— Лучше собрать всех подозреваемых, пусть пес и выбирает...
— Олаф говорит, что тут у датчан везде страшный порядок, — неожиданно включилась в разговор Эльжбета и пояснила: — Я ему все перевожу, ну, с небольшими сокращениями. Он у меня парень сообразительный. Говорит, любой ущерб, нанесенный природе или строениям, сразу будет аборигенами замечен, а здесь, в Биркерёде, таких мест раз два и обчелся. Минутку. Что? Соотнести с подозреваемым...
Алиция дозвонилась и радостно защебетала по-датски. Теперь комментировать телефонный разговор подрядилась Мажена:
— Алиция господина Мульдгорда заловила и пересказывает ему наши соображения о камне и собаке. О, обрадовалась! Не пойму, что он говорит... Можем все носиться по окрестностям и искать, где чего не хватает? Нет, что-то не то... О, понятное дело, ей очень приятно, только нам от этого какой прок...
Слух у Алиции был не просто как у змеи или летучей мыши, но и, если можно так выразиться, еще и стереофонический. Проще говоря, она слышала одним ухом герра Мульдгорда, а другим инсинуации Мажены. Положив трубку, она повернулась к нам в кресле.
— Какой болван придумал всем кагалом носиться по окрестностям? Положим, преступник тоже шастает по тем же местам. Собака на него укажет, а он отопрется, что, мол, ясное дело, вот он я здесь, только что эти камни задел, собака и унюхала, все правильно. Что он идиот, дескать, согласен, но за это не сажают, во всяком случае, не в тюрьму. Совсем наоборот, нам нельзя носиться всем табором!
— Не очень-то и хотелось, — заметила Эльжбета.
— Так что сказал Мульдгорд? — поторопила хозяйку дома Мажена.
Алиция принялась шарить взглядом по комнате в поисках своих сигарет.
— Инспектор говорит, что они тоже не могут вычислить преступника. Мотивы все какие-то зыбкие, на них трудно строить основательные версии. В принципе, и женщина в качестве убийцы не исключается, но тогда она здоровая должна быть, как Нина Думбадзе, не иначе, то есть, скорее всего спортсменка или что-нибудь в этом роде. Умалишенная, вне всяких сомнений, отпадает.
Не обнаружив сигарет в районе телефона, Алиция перебазировалась назад к столу.
— Так я же говорил, что гольф! — напомнил с обидой Мариан, чем сразу обратил на себя внимание.
И напрасно, так как Мажена тут же вырвала у него пакетик со сливками, еще не до конца опустошенный.
Алиция отыскала сигареты и уселась на диван, потеснив Магду.
— Что касается запаха, то его можно сохранить, но только на каком-нибудь предмете. Предмет должен вонять, а если хорошо его упаковать, то запах сохранится. На воздухе ничего не выйдет, разве что ненадолго, но ведь после всего прошел дождь...
— Чуть моросило!
— А в Копенгагене прошел!
— А здесь едва моросил, недолго и не везде. Если хорошенько постараться, глядишь, и удастся что-нибудь найти или вынюхать!
— И ты серьезно собираешься стараться?
Мажена резко затормозила. Честно говоря, виновник преступления, грохнув панголина камнем по голове, на самом деле оказал гражданскому обществу весомую услугу. Ну, если не всему обществу, то солидной его части. И какого, спрашивается, рожна нам после этого землю носом рыть?
Из комнаты с телевизором донесся скрежет открываемой двери, напомнивший нам о фальшивой вдове.
— Тебе не пора? — Мажена переключилась на Мариана, который продолжал сидеть за столом, глубоко опечаленный отсутствием доступа к сливкам.
— А фрокост? — предпринял тот отчаянную попытку остаться.
— Фрокоста нет и не будет.
— А ты там... что-то... делала?
Надо признать, нюх у этого парня на жратву был отменный.
— Ужин. Будет очень поздно.
— Мы полицейских пригласили, — добавила я доверительно. — Лучше их задобрить. Хотя нам-то что, у нас есть алиби, а у тебя нет.
Интерес к ужину Мариан сразу же потерял и предпочел убраться. Наверное, рассчитывая на второй завтрак у сестры.
Пока мы совместными усилиями изгоняли прилипчивого оглоеда, Юлия решила удалиться, о чем поставила в известность только хозяйку.
— Сказала, что ей хотелось бы побыть одной. Решила поехать куда глаза глядят, чтобы развеяться, — передала нам ее слова Алиция, возможно, не слишком верно. — Я согласилась. Надеюсь, вы не против?
Возражений она не дождалась.
Юлия вдруг стала горячей поклонницей индивидуального туризма, поскольку на следующий день после раннего завтрака она опять отправилась в неизвестном направлении. Разговорчивее от этих путешествий она не стала, ибо на учтивый вопрос Стефана, удалось ли ей увидеть что-нибудь интересное, она с не меньшей вежливостью отвечала, что эта часть Дании ей очень нравится. Только и всего.
Хорошие манеры давно стали второй натурой Алиции, но это не помешало ей поинтересоваться перед очередной экскурсией гостьи, когда та планирует вернуться? Хотя бы приблизительно, так, на всякий случай.
И тут Юлия нас порядком огорошила своим ответом:
— Думаю, что на кавеоти, как Мариан, — ответила она. — Наверное, я заразилась от него кавеотизмом.
Я не ожидала от нее такого ответа и была страшно заинтригована. Когда гостья ушла, мне захотелось поделиться своими впечатлениями с Алицией.
— Слушайте, вам не кажется, что Юлия начинает постепенно приходить в себя? — спросила я, сидя за столом перед чашкой чая. — Она силой подавляет в себе чувство облегчения после утраты Ромео, но что-то в ней сломалось.
— Яйцо хотите? — блеснула оригинальностью Алиция.
Потенциальных потребителей было раз, два и обчелся, то есть я и Стефан. Эльжбета плескалась в ванной, это точно была Эльжбета, так как Олаф любит поваляться подольше, а Мажена с Магдой еще до Биркерёда не добрались.
— А можно два, и в виде яичницы? — подлизался к хозяйке Стефан.
— Можно и четыре, ровно столько осталось. Что-то мне подсказывает, что обязательные продукты из ателье уже кончились?
— Еще имелся говяжий гуляш, которым ты пренебрегла.
— Ты хочешь гуляш? — удивилась Алиция.
— Не хочу, — твердо отказалась я.
— Мне все равно. — Стефан был не столь тверд в убеждениях, как я.
— Значит, нет. В таком случае, на обед вы можете есть рыбу, ты, Олаф и кто там еще ее любит...
— Все, кроме тебя.
— Так и быть, съем кусочек из вежливости. Поручаю тебе эту рыбу купить, и жарить будешь сама!