— Супруга королевы, герцога Генриха, тоже случается увидеть, — вежливо информировала я Юлию, прежде чем пан Вацлав успел вставить хоть слово. — Я сама его встречала практически ежедневно, когда возвращалась с работы, только шли мы в противоположных направлениях и по разным сторонам улицы. Причем замечу, ни герцог специально не переходил на другую сторону, завидев меня, ни я. Просто мы жили в разных концах города. Могу также засвидетельствовать, что у него не было ни охраны, ни свиты, вообще на всей улице порой ни одного человека не было, только он и я.
— Не мож... — начал было возражать изумленный пан Вацлав.
Фигушки, перебьешься.
— Зато, между нами говоря, я никогда не встречала его, когда шла на работу, из чего следует вывод, что он вряд ли вел разгульный ночной образ жизни и принадлежал к тем морально разнузданным правителям, о которых вы столь красочно нам поведали. Не скажу, как дела обстоят сейчас, я там уже не живу, но королева Маргарет не подурнела, наверное, и он привычек не изменил. Хотя, кто знает? Вот пан Хенрикссон на эротомана вовсе не похож, а оказывается, еще какой эротоман! — Я повернулась к выходу на террасу: — Стефан, здорово ты маскируешься! Алиция, предупреждать надо, что среди нас маньяк...
Мои слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы, и это меня крайне обрадовало. Пусть теперь кто-нибудь другой разряжает атмосферу.
Ну, теперь, понятно, выход Стефана. Он отлип от косяка и шагнул вперед.
— Святая правда, человек сам себя не знает, — произнес он, покаянно вздыхая. — Добрый день. Наверное, это портреты так действуют, истинный ценитель прекрасного пола обязательно должен посетить Хиллерёд. Рекомендую от всей души!
Немая сцена закончилась, все зашевелились, Эльжбета, Олаф и Алиция вернулись в норму, даже Мажена отсоединилась от холодильника.
— Кому что налить? Кофе, пиво, чай? Люблю подавать напитки...
Олаф не преминул продемонстрировать свои успехи в польском языке:
— Вымеем безмолоко! Пыво, пыво, пыво!
— Тогда прошу в салон, здесь мы все не поместимся...
Радушное приглашение хозяйки оказалось, однако, прервано не слишком членораздельным замечанием.
— Мог бы уж, наконец, определиться с молоком... Так себе эти бычки, я думал, у них лучше...
Я взглянула в глубину кухни, откуда донесся голос, и окаменела. Окаменели, надо сказать, все, причем на разных фазах движения, одни, садясь за стол, Эльжбета, наоборот, вставая. Я не поверила своим глазам, но, кажется, начала понимать слабость Алиции к Мариану.
Забившись в самый дальний угол кухни, наш прожорливый Мариан, по кличке «Черная дыра», сидел на высокой табуретке и уписывал бычков за обе щеки так, что за ушами трещало. Орудовал он то ложкой, то вилкой, то неизвестно где раздобытым куском черствой горбушки, мужественно преодолевая возникшие трудности, ибо банка была вскрыта всего на какую-то треть и извлекать содержимое было совсем нелегко. Механическая открывалка висела на противоположной стене, и несчастный живоглот не мог до нее дотянуться, не попав в поле зрения Мажены. Как и чем ему удалось раскроить эту танковую броню, осталось загадкой.
Первой очухалась Мажена и в отчаянии простонала:
— Я же так хорошо их спрятала! Под солью! В углу! Туда никто не лазит...
Тоже мне тайник! Для Мариана это не проблема, особенно когда он голоден! Как настоящая свинья, я даже на минутку обрадовалась, что это случилось не у меня дома, но тут же прониклась сочувствием к Алиции. Вот незадача, что же ей теперь делать?
Подруга, как всегда, оказалась на высоте.
— Прошу меня извинить, — обратилась она к Буцким. — Мариан, ты отдаешь себе отчет, чьи консервы ты лопаешь?
