Мужчина все смотрел и смотрел на меня. Прихватив куль с мокрым барахлом, я вышла из кафетерия. Он – за мной.
Между двумя прилавками виднелся проход на другую торговую линию. Я юркнула туда. Вообще-то магазин этот назвать универмагом можно было только с большой натяжкой. Видимо, раньше здесь находилось нечто не имевшее отношения к торговле. Помещение странной формы, с неожиданными закоулками и поворотами. Прилавки, крохотные стеклянные магазинчики в несколько рядов. И так на двух этажах. Заблудиться здесь – раз плюнуть.
Я свернула раз, другой, прошла через магазин галантереи с двумя входами и… оказалась в тупике. С двух сторон голые стены, а с третьей – запертая дверь на пожарную лестницу. Пришлось вернуться в галантерейную лавку.
- Девушка вы что-то ищете? – с дежурной любезностью осведомилась продавщица. – Вам помочь?
Невежливо дернув плечом, я вылетела из магазина и лицом к лицу столкнулась со своим преследователем. На его железобетонном лице нарисовалось нечто напоминающее удовлетворение. Жалобно пискнув, я бросилась бежать. Встречные испуганно шарахались в стороны.
Господи, где же охранники? Когда не надо, они попадаются на каждом шагу, словно их целая армия на один магазин.
Я бросилась в ту сторону, где, по моим расчетам, должен был быть выход, но ошиблась и снова вернулась к кафетерию.
- А ну стой!
Неизвестно откуда вынырнувший мужик схватил меня за руку.
- Пусти! – вырывалась я. – Помогите!
- Пошли, зараза! Сижу, смотрю на нее, а она делает вид, что не видит, с хахалями щебечет. Я ей звоню, звоню, а она по магазинам шляется, тряпки покупает, кофе пьет. Замолчи, Светка, а то морду разобью!
- Какая я тебе Светка, идиот! – с облегчением завопила я. Значит все-таки не киллер, а просто слепой баран, принявший меня за свою подружку.
- Что тут такое? – наконец-то и охранник нарисовался.
- Да вот, кретин какой-то привязался! – наябедничала я.
- Извините, обознался! – буркнул мужик, отпустил меня и пошел прочь.
- Может, задержать его? – спросил охранник.
- Да нет, не надо, - великодушно отказалась я.
Как по закону подлости, дождь уже едва капал. Кое-где даже проглядывали клочки голубого неба. На противно дрожащих коленях я спустилась по ступенькам и двинулась к машине. Времени до встречи с Левкой оставалось еще много, но я решила ехать на Васильевский. Лучше там посижу в машине.
Сиденье было мокрым до омерзения. Пришлось вытряхнуть из пакета свои вещи, разорвать его и подстелить по себя. Как раз хватило и под зад, и под спину.
По пути пару раз пришлось постоять в пробках, но на Большой я все равно приехала за двадцать минут до назначенного времени. С трудом найдя место для парковки, впихнулась между белой «шестеркой» и побитым синим «опелем».
Неужели все это произошло за один день? Почти семейным завтрак с Ракитским, разговор с Андреем, подслушиванье под Вериными окнами, гонка по магазину.
Кстати, о Ракитском. Надо все-таки ему позвонить. А то начнет разыскивать. К тому же мне надо побыстрее со следователем увидеться. С этим, новым, как его, Стоцким, кажется.
- Проходи!
Левка втолкнул меня в прихожую, включил тусклую лампочку. Длинный узкий коридорчик, справа и слева по комнате, за углом, надо думать, санузел и кухня. На полу линолеум в шашечку, на стенах – обои в розочку.
- Чья это квартира? – спросила я, почему-то шепотом.
- Тещина. Она сейчас с детьми на даче.
- С ума сошел! – испугалась я. – Прикинь, соседи настучат, что ты сюда женщину привел. Жена еще узнает.
- Жена в курсе. Я ей звонил. Она и ключи привезла.
- И что ты ей сказал?
- Что ты моя прихожанка, что у тебя неприятности.
- Нет, вы все-таки сумасшедшие оба! – проворчала я, стаскивая отчаянно неудобные, тесные кроссовки.
- Так то смотря с какого ума, - Левка бросил мне стоптанные шлепанцы. – Такой ум бывает, что с него просто благо сойти. Ты вот от какого такого большого ума вляпалась?
- Фи, батюшка, как вы выражаетесь скверно! Кстати, знаешь, я тут подумала, что совершенно не представляю, как себя вести с тобой. Никогда не общалась со священниками, тем более вот так, запросто. Вот жена твоя как тебя зовет?
- Ну как? Дома – Левой. А если в храме, да еще при людях – то отец Елевферий. И на вы.
- Может, мне тоже тебя на вы звать? Все-таки духовное лицо.
- Сомневаюсь, чтобы ты воспринимала меня как духовное лицо. Я для тебя пока бывший одноклассник Левка, которому ты когда-то дала от ворот поворот. Ладно, пойдем на кухню, чайку сообразим.
Он подхватил какой-то пакет и пошел по коридору. Я – за ним. Поставив на чистенькую газовую плиту синий чайник со свистком, Левка выложил на стол булочки, пряники, карамельки.
- Вот надо оно тебе было! – возмутилась я. – По-твоему, я не могу в магазин сходить?
- Это с кануна, - кротко объяснил Лева.
- И что, это можно вот так просто есть? – поразилась я.
В принципе, мне было известно, что на панихидный столик приносят продукты, мама в родительские дни тоже что-то носила в церковь. Но мне и в голову не приходило, что кто-то может их употреблять по назначению.
- А почему нет? – удивился Лева. – Куда, по-твоему, все девается? Батюшки забирают, певчие, служащие. Помолись просто об усопших.
- Я не умею.
Лева только головой покачал. В этой время засвистел чайник, он налил чай в большую кружку с улыбающейся жабой, подвинул мне.
- Пей. Больше, к сожалению, ничего нет.
Я сделала большой глоток, обожглась, закашлялась. Лева смотрел на меня взглядом старого доброго дедушки.
- Так ты не хочешь рассказать, что случилось? Может, я тебе помочь смогу. Не только с приютом.
И снова я колебалась – как вчера. Вчера? Это было только вчера?
Что-то печальное запел телефон. Лева вытащил трубку из кармана черной рясы. Или это называется подрясник? Не спросишь ведь – неловко.