быть такого не может, чтобы Ханя со Збышеком им не говорили, какая тут дороговизна и какая разница в ценах по сравнению с нами. В конце концов, элементарная вежливость требует...
— Мои гости не должны...
— Не тупи. Достаточно любой мелочи, простенького сувенира. Сигареты, к примеру. Ведь сами они не курят.
— Боялись таможни...
— Ах, боже мой, какие мы пугливые! Я сама голову ломаю, что бы с ними сделать, ведь их всего двое, а такая маета, будто полон дом народу, хоть вешайся. И пока ума не приложу, на кого бы можно было их спихнуть. На меня прошу не рассчитывать. Я в такие игры не играю.
— А если Эльжбета с Олафом поедут на экскурсию и захватят их с собой?
— Ну ты оптимистка! А кроме того, я бы хотела с Эльжбетой перекинуться парой слов в четыре глаза, что-то я неладное чую, а потому мне твоя идея не улыбается. — Алиция нашарила в кармане половинку сигареты и закурила. Похлопала по другим карманам — больше сигарет не было. — Вся надежда на Мажену, надеюсь, она что-нибудь придумает.
— Или подскажет что-то толковое, — согласилась я. — Пойду ее встречать, сил нет здесь дожидаться. Сиди спокойно, я все притащу.
Протиснувшись между орешником и гаражом, я украдкой выскользнула на улицу, и, как оказалось, вовремя. Мажену я встретила у ограды, практически в том самом месте, где несколько лет тому назад горела пресловутая красная лампа. Во мне пискнуло нехорошее предчувствие, но я этот писк проигнорировала. А зря...
— Ну что, облизал Вацлав ложку? — нетерпеливо приветствовала меня Мажена.
— Облизал. И вилку тоже.
— Ну, я же говорила!
— Погоди, мне надо тут кое-что раздобыть...
Осчастливленная моим донесением, Мажена помогла мне запастись всем необходимым, и мы теми же тайными тропами пробрались в свое укрытие.
— Никто нас не заметил, — с гордостью сообщила я Алиции, выгружая на стол кофе, пиво, чай и сигареты. — Кто-то в ванной засел, вода льется, а где остальные, не знаю.
— Придется мне какой-никакой завтрак приготовить, — без малейшего энтузиазма произнесла Алиция.
— Никогда таких идиотских проблем не было! — рассердилась Мажена, бросая свою сумку под стол и тоже усаживаясь. — Пусть Эльжбета приготовит, а что позже, так ничего страшного. И вообще, бананы на столе, сыр в холодильнике, небось, с голоду не умрут. Рассказывайте, что тут вчера было, я так извелась от любопытства после телефонного разговора с Иоанной, что не могла уснуть!
Обсуждение событий вчерашнего дня, и в первую очередь подвигов нашего бешеного варяга, с лихвой вознаградили ее за бессонницу. Алиция призналась, что звонила вечером Хане и Збышеку. Збышека не застала, а Ханя твердо стоит на своем, что все дело в чувствах, умоляла пожалеть несчастную Юлию. Она так страдает, потому как кости срастаются медленно, швы по всему телу, и с деторождением пока нет ясности. Она так старается не быть в тягость...
— Кому? — удивилась Мажена.
— Ему, любимому. Юлия от природы молчунья, а тут еще хочет, чтобы он покрасовался...
— О господи...
— И к тому же инициативу проявлять не осмеливается, — продолжала злопыхать Алиция. — Полный кретинизм. Надо отдать ей должное конечно, сидит она спокойно и в истерику не впадает, поэтому как-нибудь уж потерплю, но понять не понимаю, и даже не буду пытаться. А вот теперь вопрос если у нее с инициативностью облом, то, может, кто другой проявит активность? А то, по ее мнению, — подруга ткнула пальцем в меня, — от болтуна тоже толку не дождешься. Потому как скупердяй.
— Подписываюсь обеими руками, — горячо поддержала меня Мажена.
Мне не терпелось обсудить другую проблему, гораздо более острую.
— Подождите вы! Черт с этим скупердяем! Меня вот что волнует, дайте же сказать. Вы поняли, что он плел про Марию Рохач?
— Марию Рохач? — тут же заинтересовалась Мажена. — Я ее читала, отличные книжки, и сатира между строк. А чего ему от нее надо?
— Вот-вот, понес ахинею, и сразу какой-то дрянью завоняло, но тут Олаф вылез со своим вымеем, и я сбилась...
— Легки на помине, — произнесла сидевшая лицом к дому Алиция.
На терраске появились супруги Буцкие в компании Олафа Мажена впала в панику.
— Караул! Вы думаете, он будет со мной здороваться?
Пришлось предпринимать срочные контрмеры. Хорошо, что я не обрезала весь барбарис. В результате Мажена вооружилась изящным букетом, состоявшим в основном из колючих барбарисовых веток с небольшой добавкой безобидного орешника, и, грозно им размахивая, двинулась навстречу небезопасным приветствиям.
Алиция несла ее сумку, распихав по карманам сигареты и зажигалки и беззаботно оставив все прочее на столике в саду. Я замыкала шествие с кофейником в руках, так как Алиция не была уверена, что знает, где у нее другой.
И все же пан Вацлав сделал шаг навстречу нашей красавице в юбке, но быстренько притормозил. Олаф с ходу въехал в ситуацию, расхохотался и тоже пошел к нам. Освободив меня от кофейника, а Алицию от сумки, он сказал ей нечто заставившее ее развеселиться, но ни я, ни присутствовавшая здесь же Юлия ничего не поняли, так как сказано было по-шведски. Появившаяся в этот момент на терраске Эльжбета сразу взяла меня в оборот:
— У тебя ведь есть знакомства в магазине на Кайерёдвай или на Кайерёдгаде?.. Нет, точно на Кайерёдвай, мне нужна протекция. Съездим туда прямо сейчас если ты не против. Они тут и без нас обойдутся. Мажена пусть тоже едет.
Давненько я так не удивлялась.
Магазин вовсе не на Кайерёдвай, а как раз на Кайерёдгаде был просто удивительный. Это воистину сокровищница разного шлифовального, гранильного, полировального, медицинского, садово-огородного, рыбацкого, каменотесного и еще бог весть какого инструмента. И все это высшего класса, в основном изделия из металла, но попадались и деревянные изделия. Я была свято уверена, что нет на свете такого устройства, которое бы там не продавалось. Принимая во внимание мой технический кретинизм, а также телячий восторг, который я и не думала скрывать, по поводу ассортимента магазина, продавец запомнил меня, наверное, на всю жизнь. Он даже интересовался пару раз у Алиции, как поживает столь оригинальная клиентка. Если на таком знакомстве можно было основывать протекцию, то я — всегда, пожалуйста.
Меня не столько удивил интерес Эльжбеты к магазину, где имелся и хирургический инструмент, сколько желание прихватить с собой Мажену. Пока я ломала голову, с какого боку пришпандорить Мажену к хирургии, Эльжбета, оказавшись на улице, коротко скомандовала:
— В машину.
Мажена, не говоря ни слова, вышла вместе с нами и бережно спрятала до лучших времен свой колючий веник в изгороди рядом с калиткой. Эльжбета чуть ли не силой втолкнула ее на заднее сиденье, сама поместилась рядом со мной, а я в полном обалдении рванула в нужную сторону.