Сказано это было таким патетическим тоном, что парень застыл с набитым ртом и даже перестал двигать челюстями, что для него совсем не характерно. Зато пана Вацлава переклинило, он покраснел и даже начал заикаться:
— Ах, нет... Мы не... С чего вы взяли? Это не наше!
Мариан не выдержал паузы и проглотил нажеванное:
— А что? Алиция сама сказала, что найду, то мое...
— Стояло на видном месте?
— Не, в углу, но я нашел...
— Ах, в самом деле? Пустяки... — смущенно пробормотал Вацлав. — Откуда такое предположение?
Ну кто, будучи в своем уме, удержался бы тут от комментария? Как единственный свидетель падения и заката банки «Бычков в томате», я просто обязана была внести ясность.
— Как же, как же, именно что ваши бычки, пан Вацлав, — заявила я твердо, имитируя при этом такое искреннее огорчение, на которое только была способна, как будто Мариан сожрал их фамильные брильянты или единственную чековую книжку. — Вы банку эту потеряли, когда первый раз в дом входили, я как раз возвращалась из магазина и своими глазами видела, как банка закатилась в живую изгородь. Я поискала, нашла и принесла, да все забывала вам отдать. Я страшно извиняюсь, сразу как-то закрутилась и забыла сказать...
— И я прошу прощения, потому их спрятала, чтобы запомнить, где лежат, и чтобы никто не переставил, — добавила Мажена, изображая огорчение с гораздо меньшим, чем я, успехом. — Так нет же, принесла нелегкая этого обжору!
— Мариан, купишь новую банку господам Буцким, — ледяным голосом приказала Алиция.
Мариан собрал волю в кулак, поборол свою ненасытную утробу и дрожащей рукой протянул банку.
— Тут еще чуток осталось... Может, вы...
Стефан жутко раскашлялся от смеха и выскочил на террасу. Эльжбета выпрямилась и задала невинный вопрос:
— А собственно говоря, зачем вам эти «Бычки в томате»? Чтобы есть или как экспонат?
— Нечто вроде плавленого сырка? — пришло на выручку хорошее воспитание Алиции.
Ее уже не переделаешь.
Пан Вацлав перестал заикаться, восстановил нормальный цвет лица и собрался было поймать ветер в паруса, но тут вмешалась Юлия. Теперь она уже стояла, опираясь руками на спинку стула.
— Нам это кто-то сунул, не помню, кто именно, — со вздохом сожаления произнесла она. — Стараюсь припомнить, но не уверена... В качестве символа то ли выносливости населения, то ли ужасов коммунизма. Вацлав протестовал, а этот некто не иначе как тайком нам подбросил, а я... Опять прошу у всех прощения, что была слишком занята собой...
— Потому-то я в первый момент и не понял, откуда взялось нелепое подозрение, что это наше... — начал пан Вацлав, уже чувствуя себя практически на коне.
Но рано радовался, я была неумолима и продолжила в том же духе:
— Как же, вы вернулись и довольно долго их искали.
— Мне показалось, будто что-то упало...
— А мне просто не терпится рассказать про плавленый сырок. — Проклятое бонтонное воспитание Алиции не позволяло развиваться скандалу. — Вот Иоанна свидетель, — подруга по привычке ткнула в меня пальцем. — Прошу всех в салон, я без кофе долго жить не могу...
Плавленый сырок спас ситуацию. История была рассказана во всех подробностях и состояла в том, что в незапамятные времена моего первого приезда в Данию Алиция получила посылку из Польши, а в посылке — упаковку плавленых сырков, таких треугольных, в серебряной фольге. Достав один, она протянула мне:
— Попробуй.
— Спятила, что ли? — скривилась я недовольно. — Оно мне надо?
Я уже несколько месяцев работала в нормальной европейской стране, где в магазинах на полках лежали двести сорок шесть сортов сыра, и на кой черт мне был обычный польский сырок? Но Алиция натаивала: