— И никто другой на нем не сидел?
— Она сама же и сидела. Потом пошла к столу, а его оставила. Похоже, на вас затмение нашло.
Она еще раз отчаянно зевнула и скрылась в ванной.
В ту же минуту вошел господин полицейский, предварительно вежливо постучав. Алиция, неумело скрывая радость от обретения свитера, готова была отдать ему свой лучший целлофановый пакет, но сыщик ее пакетом пренебрег, вынул свой собственный, поместил туда подарок для собаки и удалился.
Я уселась с остатками своего чая напротив Алиции и потребовала:
— Давай, колись, наконец. Что они тебе столько времени говорили, ведь не о тряпке же для собаки? Кто там ходит? Если кто хочет есть, позаботьтесь о себе сами. Ну?
Алиция вздохнула:
— Вот именно что собака. Очень много разузнала о Водолее... Темперамента на три экскурсии бы хватило.
— У собаки?
— При чем тут собака? У этого водохлеба, прости господи! Носился там, как ошпаренный, и в самом деле прибился к экскурсии, полез с ними в гору...
— Точно, — не удержалась я, чтобы не съязвить. — Все ему гор не хватало в нашей плоской Дании...
— Ну и нашел себе гималайские вершины, — фыркнула Алиция, которая крайне редко бывала со мной согласна, разве что когда мы вместе пихали магазинные тележки, проклиная пересеченную местность Дании. — Тот холм в лесу — шесть метров с гаком, полиция измеряла.
— Ну, какая-никакая, а все возвышенность.
— Вот он и обрадовался. Долез с ними до стоянки, тоже мне стоянка — кот наплакал, на три машины. Потом разделились, то есть экскурсия разделилась, так собака сказала, а почему, не сказала. Дальше пошли двумя маршрутами, а Вацлав так между ними и сновал, как челнок. В итоге все-таки от них отлип и решил возвращаться, но как-то странно и, похоже, кружным путем. И вроде не один. Кофе у меня еще есть? А, есть... Нет, уже нет... Кончился.
Магда появилась вовремя с кофейником наготове. Сообразительная девчонка, быстро освоилась в чужом доме! Эльжбета вышла из ванной, взяла себе чашку и подсунула Магде. Стефан тоже проявил оперативность, нашел хлеб, зарядил тостер, обнаружил сыр и открыл салат из макрели. Все слушали сообщение, полученное от любезного полицейского и еще более любезной собаки.
— Честные-то они честные, датские полицейские, — вздохнула Алиция, — но когда речь заходит о серьезных подозрениях, приходится из них все клещами вытягивать. Сказали, впрочем, что уверенности нет, больше всех понимает проводник собаки, но, по ее мнению, панголин... Он говорил «Буки», цк у них не получается, отлучился с девицей, а может, и с двумя, и они быстренько себе доставили взаимное удовольствие...
— Вот это собака! — восхитилась Магда.
— Сразу видно, с большим жизненным опытом, — авторитетно объяснил Стефан.
Алиция проигнорировала их комментарии:
— Дальше Вацлав пошел один, из чего следует, что девицы слиняли. Или ему хотелось прогуляться, или и в самом деле заблудился, ведь достаточно было просто идти вниз...
— Его же в горы тянуло.
— В итоге он вернулся практически к тому пню с муравьями. Чуть дальше. Начал спускаться, и тут его высокогорные успехи кончились: поскользнулся, задел какой-то сук, хотя мы никакого сука не видели...
— Куда нам до собаки!
— Из-за этого сука он в воду и полетел.
— Я правильно понимаю, что по затылку он получил в полете? — уточнил Стефан.
— Этого собака не сказала, ей затылок по барабану. А орудия пока не нашли, полагают, что в озере надо искать, ну да это не горная река, отыщется. Уже сегодня приступят к поискам.
— И пока летел, потерял карточку. Интересно, где он ее держал?..
— А финал услышать можно? — вежливо попросила Эльжбета. — Полетел вместе с затылком и без карточки. Понятно. А дальше?
— Ах да, ведь тебя с нами не было...
— Я хочу есть, — заявила Алиция, отъезжая на кресле от стола. — Расскажите ей, чем дело кончилось. Яйцо кто-нибудь хочет?
— А два можно? — заинтересовался Стефан. — Или даже три? И лучше в виде яичницы...
Когда я вернулась из магазина с очень разнообразным ассортиментом продовольственных товаров в багажнике, за столом уже сидел Олаф и с увлечением изучал фотографии с места происшествия. Яйца, пользовавшиеся большим успехом, как раз кончились, и я правильно сделала, что купила еще.
— Что Юлия? — спросила я с подозрением — Полдесятого скоро, а она все спит?
Эльжбета бросила взгляд на часы:
— Через час проснется. Я дала ей снотворное. Это ее обезболивающее, одно название, а не лекарство.
— А ей хуже не будет?
— За кого ты меня принимаешь? Я проверила. Та же самая группа препаратов, только не для младенца, а для взрослой худощавой женщины. Десять часов спокойного сна. Она ничего не принимает, если бы принимала, так правильно не сработало бы. Я же вам говорила, что эти ее страшные боли — сплошная симуляция.
— Яйцо хочешь? — обратилась ко мне воспрянувшая к новой жизни Алиция.
— Тебе все еще мало? Я полагала, спрос на любителей яиц полностью удовлетворен.
— Запас карман не трет. Когда еще такое счастье подвернется?
— Это точно. Ханя уже вряд ли пришлет...
— А на фига ей симулировать, Юлии? — озадаченно спросила Магда.
У Эльжбеты уже оформилась версия, основанная на полученных ранее сплетнях.
— Чтобы с ней все цацкались. Она вроде без ума от этого своего... — Она постучала ногтем по трупу на жутком снимке, тайком сделанном Стефаном — Вот и держит его, чем может. Сейчас нежной заботой...
— Сейчас — уже неактуально. Переходи на прошедшее время.
— Я-то перейду, а вот как она? Ведь было между ними что-то... Но это не мое дело. Короче, она хотела держать его на коротком поводке, вот и всё.
Мы с удовольствием принялись обсуждать эту версию. В принципе все разделяли мнение Эльжбеты, даже Олаф, который энергично кивал, хотя у каждого, конечно, были свои дополнения и, так сказать, нюансы. Реже всех отзывалась Магда, которая предпочитала молчать, но выглядела при этом так, что, казалось, вот-вот взорвется.
Единственным и бесспорным фактом странного союза любовников из Вероны было то, что обожаемый Ромео позорил свою Юлию как только и где только мог.
Согласившись в этом основном пункте, мы немедленно развязали жаркую дискуссию о странностях любви с примерами из всемирной истории, собственных биографий, своих друзей и родных. Вплоть до сенсаций бульварной прессы, украшая наш спор оригинальными сентенциями типа: любовь зла полюбишь и козла, самовнушение творит чудеса, ревность белый свет застит, от любви до ненависти один шаг, вера горы свернет и т. п. Из всего этого получилась бы вполне приличная энциклопедия идиотских банальностей, если бы нашу плодотворную работу не прервал телефонный звонок. А одновременно из комнаты Юлии донесся шорох и послышались шаги.