— Он учинить уход за одна молодой дама, свенск, — снисходительно улыбнулся господин Мульдгорд. — Отнюдь не обусторонне хотеть. Убиенный приставать к группа, юницы обхватать, дама Арнольд также. Иной любитель, норвеген, сердит на Арнольд, на пострадалец такожде. На Арнольда более оного. Две дамы и убиваемый уходят в другой путь, Арнольд хотел делать зло, за ними хвост, однако иной любитель делает протест, группа в раскол. Велика побоище, два конкуренты и помогатели бить себе лицо, травмы с обе сторон, медицина необходима. Пока из Биструп долго ждать амбуланс, две дамы навесело вернулся. Поесть, группа в комплект. Приход темноты наступать.
Мы затаив дыхание выслушали оригинальный пересказ показаний Арнольда, внука писателя из Польши. Группа в комплекте, то бишь в полном составе, подтвердила каждое его слово, даже конкурирующий ухажер, а ведь каждого из них допрашивали отдельно. «Скорая» из Биструпа представила в письменном виде отчет об оказании помощи двум молодым людям в синяках и ссадинах, изрядно отметеленным в драке, но без тяжких телесных повреждений, а также еще нескольким молодым людям с менее заметными повреждениями, которые, судя по всему, были на подхвате. Место их ночного пребывания нас уже не интересовало.
— Ну, значит, Арнольд отпадает, — констатировала Алиция. — Не буду отрицать, мне сразу легче стало, а то опять мы были бы виноваты. Интересно, кто же там остается...
Герр Мульдгорд с осуждением покачал головой:
— Нет уверенность. Молодые люди не вокзал, чтобы времена соблюдать. Двадцать пять минут нет уверенность, битва потом. Возможность такова существовать.
— Вот, черт...
— По-моему, женщины отпадают, — поделился своими соображениями Стефан. — Хотя я сначала грешил на тех двух веселых девиц..
— То есть, не угодил им, вот они его и тюкнули булыжником по темени?
— Вот именно, что тюкнули, но не по темени, а по затылку. Да только вряд ли они. Так вот камнем в сетке да прямо в яблочко ни одна баба с первого раза не попадет.
— Одинокий камень не есть орудий смерти, — подключился к разговору наш датский гость. — Пострадалец пал в езеро, живя, и там тонуть. Аутопсия открыла вода в органе дышания...
— Что я говорила, пиявки трупы не едят!
— И долго они так пировали?
Господин Мульдгорд поднял руку в жесте предостережения:
— Одна минута внимание, в желудке убиенный интересный находка...
— Что там еще?
— Томаты, якобы консерв, неведома рыба с большой кость, а также странная масса, подобна сыр, но более паста для зуба. Вкус как чиста бумага, не журнал, не газета.
И полицейский посмотрел на нас с явной надеждой, что мы откроем ему тайну сего таинственного продукта и сообщим его название. Назвать-то мы, конечно, могли, тоже мне загадка! Обычный польский плавленый сырок, но все мы дружно промолчали из чисто патриотических соображений. Сыщик, однако, с настойчивым видом ждал ответа.
Самой находчивой оказалась Эльжбета:
— Это не для зубов, а пища для диеты.
— А, диета? — обрадовался господин Мульдгорд, которому, как и многим другим потребителям, был знаком отвратительный вкус диетических продуктов. — Также нашли сухая рыба, норвеген, известна науке. В конец была пиво. А потерял живот свой от шест и половина часов до семь часов.
Он снова внимательно посмотрел на нас, ожидая реакции. Стефан разлил остатки шампанского.
— Посиди эта дохлая Юлия там на десять минут дольше, все бы увидала! — раздраженно заметила Мажена.
— Судьба его такая, — патетически высказалась я. — А нашли бы его сразу, глядишь, и откачали...
— Судьба знает, что делает, — просветила меня Магда.
Герр Мульдгорд тоже знал свое дело.
— Прошу знать, кто его враг? — с деловым видом спросил он.
— Тут единственным числом не обойдешься, — тяжело вздохнул Стефан. — Врагов у него было вагон и маленькая тележка. Но только не в Дании, а в Польше.
Господин Мульдгорд понимал гораздо лучше, чем говорил. Но все же некоторое время на переваривание вагона и маленькой тележки информации у него ушло.
— А тут?
— Что уж тут скрывать? Даже в этом доме сидят практически одни его враги: я, Магда, Эльжбета...
— Я тоже, — выдвинула свою кандидатуру Мажена.
Я последовала ее примеру:
— Можешь и меня включить в подписанты. Лично мне он ничего не сделал, но за Марию Рохач я кому угодно руки-ноги повыдергаю!
— Сильны враги?
— Да всякие, от очень сильных до так себе.
— Сильны роги, — задумчиво повторил молчавший все это время Олаф. — Лень. Олень. Вымеем роги.
— Он имеет, — по привычке поправила Эльжбета. — То есть имел.
— Рогимел?
— Судя по горячей любви супруги, рогов у него скорее всего не было, — пробормотал Стефан.
— А хозяйка дома? — обратился господин Мульдгорд к Алиции, с любопытством приглядевшись к Олафу и чуть-чуть поразмыслив.
Хозяйку вопрос поставил в тупик, но она не подала виду:
— Рогов у меня, кажется, нет. А что до жертвы... Враг — слишком сильное слово. Скорее неприязнь. Не люблю врунов и проходимцев.
Полицейскому опять потребовалось некоторое время, чтобы упорядочить наши показания и сформулировать следующий вопрос:
— А таковы враги суть, аще убиение чинити?
Алиция неуверенно оглядела своих гостей.
— Нет, чтобы убить, таких врагов, пожалуй, нет... Вот как-нибудь дипломатично напакостить, это да... Может, вы сами признаетесь, а? Что я тут психологическими изысками должна заниматься и пальцами на вас показывать?
— А показывай, на здоровье, — милостиво разрешила я. — Позволь тебе напомнить, что, судя по времени смерти, семь часов, у нас у всех есть алиби, и мы невинны до безобразия.
Герр Мульдгорд проявил живейший интерес к нашей невинности и с большим вниманием выслушал подробнейшую информацию, где кто находился и чем занимался. Не без внутреннего сопротивления и даже с горечью мне пришлось оправдать и Мариана, так как поставленный мной эксперимент с лопатой однозначно свидетельствовал в пользу этого лентяя. Не зря мы на эти алиби столько времени угрохали! Уверенности не было только насчет Магды, но о ней никто и словечком не заикнулся.
А та переждала, пока мы объясняли диспозицию нашему полицейскому гостю, затем встала и закатила речь.