Вступительную речь Ромео целиком и полностью взял на себя. Она включала благодарность за приглашение и нижайшие извинения за доставленные неудобства... Он так много слышал о нас от Хани и Збышека, его близких друзей! Он конечно и мечтать не мог о дружбе с Алицией, но кто знает... Что за прелестный дом, прелестная страна, умеренный климат! Нет жуткой жары, что стоит в Европе, хотя он жару любит, а тропики обожает, прямо-таки наслаждается солнечным теплом, льющимся с небес, и просто в восторге, что может познакомиться с нами лично в такой неофициальной, располагающей обстановке...
У меня возникли сомнения, что ему удастся когда-нибудь остановиться без вмешательства со стороны. А в том, что Алиция не станет его прерывать, я была уверена на все сто. Как же, бонтонное воспитание, ничего не поделаешь! Да и долгое пребывание среди известных своей обходительностью датчан не могло остаться без тяжелых последствий. Юлия по-прежнему стояла опершись руками на спинку стула и разглядывая стоявшие на подоконнике цветочки.
Общество ведра с компостом за спиной мне наскучило, и я решила поучаствовать в общей оживленной беседе. В конце концов, могу же я себе позволить невоспитанность?
— Вы уже решили, как будете спать? — обратилась я к гостям со всей возможной учтивостью, но уж точно не тихо. — В двух комнатах или в одной? Вот та, — я ткнула пальцем в нужном направлении, — в этом доме самая большая.
— Как скажете. — Юлия отозвалась вежливо, чтобы не сказать смиренно. — Можно мне сесть?
— Конечно, конечно, пожалуйста.
Я быстренько подвинула ей стул, так как она уже собралась усесться на место Алиции. А место Алиции у самой стены — это святое и принадлежит только ей. Но кто же станет сгонять с него только что оправившуюся после тяжких травм гостью? С учетом явно и открыто надвигавшейся на нас эпидемии китайских церемоний и реверансов — никто. К тому же ответ Юлии никуда не годился в силу его бессодержательности. Новых данных — ноль. Мое терпение лопнуло.
— Позвольте объяснить, где у нас что находится, — сказала я, сопровождая свои слова жестом гида. — Вот там двуспальная кровать, она очень широкая, но стоит у стены, и вам, может быть, неудобно будет на ней лежать вдвоем. А в другой комнате кровать односпальная, для разнообразия — очень узкая. Решайте сами, где вам удобнее, это зависит от того, к чему вы привыкли. Не хочу показаться невежливой, но Ханя намекнула, что вы не совсем здоровы, отсюда и наши сомнения.
Алиция вдруг резко сорвалась с места и двинулась на кухню, делая вид, что продолжает внимательнейшим образом слушать мою речь. Притворялась она не слишком удачно, зато весьма натурально споткнулась об один из чемоданов, стоявших на полу посреди салона. Юлия беспомощно молчала, зато Ромео мгновенно сменил пластинку, выдвинув на первый план тему извинения за причиняемые неудобства
Тут я сообразила, что если они займут две комнаты, то Эльжбете с Олафом придется бросить якорь в ателье Алиции, а если не им, то мне. Я против ничего не имела, но беда в том, что комната с телевизором была проходной, и расположившимся в ателье, чтобы попасть в кухню или ванную, придется обходить дом по саду, независимо от того, кто это будет, я или Эльжбета с Олафом. Ну уж нет! Ханя дом Алиции видела, она знала, что делает, когда к нам этих гостей отфутболивала. Должен же, черт возьми, кто-то принять решение!
Трудно сказать, с кем и как я могла бы в этот момент испортить отношения, но Судьба вдруг смилостивилась и ниспослала нам Мажену, которая как раз вовремя показалась в прихожей.
— Добрый всем вечер, можно войти? Кажется, мы соотечественники?
— Входи, входи, — обрадовалась Алиция и повернулась к нам с видом хозяйки светского салона. — Это моя подруга Мажена, она очень талантливый музыкант...
Не успела она толком представить Мажену, как на ту неожиданно обрушилась целая лавина эмоций — мужские объятия и приветственные поцелуи. Они застали ее врасплох, но, несмотря на это, Мажена успела частично увернуться с линии атаки, однако это ей не помогло. Последний звонкий поцелуй она получила в шею. Кошмар!
— Знакомьтесь, это пани Юлия, — сказала Алиция, когда улеглась пыль поцелуев.
На этом церемония представления, собственно говоря, и закончилась, что не удивительно, поскольку ни фамилии, ни настоящего имени гостя мы так и не узнали. У меня сложилось впечатление, что Алиция с трудом удержалась, чтобы не назвать его «Ромео».
Мажена первой оправилась от шока, тут же овладела ситуацией и развила бурную деятельность. Ловко скрывая тот факт, что вообще не была приглашена на поздний обед или, если угодно, ранний ужин, она разложила стол, достала вьетнамские салфетки и поинтересовалась, где дорогие гости будут спать.
Я краем глаза заметила, что кора с червяками по-прежнему обретается на кухонном столе рядом с пепельницами. Наверное, у Алиции имелись насчет этих жучков какие-то особые планы, о которых мне пока ничего не было неизвестно.
— Положим их в комнате, где телевизор, — предложила я, глядя на Мажену. — А для Эльжбеты и Олафа зарезервируем дальнюю.
— А ты?
— А я перееду в среднюю комнату. Завтра, сегодня мне лень.
— Вот и отлично. Давайте ваш багаж туда сразу и отнесем, чтобы не торчал посреди салона. Алиция, ты не против?
— Ладно, — согласилась хозяйка и обратилась к гостю: — Прошу вас, покажу, куда идти.
Мы с Маженой от удивления застыли, как громом пораженные. А гость тем временем заливался соловьем, аккомпанируя, так сказать, словесно нашему деловому разговору. Мы узнали, что Ромео обожает музыку, мало того, безмерно восхищается сим приютом музыкантов, то бишь домом Алиции. Он восторгался Маженой и все пытался угадать, на чем же она играет, на флейте или гитаре? Мне страшно захотелось подсунуть ему в качестве идеи гусли или охотничий рожок, но я вовремя сообразила, что Мажена за такие номера может нанести увечья средней тяжести. Мы его практически не слушали, озадаченные словом, вернее, поведением Алиции. Не послышалось ли нам?
Никто из нас, понятное дело, к чемоданам не притронулся. Алиция соизволила раздвинуть створки двери и милостиво показать пальцем, куда всю эту кучу следует переместить. Ромео послушно перенес вещи в комнату, демонстрируя силы немереные, а параллельно с этим делясь с нами информацией о полученном в детстве музыкальном образовании. Юлия продолжала молча сидеть за столом все с тем же любезным выражением лица.
Назад, к холодильнику, мы пробрались через сортир и ванную, чтобы не шуршать у нее за спиной, а то, не дай бог, подумает еще, что нам мешает. Впечатление гостья производила приятное, но застыла в такой напряженной позе, будто из последних сил пыталась сохранить вертикальное положение, видимо, она мучилась, но терпела. Честно говоря, на диване или в кресле в салоне ей было бы удобнее.
Извлекая из холодильных недр салаты и ветчину, мы переглянулись.
— Ты слышала то же, что и я? — спросила Мажена сценическим шепотом.
— Ушам не верю! Она обратилась к нему на «вы»! Видно, что-то почуяла. И заметь, что сейчас я говорю большими буквами.
— Такое раньше было?
— Так давно, что уже и не помню. А чтобы здесь, в Биркерёде, да еще по отношению к гостям! Да ни в жизнь!
Мажена, явно волнуясь, покачала головой и сделала озадаченное лицо.
— Да уж. Прямо и не знаю, доставать картошку или нет?
— Доставай, деваться все равно некуда В крайнем случае, куплю завтра чищеную. А как будем подавать, в холодном виде?
— Давай разогреем в микроволновке... Вы что, не договорились?
— Не успели до конца. Кажется, у нее где-то курица была...
Мы умудрились в ударном темпе переработать и подать на стол часть Алициных запасов, в том числе ее бесценную картошку, которую она при других обстоятельствах могла для нас пожалеть. Подмеченная нами у Алиции тревожная аномалия так нас выбила из колеи, что это затмило собой недавнюю пламенную сцену встречи в прихожей.
Впервые за многие годы Алиция обратилась к своим гостям, величая их на «вы». В Дании все говорят друг другу «ты», независимо от того, министр ли общается с дворником или почтальон с аристократкой. Я своими ушами слышала, как тыкали друг другу, едва познакомившись, профессор Королевской академии архитектуры и самый обыкновенный плотник. Алиция же, со свойственным ей дружелюбием, вообще не признавала никакой другой формы обращения, поэтому ее сегодняшнее поведение потрясло нас до глубины души. Повеяло страшной тайной.
Алиция покончила наконец с делами по хозяйству, вернулась к столу и сразу отметила у Юлии неважнецкое состояние. А поскольку в ней всегда дремала сестра милосердия, она тут же погасила дежурную улыбку, сделала серьезное лицо и предложила гостье перейти в салон, перед этим предложив ей на выбор кофе, чай, сок и напитки. Юлия выбрала кофе. При этом Алиция обращалась с ней почти нежно, а все остатки раскаленной лавы из вулкана своего недовольства выплеснула на нас с Маженой.
— Что вы мечетесь, как заполошные? Могли бы и кофе человеку подать, — сказала она с осуждением в голосе и уже совсем другим тоном обратилась к Юлии: — Если вам нужно кое-куда, то это здесь, по пути...
— Спасибо, — ответила Юлия и направилась в коридор.
Я решила считать слова, которые она произносит, так как заметно было, что по акустической части у них лидирует Ромео. Мы тут же воспользовались отсутствием в салоне гостей, чтобы провести летучку на предмет еды. Алиция слушала нас рассеянно и согласилась со всеми нашими предложениями за одним исключением: никакого вина! Пиво можно. На молоко эмбарго тоже не распространялось.
И она удалилась в салон, унося с собой две чашки кофе и сливки. Сахарница стояла там постоянно. Мы с Маженой переглянулись. Ого! Что-то будет...
Юлия вышла из туалета. Медленно, с нескрываемым трудом, добралась до салона и элегантно опустилась в кресло средней мягкости, зато очень удобное. После этого явила нам одно из своих достоинств: обнаружилось, что она пьет кофе без сахара, только чуть-чуть добавив молока.
По мнению не терпевшей сладкого Алиции, все сахароежки выбрали не ту сторону баррикады и уже в силу одного этого достойны были величайшего презрения. Вот почему сварливая фурия сразу же спрятала клыки.
Всю остальную работу на кухне провернула Мажена, которая в домашних делах Алиции ориентировалась гораздо лучше меня. Я, в конце концов, даже если оставить в стороне мою любовь к хозяйству, бывала в Биркерёде раз в году, а она — почти ежедневно. Если у нее не было концерта или многочасовых репетиций, а Вернер был занят, Мажена приезжала сюда просто так, ради удовольствия, и надо сказать, взаимного.
Весь пафос обеда заключался в половинках авокадо, начиненных салатом из креветок. Все остальное тоже было на высоте: курица прекрасно запеклась, картошечка — мечта поэта, зеленый горошек, кукуруза, и в качестве десерта необыкновенное шоколадное печенье, очень приличное на вид, даром что с уценки. Как раз два дня назад в магазине случилась распродажа товара с истекавшим сроком годности, я и хапнула от жадности. Мы еще смеялись с Алицией, что все это гостям пойдет, потому что ни я, ни она этого не едим. И оказалось, как в воду глядели...
Пиво, обычное и кислое молоко, апельсиновый сок... Ну, и вполне достаточно, никто от всего этого не запаршивеет.
— Должна тебе сказать, мне ужасно интересно, пройдет это у Алиции или нет? — шепнула мне Мажена — Ты как думаешь? Вы все-таки дольше знакомы.